Очи бога, стр. 62
Джитендра сжала его руку.
— Они забрали Око, — стонала она. Она повторяла это с тех пор, как воры с севера убрались восвояси. — Ты должен остановить их, Кадар.
Кадар пытался улыбнуться.
— Это неважно.
Джитендра вздрогнула от боли. Повитуха исследовала матку, ее лицо было озабоченным. Но Джитендра не обращала внимания. Все ее волнения касались Кадара.
— Почему, Кадар? Почему ты не остановил их?
— Это неважно, — отвечал он.
— Это важно, — заплакала Джитендра. — Без Ока ты умрешь.
— Не умру. Просто состарюсь.
— Воры, — плакала она. — Они должны заплатить за это. Пошли за ними погоню…
Кадар покачал головой. Джитендра умирает, это единственное, что имеет значение.
— Они заплатят, любимая. Мне не понадобится охотиться за ними.
22
Лукьен и его компаньоны мчались по Джадору, надеясь, что люди Кадара не следуют по пятам. Но никого не было. И когда Лукьен достиг края пустыни, он остановился, чтобы кинуть прощальный взгляд на золотой город, объятый тишиной. Они вошли в пустыню, и вскоре темнота поглотила их. Они ехали очень быстро, в любую минуту ожидая погони на крилах.
Но никого не было.
Спустя несколько часов гонки Лукьен, Трагер и Фиггис остановились, наконец, на отдых. Даже добрые дровасы устали. Животные остановились, и тишина пустыни поглотила их. Лукьену казалось, он слышит на мили вокруг, но звук был один и тот же: неумолчный шепот золотых песков, скользящих с дюны на дюну. Они оказались одни в мире. Когда Трагер и Фиггис утолили жажду, Лукьен оглядел горизонт.
— Почему они не гонятся за нами? — прошептал он. Он сделал шаг в сторону Джадора. — Я не понимаю.
— Ну и не нужно. Просто радуйтесь, — сказал Трагер. Он повесил украденный амулет на веревку у себя на поясе. — У нас есть то, ради чего мы ездили, мы сохранили свои головы. Прекрасная ночь, я бы сказал.
— Да, — урюмо подтвердил Лукьен. — Ты бы так и сказал.
На востоке вставало солнце. Небо светлело. Но в стороне, где находился Джадор, все оставалось темным. Лукьен физически ощущал эту темноту и страдание. Крики Кадара все еще звенели у него в ушах. Его гака пропиталась кровью Джитендры.
— Она была беременна, а я убил ее, — сказал он. — Великие Небеса, кем я стал?
Фиггис опустил ладонь на его плечо.
— Не стоит убиваться, капитан. Дело сделано, нам предстоит долгий путь домой. Мы пока еще не в безопасности.
Лукьен посмотрел вдаль.
— Почему они не идут, Фиггис, чего ждут?
Библиотекарь пожал плечами.
— Не знаю.
— Зато я знаю, — произнес Лукьен. — Вас там не было и вы не видели Кадара. Я думаю, что он тоже убит — некоторым образом. Скорее всего, он просто не в состоянии преследовать нас. Он теперь калека.
— Для меня это хорошая причина, — вмешался Трагер. Он снова взобрался на дроваса. — По любому, я не намерен сидеть в пустыне и дальше. Вы, голубки, можете хоть умереть тут, если желаете, а я возвращаюсь домой.
Трагер поехал дальше. На душе у него было радостно, и это отражалось на поступи дроваса. Лукьен наблюдал за ним, зная, что лейтенант прав. До Кота еще неблизко, и Кассандра нуждается в амулете. Пускай он убил Джитендру, остается еще шанс спасти Кассандру. Уж это-то, по крайней мере, он доведет до конца.
Без каравана Джебела, налегке, они быстро двигались, ориентируясь по примитивной карте, составленной Фиггисом во время путешествия в Джадор, держа путь к востоку, где ждал оазис Ганджора. Второй день прошел не хуже первого, а на третий даже Лукьен убедился, что они одолеют дорогу. Никто из людей Кадара не гнался за ними; дюны хранили мир и спокойствие. Они чувствовали дискомфорт от жары и одиночества, но и только. Пустыня Слез, казалось, простила им все грехи и не стремилась уничтожить. Не было ни песчаных бурь, ни миражей. Хотя солнце пекло нестерпимо, путешественники успели привыкнуть к его компании. Наконец, на седьмой день после отъезда из Джадора, они вышли из пустыни.
В Ганджоре они отдохнули, ибо отчаянно нуждались в сне и нормальной пище. Провели в городе день, проспав все время и обменяв дровасов обратно на лошадей. Джебела и его семьи в городе не было, и Лукьен обнаружил, что скучает по бывшим компаньонам. Но мягкая чистая постель отлично разогнала меланхолию, и на следующее утро рыцарь проснулся со свежей головой, готовый мчаться на север.
Из Ганджора они поехали вдоль течения реки Агоры, пока не добрались до Дрила, оттуда, обогнув Нит, двинулись в Фардук. Теперь они оставили темнокожих южан далеко позади, даже язык местного населения не отличался от их собственного. В городе Фардуке они снова передохнули, ибо были совершенно измотаны. У них почти закончились деньги, но они все же сумели обменять усталых лошадей на свежих. Они доехали от Ганджора до Фардука всего за две недели, и их лошади почти ни на что не годились. Так что последние звонкие монеты ушли в уплату за трех отличных скакунов, сытых и холеных, которые смогут в два счета доставить в Лиирию. В Фардуке путешественники посидели в таверне, послушали сплетни, надеясь узнать о здоровье Кассандры. Но все разговоры велись о Норворе и короле Море, о том, как Акила из Лиирии перерезал глотку норванскому королю. Услышав такие новости, Лукьен просто остолбенел, отказываясь верить. Фиггис широко распахнул глаза; Трагер же недоверчиво нахмурился.
— Вы слышали? — спросил Трагер. Он склонил голову, стараясь уловить детали разговора. Люди за соседними столиками смеялись, говоря, что новый король Лиирии — далеко не тот, за кого себя выдавал.
— Акила убил Мора? — промолвил Лукьен. — Не может быть.
Но это было правдой, по крайней мере, так единодушно считали посетители паба. Ошибочно приняв Лукьена и его спутников за купцов, вернувшихся с юга, они охотно объяснили, каким образом Акила заманил короля Мора в крепость и организовал победу над норванами при помощи риикан. Они сообщили также следующий факт: Акила сам, лично убил короля Мора. Новость ошарашила Лукьена, он откинулся в кресле и больше уже не проронил ни слова.
До лиирийской границы было рукой подать, так что на следующее утро, не теряя времени даром, компания устремилась в Кот. И спустя два дня, они уже подъезжали к Лиирии. Они редко останавливались, почти не спали и не ели толком, доставая припасы из мешков прямо на ходу. Вот они уже пересекают поля пшеницы и фруктовые сады. Выехав на главную дорогу, путники присоединились ко многим путешественникам, направляющимся в Кот, у которых справлялись о здоровье королевы. Вопрос был встречен недоумевающими взглядами. Королевские эмиссары были в обычной одежде для верховой езды, поэтому их никто не узнавал. И, похоже, о болезни королевы простым людям не было известно. Лукьен полагал это хорошей новостью. Если бы Кассандра умерла, это не укрылось бы ни от кого.
Дорога в Кот отличалась шириной и удобством, так что через день путники увидели столицу. При этом Фиггис испустил тяжелый вздох. Для своего возраста он отлично выглядел, но такое путешествие совершенно измотало старика.
Библиотечный Холм высился вдали. Лукьену показалось, что вид строительства сильно изменился со дня отъезда: библиотека росла. Фиггис заметил направление его взгляда и улыбнулся.
— О, взгляните-ка, — с гордостью заявил он. — Моя библиотека. Дело движется!
— Ваша библиотека, Фиггис? — игриво переспросил Лукьен. — Я думал, она народная.
— Ну да, конечно, — поправился Фиггис. — Но я ведь разрабатывал проект. И жду не дождусь, когда она будет готова. Поехали.
Фиггис возглавил процессию. Лукьен пропустил его вперед, зная, что объездных путей с них достаточно. Амулет в надежном месте у него на поясе. Он забрал его у Трагера и теперь хотел попасть в Лайонкип как можно быстрее. Трагер ехал рядом, желая получить свою часть награды. Лейтенант не отставал от Лукьена. Ворота Кота были распахнуты для купцов, на улицах — оживленное движение. Въехав в город, Лукьен услышал радостные крики друзей, приветствующих его возвращение домой. Он улыбался, несмотря на боль, усталость и солнечные ожоги. Недалеко от центра города он встретился с двумя королевскими гвардейцами, Джири и Нилом. Приятели обнялись, оставив недовольного Трагера в сторонке. Джири и Нил рассказали Лукьену, что Кассандра еще жива, хотя еле дышит. Лукьен воспрял и чуть не рассмеялся от этой новости. Он попросил Джири и Нила сопровождать их во дворец, и четверо всадников с триумфом поехали по улицам. Лукьен бережно хранил сокровенную ношу. Вскоре они достигли Площади Канцелярий, непривычно тихую. Увидев здания, Джири обратился к Лукьену: