Очи бога, стр. 163

— Он просит тебя подойти, Лукьен. Я едва смог услышать его, — Призрак был печален.

Лукьен быстро спешился и подбежал к Акиле. Он бережно поднял голову короля. Повязка, которую он поспешно намотал ему вокруг шеи, запылилась и пропиталась кровью. Глаза Акилы закатились, но с губ слетало имя Лукьена, снова и снова. Увидев его, Лукьен сразу понял, что все напрасно. Он потерял слишком много крови, и смерть уже близка.

— Гилвин, помоги мне опустить его на землю. Я хочу побыть с ним.

— Лукьен, мы должны продолжать путь. Если остается хотя бы шанс…

— Шансов нет, Гилвин. Ты был прав.

Лукьен начал отвязывать Акилу, а Призрак слез с крила. С помощью альбиноса Гилвин высвободил ноги Акилы и передал его Лукьену. Баюкая его, словно спеленутое дитя, Лукьен стоял в темноте, не зная, что делать. Гилвин и Призрак молча наблюдали. Осознав, что он хочет быть наедине с Акилой, Лукьен повернулся и отправился к дюнам. Его товарищи остались на месте. Акила продолжал шептать его имя, борясь со смертью.

— Все в порядке, Акила. Я здесь, с тобой, и не оставлю тебя.

Он унес Акилу подальше, уложил на песок, приподняв голову на ладонях. Опустился на колени перед умирающим. Дыхание Акилы было тяжелым, оно превратилось в короткие хрипы. Ему удалось открыть глаза и разглядеть, кто с ним.

— Лукьен…

— Это я, Акила, — успокоил тот, гладя короля по лицу, словно ребенка, хотя Акила выглядел, скорее, стариком.

— Ты вернулся, — выдохнул он.

— Ты знал, что я вернусь. Ты же мой брат, Акила.

На короткое время безумие покинуло лицо короля.

— Братья иногда ссорятся.

Лукьен улыбнулся, вспомнив, сколько раз он говорил это.

— Верно. Но это не означает, будто они не любят друг друга.

— Спасибо, что был мне братом, Лукьен, — Акила пытался дотянуться и коснуться Лукьена, но был слишком слаб для этого. Лукьен взял его за руку и держал, зная, что Акилу покидают последние силы.

— Будь у меня амулет, я спас бы тебя, — простонал он. — Мне так жаль, — он боролся со слезами. — Я убил тебя, как и Кассандру.

Акила закашлялся, и тело его скрутила новая волна боли.

— Это я… Я убил вас обоих.

Затем он закрыл глаза, и пальцы его стали слабеть. Пузырьки крови выступили из раны поверх повязки, а дыхание стало медленнее; лицо же посветлело.

И он умер.

Лукьен держал его руку, пытаясь не отпускать от себя.

— Акила!

Но ответа не было, и тогда пришли слезы.

57

В маленькой, тихой комнатке редко посещаемого крыла Гримхольда Миникин стояла на коленях, сложив руки и закрыв глаза. Перед ней находился алтарь из белого камня, единственный предмет в покоях. На алтаре горели две свечи. Между ними лежал амулет мертвого Кадара. Око Господа заливало комнатку мягким светом. Миникин чувствовала его тепло на лице, видела сияние даже с закрытыми глазами. Физически она была в комнате одна. Но ее сознание звучало на разные лады. Она чувствовала, как голоса плывут к ней по воздуху, и тела их подобны клубам дыма. Дыхание ее успокоилось, когда она вышла из транса и устремила сознание к духам Акари. Невидимые пальцы ласкали ее, ведя за собой в нездешний мир. Присутствие Амараза заставило амулет светиться. Перед мысленным взором вставало его мудрое лицо, древнее, такое ласковое, испускающее собственное сияние. Она закрыла глаза и сконцентрировалась. Для новичка в науке вызова духов комната могла бы показаться пустой. Но только не для Миникин: ее переполняли духи. Присутствие Амараза привлекло остальных. Эфирные тела сгрудились в конце комнаты и поднялись к потолку. Улыбающееся лицо Амараза сверкало перед Миникин.

— Давно уж ты не вызывала меня, — его голос звучал мягко, успокаивающе. Конечно, он беспокоился о сестре. — Как Лариниза, Миникин?

Лариниза жила в собственном амулете Миникин. Пока великий дух говорил, Миникин чувствовала, как дух его сестры пульсирует в камне у нее на шее.

— Хорошо, Амараз. Она приветствует тебя.

Миникин любила Ларинизу, свою защитницу, хранительницу жизни. Она оберегала смертное тело Миникин от болезней и возраста, а брат ее долгое время так же хранил Кадара. Вместе они были не просто правителями Акари, но и общими защитниками. Вот почему были созданы амулеты, и их духи навечно связаны с ними. Теперь Лариниза говорила Миникин мягкие, успокаивающие слова. Дух Ока просил Миникин не бояться, а задавать вопросы.

— Я беспокоюсь, Амараз. Беспокоюсь о Гримхольде. Призрак все еще отсутствует, и я потеряла юного Гилвина. Скажи, пожалуйста, не знаешь ли ты, почему.

Амараз улыбнулся, блеснув зубами.

— Ты — настоящее сокровище, моя Миникин. Не бойся. Альбинос в порядке, как и Гилвин. Я наблюдаю за ними.

Миникин издала вздох облегчения. Духи, набившиеся в комнату, повторили ее вздох. Из всех Акари только Амараз мог ясно видеть. Даже Лакарон, дух Прорицательницы, не был так могуществен. Мир для него был словно разбитое зеркало. А для Амараза — иначе. Он видел ясно, словно в книге читал.

— Это радует, спасибо, Амараз, — произнесла Миникин.

— Более того — твой защитник тоже с ними.

— Лукьен? — У Миникин голова закружилась от счастья. — Так он жив?

— Они уже возвращаются в Гримхольд. И никто из них даже не ранен.

— Так они близко?

— Очень. — С каждой минутой лицо Амараза виднелось более отчетливо, по мере того, как связь между ними росла. Это выглядело, как если бы Миникин вышла из своего тела в параллельном мире и стала одной из Акари, парящих в нездешней реальности. Амараз протянул ей руку — она почти что обрела форму и даже плоть. Миникин ощущала тепло прикосновения.

— Есть и еще новости, моя Миникин, — проговорил дух. — Сумасшедший Акила мертв.

— Мертв? Каким же образом?…— Миникин не могла поверить.

— Зарезан собственным генералом. Бронзовый Рыцарь пытался спасти его. Но будь начеку — пресловутый Трагер остался жив.

Миникин не знала, что это значит. Без Акилы есть шанс на то, что лиирийцы отступят. Вряд ли, если учитывать все известное о Трагере, но вдруг… Пожалуй, есть надежда, как она и говорила Лукьену, некое непредвиденное событие, способное изменить будущее. Но у нее в голове не укладывалось, что Трагер мог зарезать собственного короля.

— Они по-прежнему собираются прийти сюда? Ты не видишь, Амараз?

Амараз всегда отвечал на вопросы без обиняков.

— Они придут.

Настроение Миникин упало.

— Даже без короля…

— Они придут, Миникин, — мягко повторил Амараз. — Мне не нужно заглядывать в будущее, чтобы подтвердить тебе это. Трагер ранен, но в сознании. Когда он оправится, они явятся в Гримхольд.

«Конечно, оправится», — горько подумала маленькая женщина. Получается, из этой ловушки нет выхода.

— Значит, нам нужно готовиться. Барон Гласс уже занят вопросом обороны, а Лукьен подойдет к нему на помощь.

Теплая рука Амараза обхватила ее собственную.

— Вы молодцы, я знаю. Но я должен предупредить тебя, моя Миникин, я не допущу, чтобы эта священная земля была осквернена. Захватчики не должны переступить ворота.

— Конечно, Амараз. Мы приложим все усилия.

— Ты не понимаешь, — Амараз словно бы вздохнул. — Я не могу позволить, чтобы Гримхольда коснулась рука чужеземцев, — он оглядел комнату, заполненную сотнями Акари. Лица духов были серьезны, как никогда. — Мы уже говорили, Миникин, и пришли к соглашению. Гримхольд не может пасть.

— Амараз, я не понимаю. Пожалуйста, объясни.

Амараз, держа Миникин за руку, поднял другую к потолку.

— Ты можешь сражаться вне этих стен, но внутри хозяева — мы, — в его ладони затанцевало пламя. — Сейчас мы только духи, Миникин. У нас нет тел, и нас нельзя уничтожить.

— Так в чем же дело? — она начала догадываться, что имеет в виду Амараз, но вдруг она ошибается? — О чем ты говоришь?

— Гляди!

Огонь на ладони Амараза рос, пока не уничтожил его руку, затем вспыхнул во всех направлениях сразу. Миникин почувствовала его жар, но боли не было. Она в ужасе наблюдала, как яркий свет заливает комнату. Потолочные балки пылали, кирпичи раскалились. И все вокруг наполнилось огнем, подобно алой волне. Духи Акари наблюдали за уничтожением всего с воздуха, с отрешенными лицами. Миникин стояла в центре комнаты: ее одежда имела магическую защиту от пламени. Она медленно повернулась к Амаразу и кивнула.