Клирик, стр. 87
Пока Кальриен ходил за плащом, я занялась приготовлениями к обряду. Хотя слово «приготовления» было не совсем верным. Я не знала, что буду делать и как, но на сомненья и раздумья времени уже не оставалось.
Сняв с пояса нож, я склонилась над умирающим. Морвид, не веря своим глазам, попятился. Но другого выхода-то не было! Даже ждать было нельзя! Для Лорила времени почти не осталось. Еще немного — и его примут Западные чертоги.
Распахнув мокрый от крови ворот куртки, обнажила квартерону грудь. Дрожащей рукой попыталась нащупать упорно бьющееся сердце. Лорил прерывисто вздохнул и открыл наполненные мукой глаза. Я кривовато улыбнулась и обнадеживающе прошептала:
— Все будет хорошо.
А после ударила ножом.
Протестующе закричал Бриан и, кривясь от боли, ринулся на меня. Но его перехватил жрец и что-то начал втолковывать. Я же, стоя на коленях, смотрела, как зеленые глаза затягивает поволока смерти, как последний раз опустилась грудь, в которой торчала рукоять моего ножа.
А потом, скинув оцепенение, намеренно грубо рявкнула:
— Эй вы там! Сладкая парочка!
Ошарашенные Бриан и Морвид обернулись.
— Будем помогать? Или пусть покоятся с миром?!
От таких моих слов жрец поперхнулся, но все же кинулся ко мне на помощь. Барон, оставшись на месте, со злобным видом стал наблюдать за нашими действиями.
Вдвоем со жрецом мы перевернули квартерона на бок и общими усилиями начали извлекать из спины палку. Но та предательски треснула и расщепилась на куски, и щепки остались в теле. Тогда я при помощи того же ножа начала расширять рану Лорила на груди, чтобы вынуть их все. Морвид хотел было остановить меня, но я лишь прикрикнула на него:
— Он пока мертвый, и ему не больно! Или ты хочешь, чтобы щепки остались внутри, когда он оживет?! — И чуть тише добавила: — Лучше займись Лиасом, соедини позвонки, а то воскрешу — и будет кривошеим.
— Но… — попытался возразить жрец, намекая, что я могла бы не таким варварским методом, а при помощи заклятий все вправить и извлечь.
— Силы на обряд может не хватить, — отрезала я.
Морвид, отцепив от пояса свой кинжал, уверенно разрезал шею младшему брату, обнажая позвоночник.
Вернулись, неся мои вещи, мистрэ Кальриен и Эрик. Силач с ужасом взирал на мои окровавленные до локтя руки и на то, что мы творили с телами.
— Не спи, замерзнешь! — рыкнула на него и принялась отдавать распоряжения: — Видишь вон того? — Я указала на полуизмененное тело клирика. — Живо заворачивайте в мой плащ. А сверху веревками покрепче обвяжите, чтобы, пока дергаться не перестанет, не выпутался. Да наружной стороной к телу, а не внутренней! — поправила его, видя неуклюжие попытки расстелить плащ.
На помощь Эрику пришел мистрэ, и вдвоем они начали упаковывать измененного.
Я же сосредоточилась, возобновляя в памяти слова заклятия воскрешения. Меч воскрешения, замотанный в холстину, пока лежал в стороне. Еще ни разу мне не приходилось им пользоваться. А сама меж тем прицепила к поясу пернач и клевец, намереваясь использовать их как дополнительные источники силы.
— Круг милдорном очерти, — посоветовал Морвид, заметив мои сомнения.
Он уже выровнял шею Лиасу и теперь отирал руки от крови подолом своего балахона.
— Но сначала помоги мне…
Подхватив Лорила под мышки, он взвалил его поперек тела брата. Мы вместе уложили квартеронов, чтобы они лежали грудь к спине друг на друге, образовывая крест.
Меж тем жрец продолжил давать указания, что и как сделать.
Все оказалось донельзя просто. Начав сбивающимся от волнения голосом длинную молитву, я заключила тела в круг. При этом прочертила его так, чтобы самой остаться внутри. Затем, не прерывая слов, подошла к телам и насквозь проткнула их мечом. Дело далось нелегко, даже пришлось навалиться, помогая собственным весом, но я справилась, при этом чудом успела уложиться в размер молитвенных фраз. Чем дальше читала, тем проще становилось, словно внутри что-то вело меня за собой.
Опершись на перекрестье меча, я выдохнула финальное: «Восстань!» И свет обрушился на меня ревущей лавиной, подхватив и закрутив, как щепку в водовороте.
Я задыхалась, пытаясь справиться с навалившейся мощью. Стремилась сохранить рассудок в обрушившейся волне болезненного счастья, стараясь при этом всю до капельки живительную силу божественного огня передать братьям, а не расплескать по сторонам. Я кричала, призывая силу, сходила с ума, чтобы обрести рассудок, умирала, возрождаясь вместе с ними.
Лишь когда почувствовала, что напор силы начал стихать, с трудом выдернула меч из тел и, прижав к себе, зашептала положенную молитву благодарности.
— Богиня Покровительница, убереги…
Где-то вдали мелькнуло прекрасное лицо, тихий голос прошептал: «Наконец-то!..» — видно, богам все же нужны наши молитвы, — и послышался облегченный вздох. А я продолжала…
Лишь закончив молитву, позволила себе сесть и опереться о меч, который успела — хотя и не помню, когда я это сделала, — воткнуть в землю. Перед глазами все плыло, а звуки доносились как сквозь вату.
Не знаю, сколько так просидела, но из отрешенности меня вывел знакомый мелодичный голос:
— Брат мой, я безумно счастлив, что ты рядом. Но все же слезь с меня, ты слишком тяжел.
— Рад бы, — раздалось в ответ, — но Ольна сидит у меня на груди…
…Только с помощью жреца и вмиг подобревшего Бриана нам с братьями удалось подняться на ноги. И их и меня пошатывало после случившегося. Лиас осторожно покрутил головой, потом в задумчивости потер шею.
— Ничего не помню, — выдал он. — Мы ехали, а потом?..
Тут он посмотрел на свою ладонь, которая оказалась вся в крови, и глаза его в понимании распахнулись. Лорил, осторожно ощупав грудь, поднял на меня взгляд, полный благодарности.
— Ольна, благодарю тебя, — он низко склонил голову, прижав правую руку к сердцу. — И за себя, и за своего брата. Иначе быть нам в запредельных чертогах.
— Я сделала то, что должна была, — ответила я суше, чем следовало бы. Воспоминание об их предательстве вновь резануло в душе. — Любой бы сделал то же самое. И вы, если бы это случилось со мной. Не так ли?
Все четверо в смущении отвели глаза. Я криво ухмыльнулась.
— Что ж! Желаю всего доброго, нас ждет дорога.
Одной рукой выдернула показавшийся неподъемным меч и собралась было направиться вслед за циркачами к повозкам, как мой взгляд упал на спеленатое тело.
— Плащ я забираю, а эта падаль, что в нем, ваша.
Безбоязненно подойдя к обмотанной с ног до головы фигуре, ножом разрезала удерживающие его путы — я уже чувствовала, что он неопасен, — и стала высвобождать плащ. Разложением не пахло, а когда я добралась до тела, то с удивлением увидела вполне нормального мужчину, лежавшего без сознания. Правда, на шее, под одеждой было мокрое пятно и от него тянуло гнилью. При помощи того же ножа срезала ворот плотной куртки и увидела осклизлый комок, точь-в-точь такого же цвета, каким стал самонаводящийся камень во дворе замка, перед тем как разбился. Счистив оное ножом, я обтерла лезвие об одежду и махнула рукой: мол, забирайте. А потом, горделиво вздернув подбородок, пошла к циркачам. Морвид попытался окликнуть меня, даже квартероны что-то кричали вслед, но я сделала вид, что не слышу.
Я находилась уже рядом с дорогой, как раздались встревоженные голоса артистов. Кто-то кричал, предупреждая о чем-то, но слов было не разобрать. Я поспешила залезть на насыпь. К фургону погодника со всех ног бежал Мостин.
— Илина, Илина! — закричал он, едва завидев меня. — Храмофники! Храмофники! Храмофые фтражи! Они тебя ифют!
Я выровняла сбившееся дыхание, а затем устало начала разминать шею и плечи. Воскрешение братьев было видно за милю, а уж ощущалось и вовсе за сотню миль. Слишком явное зачерпывание. В этот раз мне не удастся обмануть их, придется отбиваться.
Чтоб им провалиться! А я так хотела отдохнуть…
Глава 16
Всадники, уперев копья в стремена, целенаправленно неслись ко мне по разбитой дороге. Кони, вырывая влажный дерн подкованными копытами, уверенно несли седоков. Я и не думала скрываться. Только перешла дорогу и спустилась на обочину, чтобы во время боя не зацепило никого из артистов. Мелькнула мысль: жаль, что я не в доспехе, — и тут же пропала, вытесненная кучей других забот. Пока оставалось время, я сразу начала подготавливать несколько мощных заклятий защиты и пару атакующих, из тех, что похитрей.