Женька Москвичев и его друзья, стр. 12

— Ну, Лёха, продавай билеты, а я пока тут всё подготовлю, — сказал Женька, и они кубарем скатились по лестнице со второго этажа вниз.

Билеты были распроданы в момент. Когда все наконец оказались в здании, Женька повёл экскурсию на второй этаж, где располагалась основная экспозиция. Это был его триумф. Он бойко демонстрировал свои полотна, жалея, что по настоянию Лёхи убрал-таки портрет Петухова. Завершала показ скульптурная композиция под названием «Дружба», представляющая собой две сплющенные банки кока-колы, большими гвоздями приколоченные к фанерке.

— Это всё, — широко улыбаясь, сказал Женька.

Все продолжали глядеть на него. Никто не расходился. На лицах посетителей читалось ожидание. В душе у Женьки шевельнулось нехорошее предчувствие. Лёха понял: будут бить.

— Всё уже, — неуверенным голосом повторил Женька.

— Как всё? А ухо? — напомнил ему Петухов.

— Какое ухо? — Женька всё ещё не понимал, чего от него хотят.

— Как какое? Ты обещал, что ухо отрежешь, как этот Ваня, как его там.

— Ван Гог, — машинально подсказал Женька.

— Во-во, — поддакнул Петухов.

— Ничего я не обещал, — попятился Женька.

— Говорил, он струсит, — сказал Шмыгунов.

— А за что мы тогда червонец заплатили? — выкрикнул Петухов. — А ну гони бабки назад.

Толпа угрожающе сомкнула кольцо вокруг художника и его верного помощника. Женька мысленно поблагодарил Лёху, что тот настоял убрать портрет Петухова. Благодаря Лёхиной дальновидности обошлось без драки, но с деньгами пришлось расстаться окончательно и бесповоротно.

Скоро Женька и Лёха остались вдвоём в опустевшей галерее.

— Тебе хорошо. А у меня мою собственную двадцатку выгребли, — проворчал Лёха.

— Деньги и творчество — вещи несовместимые, — философски заметил Женька, окинул «галерею искусств» прощальным взором и побрёл прочь.

— А как же картины? — спросил Лёха.

Женька не ответил. Он уже смирился с тем, что не станет гениальным художником, и на аукционах будут продаваться не его картины, а какого-то далёкого Ван Гога. Зато он остался при ушах.

ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ

Сегодня игра не клеилась. И всё из-за Лёхи.

— Чур, я — главный спецназовец из «Альфы»! — как обычно, бодро воскликнул Женька, но Лёха вместо положенного: «Чур, я бандит», — неожиданно заявил:

— Чего это всё время ты из «Альфы»? Сегодня, чур, я буду спецназовец.

— Тебе бандитом быть больше подходит, — сказал Женька.

— Почему это? — возмутился Лёха.

— Потому что ты бритоголовый.

— А спецназовцы что — патлатые, да? Раз так, то я вообще играть не буду, — надулся Лёха.

Некоторое время они сидели молча, а потом Женька пошёл на уступки:

— Ладно, давай, чтобы всё было по-честному, друг другу задания задавать. Кто выполнит, тот и будет спецназовцем. Слабо тебе десять раз подтянуться?

Лёха подошёл к перекладине, поплевал на руки, подпрыгнул и начал подтягиваться. Семь раз он одолел с лёгкостью. Дальше дело пошло тяжелее. Однако Лёха сумел подтянуться в восьмой раз. Девятый раз дался ему с большим трудом, а на десятый руки у него ослабли, и Лёха спрыгнул на землю.

— Тоже мне из «Альфы», — усмехнулся Женька.

— А ты сам попробуй, — огрызнулся Лёха.

Женька с тоской поглядел на перекладину. Он и один-то раз подтягивался с большим трудом, поэтому счёл, что лучше пропустить это замечание мимо ушей.

— Чего это я буду свою команду выполнять? — сказал он. — Если хочешь спецназовцем быть, вот и придумай задание, а то я же за него ещё и думать должен.

Лёха стал прикидывать, что бы такое скомандовать, но тут Женька крикнул:

— А давай я на одной ножке проскачу до забора и обратно, — и, не дожидаясь Лёхиного согласия, лихо поскакал.

— Нет, так нечестно. До забора любой доскакать может, — спохватился Лёха.

— Ну на тебя не угодишь, — фыркнул Женька и вдруг спросил: — Слушай, Лёха, а ты приёмчики знаешь?

— Какие приёмчики?

— Карате, например, как в фильмах.

— Не, не знаю, — честно признался Лёха.

— Как же ты тогда спецназовцем собираешься быть, если приёмов не знаешь? Тебя же любой лох завалит. — Женька забрался на скамейку и посмотрел на Лёху свысока.

— Можно подумать, ты знаешь, — сказал Лёха.

— А спорим, знаю! Смотри!

Женька спрыгнул со скамейки и, издав воинственный клич, стал выписывать руками и ногами кренделя. Время от времени он вскрикивал, делал выпад ногой в сторону и сшибал невидимого противника. У него здорово получалось. Лёха смотрел на него с завистью.

— Видал? — спросил Женька. — Без приёмов ты никуда. Без приёмов тебя любой побить может. Но ты не отчаивайся. Хочешь, я тебя научу?

— Хочу! — обрадовался Лёха, и учёба началась.

— Смотри, как надо! — сказал Женька и начал строить гримасы.

— А рожи корчить зачем? — спросил Лёха.

— Сам ты рожа. Это психологическая атака, понятно? Сначала главное — нагнать на противника страху. Для этого есть специальные устрашающие крики. Вот так: й-а-а!!! — заорал Женька. — А теперь ты.

— Й-а-а!!! — загорланил Лёха.

— Громче! Й-а-а!!! — вопил Женька.

— Й-а-а!!! — во всю глотку вторил ему Лёха.

Лёхе такое обучение здорово нравилось. И, как видно, не одному ему, потому что их пример оказался заразительным. Из окна первого этажа высунулась бабка и тоже заорала:

— Чтоб вас, окаянных! Ни днём, ни ночью от вас покою нет. То хоть в школе полдня сидят, а летом так цельный день гам стоит. А ну марш отсюда! Ишь чего удумали, прямо под окнами орут.

Когда их прогнали ещё из двух мест, Лёха спросил:

— А может, можно без криков?

— Ты что, это ж самое главное! Классно у нас получается! Видал, как все задёргались?

Так или иначе, но тренироваться возле дома им не давали, и они решили пойти на пустырь, который чудом сохранился среди высотных домов. Это было самое подходящее место для устрашающих криков. «Каратисты» орали и брыкались до тех пор, пока совсем не осипли.

Наконец Женька решил, что крики у них отработаны, и перешёл к показу самих приёмов. Он встал в позу и велел Лёхе идти на него с воображаемым ножом.

Рослый Лёха двинулся на маленького, щуплого Женьку, но тот бесстрашно подскочил к превосходящему по силе противнику, схватил его за руку и крутанул изо всех сил. От неожиданности Лёха рванулся в сторону, и Женька упал. «Учитель» подскочил и, отряхиваясь, набросился на ученика:

— Ты что делаешь? Тебе сказали с ножом идти, вот и иди. И нечего дёргаться. Весь приём испортил!

— Я же не нарочно, — оправдывался Лёха.

— Ладно. Давай лучше я на тебя пойду, а ты обороняйся. Только по-настоящему обороняйся, а не дёргайся, как параличный, — приказал Женька.

Лёха встал в позу. Женька наскочил на него и в тот же миг опять оказался на земле.

— Ты что, издеваешься? — не на шутку рассердился Женька, потирая ушибленную коленку. — Ты нарочно, да?

— Сам сказал — обороняться, — пробормотал Лёха.

— Вот именно, я тебе человеческим языком сказал: «Обороняйся», а ты что руками размахался?

— Откуда я знаю, как надо обороняться?

— То-то и оно, что не знаешь. Обороняться нормально не может, а туда же, в спецназовцы метит, — ворчал Женька. — Смотри, как надо. Я на тебя прыгаю и хватаю за руку. Ты пытаешься вырваться…

Лёха попытался. Женька свалился и ушиб вторую коленку.

— Всё, с меня хватит! — с обидой крикнул тренер. — Я для него стараюсь, приёмам обучаю, а он — на тебе! Специально всё портит.

— Да не специально я, ну честное слово. Женька, давай ещё разочек попробуем, — взмолился Лёха.

— Ладно, объясняю последний раз, для особо тупых, — съязвил Женька и опять пошёл в наступление.

Он схватил Лёху и стал заламывать ему руку за спину, но тщетно.