Кольцо мечей, стр. 45

Он надел синий халат. На столе перед ним стояла чаша с халином, и квадратный кувшин из комкастой красной глины. Глазурь на кувшине была прозрачной и тонкой. Я видел отпечатки, оставленные пальцами горшечников.

Что-то во мне потребовало: будь внимателен, сумей увидеть то, что впереди. Помни, как сильно ты его любишь.

(Ха.)

Из журнала Сандерс Никласа и т.д.

Она проснулась утром и вдохнула аромат кофе, забрала одежду в охапку и пошла в ванную. Ей было слышно, как Ник на кухне насвистывает что-то вроде бы классическое. Из какой-то оперы?

Анна приняла душ и надела балахон из домотканой гватемальской ткани с узором из узких вертикальных полосок — красных, зеленых, голубых, желтых, черных и белых. Сандалии на плоской подошве, очень удобные, прятались под краем балахона. В уши она вдела длинные серьги и посмотрела на себя в зеркало, на круглое бронзовое лицо, напоминавшее о предках-метисах. Черные чуть раскосые глаза над широкими скулами. Полные губы и нос с изгибом, типичным для индейцев майя. Она даже не огорчилась, что не умеет краситься. В это утро она выглядела замечательно.

— Анна? — окликнул ее Ник из большой комнаты.

Она вышла к нему. Завтрак стоял на одном из столиков, а Ник прислонялся к стене с кружкой в руке. Оглядев ее с головы до ног, он сказал:

— Очень мило.

Анну обожгло раздражение. Какие типичные взгляды и слова для мужчины-землянина. Ему следовало бы за двадцать лет среди хвархатов приобрести манеры получше.

Она села. Завтрак состоял из кофе, ломтика поджаренного хлеба и миски с серой массой. Еще вариант человечьей жратвы, подумала она, но, попробовав, обнаружила, что это овсянка. И вдруг увидела сахарницу, полную коричневатых кристалликов, и кувшинчик с жидким голубоватым молоком. Когда она добавила их в миску, они немного помогли, но овсянка сохранила вкус овсянки.

— Что произошло вчера?

— На совещании? Лугала Цу внезапно решил, что хочет участвовать в переговорах. Право на это у него есть. Он головной.

— И вас убрали?

— Да. — Он отхлебнул кофе.

— Почему?

— Этот головной чувствует себя со мной неуютно. Он готов сидеть лицом к лицу с инопланетянами. Без этого не обойтись, иначе какие же переговоры? Но он не желает, чтобы инопланетянин маячил сбоку от него.

Прямой намек, что Ник ненадежен, что в зале он на стороне землян?

— Какая жопа!

— Если вам угодно, но вы незаслуженно оскорбляете крайне полезную часть тела. Я предпочитаю считать Лугалу злокачественной опухолью.

Она засмеялась.

— Значит ли это, что вы сможете участвовать в беседах с женщинами?

— Не исключено. Цей Ама Ул попросила, чтобы меня прислали сегодня, и вот я здесь. Однако Лугала Минти скорее всего разделяет чувства своего сына. Для нынешней встречи это роли не играет. Она на ней присутствовать не будет. Но потом…

— Они стараются сорвать переговоры.

Ник помолчал.

— Пожалуй, об этом я воздержусь высказываться. А как вам понравилась форма, в которую облекся сын Лугалы?

— Ее следовало бы сшить на размер больше.

— Поразительно, правда? Но художественный корпус обычно очень и очень надежен.

Она впервые слышала, чтобы он говорил таким тоном — злокозненно сладким, и вспомнила, что он участвовал в постановках пьес. Вероятно, в художественном корпусе у него немало друзей.

— Не слишком ли это мелочно?

— Анна, вы еще не видели настоящей мелочности! Когда парочка крутых личностей вроде генерала и Лугала Цу готовы к открытому столкновению, распахивается такая перспектива мелочности, какой нам с вами толком и не осмыслить. Помните свое впечатление, когда вы впервые увидели Скалистые горы? Или океан? Или Землю из космоса? Если эти ребята разбушуются вовсю, то получится что-то именно в этом роде.

— А они разбушуются? Намечается что-то вроде междоусобицы?

— Не знаю.

Анна допила кофе, и они отправились в уже привычную комнату встреч. Обе инопланетянки ждали их там, облаченные, как всегда, в великолепные наряды. У Цей Ама Ул он был из мерцающей синей ткани, у Ама Цей Индил — из сверкающей желтой парчи. В большие уши были вдеты несколько пар серег — на этот раз цепочки из золота, завершавшиеся золотыми шариками. При каждом движении шарики раскачивались и блестели.

Как они обожают броскую пестроту! И почему, если художественный корпус так надежен, а портные способны создавать такие одежды, почему у Ника столь нередко вид, как у чучела?

После обычных церемонных приветствий они сели. Ник по обыкновению чуть сзади.

— Моя старшая партнерша сказала, чтобы я начала, — заговорила Ама Цей Индил. — По ее мнению, мужчины… — Она закончила фразу на родном языке.

— Мужчины увязают в дерьме, — перевел Ник.

Ама Цей Индил наклонила голову, шарики закачались.

— В нашем языке мы пользуемся другим идиоматическим выражением — запутывают пряжу. Что стало особенно ясно теперь, когда сын Лугалы решил затеять ссору с сыном Эттина. Цей Ама Ул не станет ничего говорить о таком поведении, типичном для мужчин, и вовсе не рекомендующем ни Лугалу, ни Эттин как источник желательного генетического материала. Однако она убеждена, что переговоры очень важны и не должны быть сметены в сторону, потому лишь, что двое мужчин стараются оттеснить друг друга назад. Женщина Цей Амы не будет говорить о войне или о военных делах. Сражения — дело мужчин. Но переговоры касаются не только войны, но и мира, а мир — это сфера женщин.

До чего они прямолинейны! Она бы не смогла говорить так почти без единой оговорки или уточнения — особенно после стольких лет, посвященных писанию научных статей и докладов.

— Цей Ама Ул желает услышать, что произошло вчера, прямо от Сандерс Никласа, а затем она хочет узнать ваше мнение о переговорах, женщина Переса.

— Хорошо, — сказала Анна.

Ник заговорил по-хварски. Тон его ничего Анне не сообщал — слишком уж непривычно было само звучание языка. Голос его оставался неизменно спокойным. Инопланетянки внимательно всматривались в него. Он не поднимал глаз кроме тех случаев, когда Цей Ама Ул обращалась к нему — вероятно, с вопросами. Тогда, прежде чем ответить, он быстро взглядывал на нее.

Этот язык взглядов оказался, сложнее, чем ей представлялось раньше. Когда Ник встречал взгляд женщины, он словно утверждал: «Я говорю правду. Я говорю, как равный. Я говорю, как друг».

Наконец он кончил.

— Теперь моя старшая партнерша хотела бы услышать, как оцениваете происходящее вы, — сказала затем Ама Цей Индил.

Анна на мгновение встретила взгляд желтых глаз женщины Цей Амы.

— Я не вполне уверена. В дипломатии я разбираюсь плохо. Моя область — инопланетный разум. И сюда я попала более или менее случайно, из-за того, что произошло во время прошлых переговоров. Что, по-моему, происходит? — Она посмотрела на ковер темно-винного цвета. — Мне кажется, Чарли Хамвонгса искренен — честный человек, который хотел бы заключить мир. У меня создалось впечатление, что искренен и Эттин Гварха, хотя мне не очень ясно, что им движет. Лугала Цу, по-моему, ищет ссоры.

— Это переведите вы, — сказала Ама Цей Индил Нику. Что он и сделал. Цей Ама Ул ответила:

— Здесь вы вовсе не случайно. Ваши прежние поступки показали, что вы будете поступать порядочно и с честью, даже если это вызовет конфликт между вами и остальными человеками. И очень хорошо, что при обсуждениях присутствует специалист, привыкший размышлять над проблемами разума. Для того, чтобы мы могли разговаривать, нам нужно подумать о том, чем люди отличаются от животных. Иначе различия между хвархатами и человечеством покажутся непреодолимо огромными.

— Трудно описать, — продолжала она, — насколько ваше поведение смущает и тревожит нас. Мы всегда считали, что секс составляет одно из важнейших отличий между людьми и животными. У животных есть брачные сезоны. У людей их нет. У животных секс и произведение на свет потомства почти одно и то же. У людей такая связь практически отсутствует. Мы считали это естественным и само собой разумеющимся. Стоит животным обрести интеллект, позволяющий сделать выбор, и они отвергнут образ жизни своих предков, мешавших все воедино — драки, размножение, выращивание потомства, поиски любви. И без малейшей попытки к обособлению. Ха! Подобное мы наблюдаем в полях и на берегах нашей планеты. Как самцы набрасываются друг на друга, как рвут клешнями, как затем спариваются в бешеном исступлении, как погибают детеныши… — Ама Цей Индил замолчала, переводя дыхание.