В большой семье, стр. 16
— Как будто? А ты не узнал? Сколько ему лет?
— Завтра всё, всё точно скажу.
А назавтра товарищ смущенно хлопал Осю по плечу:
— Промашка маленькая вышла: Сахаров-то Алексей Трофимыч… Это раз. И потом…
— Ну, чего потом? — мрачно спрашивал Ося.
Сконфуженно приятель признавался, что Сахарову Алексею Трофимовичу пятьдесят лет.
И так бывало не раз: то не сходилось отчество, то возраст. Хоть немного, да не сходились.
Побывал Оська и у своего друга Павлика Соколова.
Вернувшись с Урала, семья Павлика жила в уцелевшей половине того дома, где до эвакуации жили Хрусталевы. После трехлетней разлуки мальчики сдружились еще крепче. Ося постоянно спрашивал Павлика об училище, о профессии токаря, о заводе, где ремесленники проходили, практику. Павлик знал по имени и отчеству всех осиных учителей и был знаком со многими из его школьных товарищей. Ему никогда не надоедало слушать рассказы Оси о школе. Он был всего несколькими месяцами старше Оси, но казался гораздо взрослее. Форменная темносиняя с блестящими пуговками гимнастерка ремесленника всегда сидела на Павлике ловко и аккуратно.
Друзья горячо обсуждали, как помочь беде майора Сахарова. Павлик обещал через товарищей искать Алика в ремесленных училищах. Наконец, ему удалось узнать, что в одном училище на Васильевском острове учится Алексей Сахаров. И вот мальчики решили вместе навести справки в училище.
Они шли по набережной на 12-ю линию Васильевского острова. За гранитным парапетом плескались синесизые тяжелые волны Невы.
Еле заметно покачиваясь, стояли морские пароходы. Четкими линиями чернели на фоне облачного неба мачты и реи.
В другое время Ося непременно прочел бы название на борту каждого судна. Коричневые приземистые баржи и те рассмотрел бы в подробностях, но сейчас, не замедляя шагов, он только показал Павлику:
— Гляди, корабли! Видеть равнодушно не могу. Сразу плавать хочется.
Мальчики торопливо свернули на 12-ю линию. Оба волновались. И как было не волноваться? Сахаров Алексей, пятнадцати лет, находился в котором-то из этих высоких домов. Через несколько минут они его увидят. Отчество ремесленника Сахарова они еще не знают… А вдруг, вдруг это он?!
— Вот-вот! — воскликнул Ося, указывая на черную таблицу с золотыми буквами на стене у подъезда.
Вахтерша показала им, как пройти в общежитие. Они поднялись по лестнице в третий этаж. Сердца у них стучали. В большой комнате стояли ряды кроватей, аккуратно заправленные байковыми одеялами. У каждой кровати тумбочка.
— Порядок у них, — шепнул Ося Павлику.
За длинным столом, склонившись над книгами и тетрадями, сидело несколько мальчиков. Они с любопытством посмотрели на вошедших.
Павлик объяснил, что им необходимо видеть Алексея Сахарова, что они искали его долго-долго…
— Он дома? — спросил Оська.
— Дома, дома. Спать завалился спозаранку. Эй, Алешка, вставай, к тебе пришли.
Друзья подошли к кровати. На белой подушке покоилась голова крепко спящего подростка. Ося взглянул на эту голову, и от огорчения у него вытянулось лицо. Он часто заморгал.
— Не будите его. Не надо, — сказал он тихо.
Павлик вздохнул.
— Не надо, конечно, — повторил он как эхо.
На них смотрели с удивлением. Пришли, говорят: долго искали; и вдруг — не надо! Будить Сахарова в самом деле было не к чему: волосы спавшего были черны, как вар.
Ремесленники записали осин адрес и обещали тоже помочь в розысках.
Побывал Ося и в адресном столе.
В залитом электрическим светом помещении ему очень понравились столы. Их застекленные крышки напоминали пологие трапеции. Ося взял бланк, заполнил его, подал в маленькое, как в театральной кассе, окошечко и заглянул в него.
За окошком простирался длинный зал. Восьмиугольные орехового цвета барабаны стояли по обе стороны прохода. У каждого барабана, в том месте, по которому барабанщик бьет палочками, торчала рукоятка. Девушка повертывала ее. Барабан перекидывался раз-другой и останавливался. Открывалась квадратная дверца. Запустив руки, девушка перебирала белые твердые карточки, лежавшие в барабане.
Ося так засмотрелся, что не сразу услышал голос:
— Сахаров? Кто подавал на Сахарова?
— Мне, мне Сахаров! — поспешно отозвался Ося.
— Третий раз выкликаю, — недовольно сказала пожилая женщина, сидевшая за столом по другую сторону окошечка. Она строго посмотрела на Осю и протянула ему розовый бланк.
Отойдя от окошечка, Ося растерянно взглянул на бланк. Поперек розового листочка надпись карандашом:
«Нет сведений».
И тут сорвалось. И вообще глупо было итти в адресный стол. Уж, наверно, Иван Антонович двадцать раз подал бы сюда запрос, если бы это имело смысл.
Ося грустный пошел к двери.
В пионерской комнате
На большой перемене в пионерской комнате так и пестрело от светлых, русых, черных голов. Алели красные галстуки. На большом столе стопками лежали книги. Пионерки из разных классов толпились вокруг стола, брали то одну, то другую книгу, рассматривали и листали их.
Раздавались замечания:
— Вот хорошая! Ты читала?
— Кто-то «Белеет парус одинокий» принес. Молодец!
— А я подарила «Дальние страны» Гайдара и «Детство» Горького.
Таня торжественно села за стол, взяла вставочку и деловито осведомилась:
— Ну, у кого записывать?
— У меня уже записаны, — отозвалась одна из шестиклассниц.
— И у меня.
— А мы вчера принесли.
Таня подняла белые брови.
— Значит, у меня простой. Верочка, почему книги не несут? — воскликнула она нетерпеливо.
Пионервожатая Вера сидела за маленьким столиком в углу комнаты. На танин возглас она только взглянула светлыми глазами и ничего не ответила: ей было некогда. То и дело к ней подходили девочки, спрашивали и рассказывали каждая о своем. Старшая пионерская вожатая Вера Сырцова, девушка лет восемнадцати, с золотистыми косами вокруг головы, отличалась строгостью. Девочке в несвежем воротничке или неаккуратно причесанной в пионерскую комнату лучше было не приходить. Вера безжалостно отчитывала нерях.
— Почему тут маленькие толкутся? — свирепо спросила Таня, сильно досадовавшая, что ей ни у кого еще не пришлось принять книг. — Ты, например, зачем сюда пришла? — наклонилась она к совсем маленькой девочке в коричневом платьице, стоявшей у самого стола и озиравшейся с любопытством.
— Я принесла подарить книги, — робко сказала девочка.
— Так что же ты стоишь? — взметнулась Таня. — Глупышка какая! Ой! А можно у октябрят принимать? Ведь дружина собирает.
— Конечно, можно, — заговорили девочки.
— Лишь бы побольше.
— Ведь и учителя книги приносят. Анна Петровна принесла полное собрание сочинений Некрасова.
— Ну давай! Что у тебя? — спросила Таня, очень довольная, что может, наконец, приступить к своим обязанностям.
Деловито нахмурив лобик, девочка протянула тонкую книжку большого формата.
Сразу несколько голосов прочли название:
«Приключение Бибишки».
Смех. Веселые восклицания:
— Да это для трехлеток!
— Пожалуй, для Бибишки наши подшефники немножко великоваты!
— Собачонка какая забавная на обложке!
— А растрепанная до чего!
— Я очень часто ее читала, — огорченно призналась девочка.
— Да это, может быть, самая любимая ее книжка, — вдруг догадался кто-то. — И вот принесла, не пожалела. Ай, девочки, какие вы!
Таня посмотрела на стоявшую перед ней маленькую фигурку и решительно заявила:
— Конечно, может пригодиться! Для сестер и братьев младших. Очень интересная книжечка. Спасибо, что принесла.
И она размашисто записала на листе бумаги: «Глушкова Валя, первый пятый класс, «Приключения Бибишки».
— Но растрепанная, в самом деле, жутко, — добавила Таня, когда Глушкова Валя, радостно улыбаясь, отошла от стола. — Ой, девочки, сколько книг рваных! Что мы станем делать?