Грегор и тайный знак, стр. 31
— Живоглот говорил, что в прошлом бывали времена, когда люди и крысы неплохо уживались, — возразил Грегор.
— Очень недолгие, Грегор. Это никогда не продолжалось долго. Нам все равно нужно расставить все точки над «и» и ответить наконец на вопрос: кто останется, а кому придется уйти.
— Куда уйти, Люкса? Если люди проиграют — куда вы пойдете? Или, может, вы подниметесь на поверхность?
— Я не знаю. Скорее всего мы отправимся в Неизведанные земли — те, что лежат за пределами нашей карты. И возможно, — не без потерь, конечно, — мы сможем найти себе новый дом, — грустно сказал Люкса.
— А если проиграют крысы — тогда, значит, те, что останутся в живых, отправятся в эти Неизведанные земли? — спросил Грегор.
— Я постараюсь оставить при себе Живоглота. Как домашнее животное, — сказала вдруг Люкса.
Грегор не сдержал улыбки.
— Как своего питомца, да?
— Я буду завязывать ему бантики на хвосте и кормить его креветками в сливочном соусе, а спать он будет у меня на подушке.
— О да, ему это понравится! — уже открыто засмеялся Грегор.
Живоглот в бантиках — это нечто!
— У меня как-то был барашек, и он был очень послушный, — продолжала Люкса.
— Может, ты даже сможешь научить его каким-нибудь трюкам, — подхватил Грегор.
— Да, может быть, — хихикнула Люкса. — Например, кувыркаться и бежать на мой свист. А мой барашек даже умел прыгать через кольцо.
— Тебе придется порядочно потрудиться, но, думаю, что в конце концов Живоглот тоже этому научится.
— Да уж, он ведь такой сообразительный! — Люкса уже хохотала, привалившись к спине Грегора. Он чувствовал, как она трясется от смеха. А потом она перестала смеяться, но не поменяла позу и продолжала сидеть, привалившись к нему спиной и положив голову ему на плечо. И он чувствовал, как ее волосы щекочут ему ухо.
Он сидел неподвижно, чтобы ее не потревожить. Ему не хотелось думать ни о войне, ни о возвращении домой. Ему хотелось просто сидеть вот так, близко-близко к ней, в тишине и покое.
Так они летели довольно долго. Воздух становился теплее, и уже явственно ощущался в атмосфере неприятный запах — пахло тухлыми яйцами. Наверно, сероводород… и еще дым.
«Мы, похоже, приближаемся к Огненной земле, — подумал Грегор. — Говард говорил, воздух сильно испортится, когда мы ее достигнем».
Аврора нырнула в очередной изгиб туннеля — и в этот момент светляки погасли.
Но Грегор почему-то продолжал видеть все вокруг — на какое-то мгновение ему даже почудилось, что они снова оказались в джунглях, где всегда был слабый свет.
Когда глаза его совсем привыкли к сумрачному свету, он понял, что они покинули Царство теней и оказались в совершенно другом, новом мире. Пейзаж вокруг был очень похож на картинки из фантастических фильмов про другие планеты. Определить, насколько глубокой была эта пещера, не было возможности, но в высоту она достигала примерно шести метров. Земля здесь была высохшая и покрытая трещинами и ямами, по ней гуляли пыль и пепел, которые то сворачивались в небольшие клубочки-облачка, то снова рассыпались на мельчайшие частицы.
Да, маловероятно, чтобы кто-то мог жить в таких условиях.
Но кое-кто живой здесь все-таки был. Довольно далеко, в нескольких сотнях метров, впереди маячили спины каких-то существ, которые окружили что-то или кого-то. Они были такими маленькими, а то, вокруг чего они столпились, возвышалось над ними так сильно, что Грегору поначалу показалось, будто это мыши-зубастики окружают довольно крупную крысу.
Но потом громадная серая фигура в центре отряхнулась, во все стороны полетели серый пепел и пыль, и показалась жемчужно-белая шерсть.
ГЛАВА 16
Аврора резко повернула, и они приземлились в нише у стены справа. Эта ниша была довольно глубокой — ее можно было бы даже назвать пещерой, и в то же время из нее хорошо просматривалось то, что происходило у крыс.
Арес и Найк последовали примеру Авроры.
— Эта гарь не дает им учуять нас, — сказал Говард.
Грегор хорошо слышал вопли крысиной толпы, но пока не раздавалось призывов к атаке.
— И увидеть нас здесь они не смогут, — шепнул он.
— Не смогут, — согласилась Аврора. — Потому что они смотрят, словно загипнотизированные, на… на… это ведь он, да?
— Да, это Мортос, — кивнул Грегор, сползая с ее спины на землю и слегка высовываясь из-за края ниши, чтобы лучше видеть и слышать. Говард и Люкса тут же присоединились к нему.
— И мне дайте посмотреть! — заверещала Босоножка, размахивая своим скипетром и собираясь включить его.
— Нет, Босоножка! — Грегор поспешно выхватил у нее из ручки символ принцессиной власти и спрятал в задний карман. — Нужно, чтобы было темно. Я тебе скоро отдам его, ладно? — пообещал он.
— Он просто чудовищный! — произнес Говард.
— Он стал больше с тех пор, как я видел его в последний раз, — ответил Грегор.
— Когда же ты его видел? Когда он был щенком? — тут же прищурилась Люкса.
Ну конечно, он ведь не рассказывал им о своей встрече с Мортосом в подвалах Регалии…
Он никому об этом не рассказывал.
— Я потом расскажу, — пробормотал он.
Но Люкса не отставала:
— А может, ты все-таки расскажешь сейчас? Выходит, ты встречался с ним…
Но Говард прервал ее:
— Тихо, он собирается говорить.
Мортос взобрался на камень перед крысами.
— Грызуны! Грызуны! — позвал он. — Прошу вашего внимания!
Голос его изменился с того дня, как Грегор видел и слышал его — теперь он был низким и глубоким, и в нем отчетливо слышались командные нотки. При звуках этого голоса с разных сторон выбежали еще крысы и присоединились к остальным, выстроившись ровными рядами.
Их было несколько сотен.
— Прежде всего хочу выразить вам благодарность, — начал Мортос. — За то, что вы здесь. За то, что поддерживаете меня. Потому что кем бы я был, кем был бы каждый из нас, если бы мы не поддерживали друг друга?
Крысы уселись на задние лапы и сосредоточенно внимали Мортосу. Белый крыс спрыгнул с камня и, опустившись на все четыре лапы, стал прохаживаться перед толпой взад-вперед. Вид у него был расслабленный, а в голосе появились философские нотки:
— Я знаю, кем мы были когда-то. Мы были силой. Неоспоримой силой, которой подчинялось все Подземье. И я знаю, кто мы сейчас. Слабые. Голодные. Униженные. Живущие милостыней от своих врагов. Попираемые людьми. Над нами сейчас насмехается все Подземье — даже те жалкие ничтожные создания, которые когда-то боялись поднять на нас глаза.
По толпе прокатился гул.
— Нас никогда не любили, — продолжал Мортос. — Но нас хотя бы боялись. Пока не умер Грызер. А когда нас перестали бояться — нас перестали и уважать. Разве не закипает в ваших сердцах ярость, когда жалкие ползучие смеются и ловят рыбу в наших водах?
— Да! — отозвались несколько крыс.
— Когда острогубцы живут на исконно наших землях, принадлежавших нам веками?
— Да! — Голосов стало больше.
— Когда люди заражают нас вирусом, который уничтожает наш народ, а потом пытаются решить все проблемы несколькими жалкими корзинами зерна? — Голос Мортоса дрожал от гнева.
— Да! — Голосов стало еще больше.
Грегор видел, как крысы начинают возбуждаться, многих стала сотрясать дрожь, а хвосты у них начали нервно подергиваться.
— Многие из вас потеряли щенков, — продолжал Мортос. — А иные пока не могут назвать себя родителями. Но что хуже? Смотреть, как твой ребенок умирает от болезни мучительно, но быстро — или наблюдать, как он медленно гибнет, униженный, раздавленный, ставший пылью под ногами чудовищных существ? Разве такой жизни мы хотели для наших детей?!
Несколько крыс закричали «Нет!» — а остальные завопили: «Смерть Регалии! Смерть человеческим детенышам!»
— Люди… Люди… — Мортос произнес это слово с омерзением. — Мы знаем, что с самого момента их появления Подземье было слишком мало для двух наших народов. И мы разберемся с людьми — в ближайшее время. Но сейчас… есть еще другие, те, на ком нужно сосредоточиться в первую очередь… — Он перестал расхаживать и остановился прямо перед толпой: — Чтобы понять, кто является виновником наших бед, — нужно в первую очередь понять, кому было бы выгодно, чтобы нас не стало. Кто вечно ищет плодородные земли, чтобы их объедать? Чье поголовье все время растет, в то время как наше неуклонно уменьшается? Чьи щенки жиреют, в то время как наши голодают и умирают от истощения? Вы знаете, о ком я говорю!