Книга всех вещей, стр. 14
— Но насколько я знаю, сегодня ни у кого нет дня рождения, — проворчал он.
— Кто сварит кофе? — крикнула мама сверху.
— Я сварю, мама, — прокричала ей в ответ Марго.
Тут в дверь позвонили. Томас дернул за веревку, и дверь со щелчком открылась. Это была тетя Пия.
— Приве-е-е-ет! — пропела она. — Вот и мы. — За ней по лестнице поднимались еще две дамы.
— Не закрывай дверь, тетя Пия, — крикнула Марго. — Будут еще гости.
Дверь осталась открытой нараспашку.
— Ну, молодой человек, — запыхавшись, проговорила тетя Пия, когда оказалась наверху. Она отнесла на кухню белую коробку. Потом схватила Томаса и стала его обнимать. — Это тетя Магда. — Она показала на огромное платье в цветочек позади себя.
— А-аа, — протянул Томас.
— А это тетя Беатрикс.
Тетя Магда и тетя Беатрикс пожали ему руку. Этих новоиспеченных тетушек Томас раньше не видел. У тети Беатрикс был золотой зуб, весело сверкавший, когда она смеялась. А смеялась она часто.
Они прошли в комнату.
— Ну, божий человек, — громко сказала отцу тетя Пия. Она подошла к нему и поцеловала. У него на щеках остались красные пятна от помады. — Ты помнишь Магду и Беатрикс, правда?
— Не имею чести, — ответил отец. Под огромным платьем в цветочек так много всего всколыхнулось при рукопожатии, что не заметить этого отец не мог.
— Прекрати, — сказала тетя Пия. — Они всегда приходят ко мне на день рождения. Кстати, как тебе мои штаны?
На ней были голубые штаны с молнией на боку.
Отцу они не понравились.
— Пии можно, — пояснила тетя Магда. — А у меня слишком большая пятая точка.
Отец не хотел смотреть ни на какую пятую точку и поэтому глядел в потолок. Его надо срочно побелить. Потолок.
На лестнице опять послышался шум. Бум-скрип, бум-скрип. Для Томаса это звучало, как музыка. Он побежал в коридор. Это мог быть человек в одном старом и в одном новом ботинке. Но скорее, это человек с кожаной ногой. Томас вжался спиной в дверь туалета.
Появилась Элиза. Она не заметила его в темном коридоре. И прошла прямо в комнату.
— Привет, Элиза, — услышал он голос Марго. Донесся гул многих голосов.
— А где Томас? — спросила Элиза. — Я хочу сесть с ним рядом, ведь он мой друг.
В Голландии и по всему миру, до самых тропиков, распустились все бутоны, и все цветы пришли смотреть.
— Ох, Иисус, — прошептал Томас, — как я счастлив. — Но теперь войти в комнату было совершенно невозможно.
Бум-скрип-бум-скрип.
— А, Томас, ты здесь! —обрадовалась Элиза. — Ты что, прячешься от меня?
— Да нет, — ответил Томас.
— Иди сюда, — попросила она. И протянула руку. Здоровую руку с пятью целыми пальцами. Держась за руки, они вошли в гостиную.
Отец этого, к счастью, не видел, его загораживало внушительное мягкое место тети Магды.
— Давай посмотрим, — сказала Элиза. — Надо сесть так, чтобы люди не спотыкались о мою ногу. — Она оглядела круг из стульев. — Вон там, у окна.
Они сели. Кожаную ногу нельзя было подогнуть, но она никому не мешала, потому что Элиза сидела не на проходе.
— Что скажешь? — спросила она. — Как я выгляжу?
— Ты очень красивая, — ответил Томас, потому что на ней было небесно-голубое платье с белым воротником. — Твой отец, случайно, не играет на скрипке? — спросил он.
Элиза удивленно посмотрела на него.
— Играет, — сказала она. — Откуда ты знаешь?
Томас пожал плечами.
— Просто знаю. А мама очень красиво поет.
Тут Элиза совсем изумилась. Она отпустила его руку и обняла за плечи.
— Ты необыкновенный мальчик, знаешь? — улыбнулась она.
— Догадываюсь, — смущенно покраснел Томас.
«Тогда я вдруг понял, что именно знает Элиза, — написал Томас в "Книге всех вещей". — И она знала, и я знал, что во мне есть что-то особенное».
Марго и тетя Пия разносили кофе. И пирожные из белой коробки тети Пии. На лестнице опять послышался шум.
— Иди посмотри, кто там, — сказала Элиза. — Я покараулю стул.
Томас вышел в коридор. Госпожа ван Амерсфорт со своим патефоном уже поднялась. За ней по лестнице шли четыре пожилые дамы. Первая несла плоский чемоданчик с патефонными пластинками.
— Это Томас, — представила мальчика госпожа ван Амерсфорт, когда они уже стояли в коридоре. — Он не боится ведьм.
— Очень удачно, — захихикала пожилая дама с пластинками.
— По крайней мере, можно не притворяться, — сказала пожилая дама с букетом цветов.
— Наконец-то встретился настоящий мужчина, — вздохнула пожилая дама, державшая по бутылке красного сиропа в обеих руках.
— Мне больше нравится, когда они немножко боятся, — возразила последняя. — Боятся — значит уважают. — Она громко рассмеялась. Выглядело это устрашающе, потому что ее верхние зубы виднелись, даже когда рот был закрыт. А когда она его открывала, зубы было видно еще лучше.
— Томас, отнесешь патефон в комнату? — с хитрой улыбкой попросила госпожа ван Амерсфорт. — Тебе это не составит труда.
Они парадным шагом прошли в гостиную. Поднялся невероятный гвалт. Тетя Беатрикс, и тетя Магда, и тетя Пия, и госпожа ван Амерсфорт, и Марго, и Элиза, и четыре пожилые дамы — все говорили наперебой и никто ничего не слышал. Но было ужасно весело.
— О! — вдруг воскликнула госпожа ван Амерсфорт. — А вас-то мы и забыли!
Отец стоял, прижавшись к серванту, потому что за пышной фигурой тети Магды почти не оставалось места. Госпожа ван Амерсфорт попыталась пожать ему руку через тетю Магду.
— Достанете? — спросила тетя Магда. Она наклонилась вперед, а мягкое место отставила назад.
Теперь госпожа ван Амерсфорт достала до руки отца над плечом тети Магды.
— Жарко тут, да? — Отпустив его руку, она воскликнула: — Может, окно открыть?
— Хорошая мысль! — крикнула ей в ответ Элиза. Она ловко вскочила на свою кожаную ногу и толкнула окно вверх. В доме повеяло свежим ветром.
И тут в дверном проеме появилась мама. Ее платье развевалось, как флаг, из-за того, что и окно, и входная дверь были открыты.
— Здравствуйте все, — сказала она. Все посмотрели на нее, и гвалт затих. Платье было светло-желтое, почти белое, сверху узкое, а снизу широкое.
Мама слегка подкрасила губы и распустила волосы.
Томас никогда еще не видел ее такой красивой. Он посмотрел, видит ли это отец. Отец видел. Его лицо было таким же красным, как цветочки на платье тети Магды.
— У всех есть кофе? — спросила мама.
Тут снова поднялся гвалт. Томас не мог представить, что когда-нибудь в этом читальном клубе станет тихо.
10.
Все пирожные были съедены. Весь кофе и лимонад выпит. Тетя Беатрикс угостила отца сигарой и закурила сама. И тут наступил великий момент.
Началась программа.
Пункт первый: Томас Клоппер читает стихотворение Анни Шмидт.
Томас встал. Стихотворение начиналось с учителя ван Зутена, мывшего ноги в аквариуме. Томас знал его наизусть целиком.
Когда он закончил, раздались громкие аплодисменты.
Пожилая дама с зубами спросила:
— Чем ты хочешь заниматься, когда вырастешь, Томас?
И Томас ответил:
— Быть счастливым. Я хочу стать счастливым.
Всем понравилась эта идея.
Но тут вдруг отец сказал:
— Отвечай нормально, Томас. Кем ты хочешь стать?
«Я хотел стать просто счастливым и больше ничего», — написал Томас в "Книге всех вещей". — Я обшарил всю голову в поисках нормального ответа, но так ничего и не нашел».
— Счастливы только слабаки и бездельники, — сказал отец. — Жизнь — это борьба.
Все тетушки и все подруги госпожи ван Амерсфорт вытаращились на него, как будто он испортил воздух.
А мама нервно накручивала волосы на палец.
Томас сел на место и стал рассматривать свои ботинки. Элиза взяла его за руку своей здоровой рукой.
— Вам приходилось много бороться? — спросила дама с зубами. — Вы участвовали в Сопротивлении? Вы герой? Вы защищаете от сурового мира жену и детей? Встаете на защиту слабых? Заступаетесь за животных?