Серебро змея, стр. 47
Он сел, впервые полностью осознавая, что находится в кровати. Это была, как он догадывался, та же самая кровать, которую занимал и его отец, а его сиделка теперь была сиделкой Кайана. Это была та самая комната, где он появился в астральной форме.
— Герта! — задыхаясь, прошептал он ее имя, твердо решив им воспользоваться. — Герта!
— Тебе известно мое имя? — она совсем не выглядела такой удивленной, как он ожидал от нее. — Объясни же.
— Я уже был здесь раньше. Мое имя Кайан Найт. Ты поместила меня — мой дух — в змея.
— Это был мой кузен Херциг, который поместил тебя в предка-змея. Ты можешь пожалеть о том, что не остался там.
— Я прибыл сюда из другого мира, Герта, также как и мой отец. Вот почему я здесь. Я прибыл, чтобы забрать его домой.
— Джон Найт, это твой отец?
— Да. Ты заботилась о нем, может быть спасла ему жизнь.
Герта пристально, немигающим взглядом уставилась ему в лицо. Он застыл на месте, словно под действием парализующего взгляда змея. Нет, неспроста, они называли себя змеиным народом, подумал он.
— Теперь, Кайан Найт, мы посмотрим, не лжешь ли ты Герте. Может быть, ты думаешь, что Герта глупа. Может быть, ты думаешь, что все люди змея глупы.
Он хотел ответить ей, уверить ее в том, что говорит правду, но не мог. Он был неспособен пошевельнуться.
Ее ладони захватили его лицо. Глаза, лишенные зрачков уставились в его глаза и расплавились, превратившись в синеву моря. Он почувствовал как она входит, проникает внутрь него, и почувствовал, что сейчас он более обнажен, чем ему когда-нибудь случалось бывать раньше, даже тогда, когда он сливался вместе с Лонни, находясь в астральном теле.
Она отпрянула назад, испугав его. Кайан почувствовал слабость, которая распространилась по всему его телу. Причиной этого был ее взгляд, и он все еще был как парализованный.
Герта подошла к двери домика. Она крикнула куда-то наружу вне пределов его видимости:
— Приведите сюда Херцига! Быстро!
Она снова вернулась к нему и опять заглянула ему в глаза, и ее глаза снова расплавились при этом. Глаза Кайана, казалось стали широко раскрытыми окнами в его мозг.
— Херцигу надо будет посмотреть на это. Как вождь нашего народа он должен решить, что с этим нужно сделать.
— Сделать с чем? — хотел он спросить, но не смог пошевелить губами. Эти глубокие, очень глубокие темные глазницы — не совсем такие, как у змея, но каким-то образом столь же могущественные. Это может быть то, что его отец называл гипнозом, и он сказал, что змеи делают такие вещи с птицами. Тогда он всего лишь как птица для народы Герты?
Вошел Херциг и подошел к кровати, его тело при ходьбе перекатывалось и колыхалось как и у всех лопоухих. Когда-то это казалось почти смешным Кайану; сейчас он едва ли считал, что это так. Херциг стоял на своих коротких ножках, пристально глядя на него.
— Ты должен увидеть это, Херциг, — сказала Герта.
Кузен и вождь пристально уставился в лицо Кайана. Его глаза были черными, и они, казалось, начали шипеть во время этого взгляда, так словно бы что-то случилось с ними. Кайан вспомнил о пустоте Провала.
Затем Херциг нахмурился и, озадаченный, повернулся к Герте.
— Это все так, как он сказал. Они не отсюда, они из другого места. У них самих нет магии, но они используют магические предметы, то, что может дать магия: драконовые ягоды, перчатки, оружие Мувара, которое останавливает, но не причиняет вреда.
— Оружие лежит в туннеле предка, оброненное коротконогим.
— Да. Этот, здесь, не знает, в каком оно туннеле.
— Ты кажешься нерешительным, Херциг.
— Да. Я думаю, что захочет сделать Рауфорт, когда он узнает об этом месте от отца этого смертного. Не захочет ли он отправиться туда как завоеватель?
— Ты знаешь Рауфорта лучше, чем я.
Херциг снова посмотрел на Кайана.
— Могут ли знать смертные люди змея? Даже таких смертных как этот. Может быть, обладая таким взглядом, мы это можем.
— Ты бы стал заглядывать в глубины мрачного сознания Рауфорта?
— Я должен это сделать. Только тогда я узнаю, что он на самом деле замышляет. Только тогда я смогу узнать, должны ли мы нарушить наш союз.
— Если он хочет завоевать этот мир и другие миры…
— Тогда мы должны будем удалиться. Люди змея не могут надолго оставлять эти горы, не говоря уже обо всем этом мире.
— Вмешается ли Мувар, Кузен?
— Да, вмешается, если победит Рауфорт. Мы не должны выступать против Мувара. Его раса обладает магией, еще большей чем наша и в отличие от нас, он не привязан к одному миру в одном измерении.
Как ты думаешь, может ли быть так, что Рауфорта свергнет его же собственный народ? И его заменят кем-нибудь другим, так же как ты заменил Данцига, став нашим вождем?
— Нет, не может, если мы окажем ему нашу всестороннюю поддержку. Но может быть нам не придется делать этого. Ты и я, мы отвезем Рауфорту подарок.
— Кайана?
— Да. Он должно быть мало что понял, но лучше будет если он сейчас забудет все, что здесь говорилось. Он будет нашим подарком Рауфорту и он не будет помнить ничего из того, что сейчас говорилось здесь.
Херциг щелкнул пальцами прямо под носом у Кайана. Кайан на мгновение понял, как много было сказано. Но он не смог в точности вспомнить, что же именно.
Глава 20. Мертвец
— Брат Кайана, произнесло лицо бандита. Эти слова были адресованы крупному человеку, которого Келвин не мог отчетливо разглядеть. Тревожным было то, каким слабым он неожиданно стал; незадолго до полудня он уже думал, что выздоравливает после удара, нанесенного ему тестем. Эти бандиты, если они ими были, знали Кайана по имени. И они не только знали Кайана, но они также знали и кто такой Келвин.
— Ты болен? — спросил его бандит. — Ты кажешься нездоровым.
— Удар кулаком, — прошептал, задыхаясь, Келвин. — Я много прошел по солнцепеку. Чувствую головокружение.
— Гм-м, да. Мне знакомо это чувство. Меня зовут Ловкий Жак. Твой брат рассказывал нам о тебе. Ты не очень-то сильно похож на героя.
— Я не герой. Не здесь. Я вообще на самом деле нигде не являюсь героем. Все это было только удачей. Удача и, может быть, немного магии, и много слепой веры со стороны остальных.
— В своем собственном мире ты герой.
— Вынужден был им быть.
— Может быть так будет и здесь, — Жак поднес руку ко лбу, откинул назад прядь длинных волос. Взгляду Келвина открылись его уши, они были такими же округлыми как и собственные уши Келвина.
— Ты, ты же — круглоухий!
— В этом мире большинство людей такие. Кайан рассказал нам, что в вашем мире заостренные уши являются нормой.
— Да. — Он знал это или по крайней мере подозревал. Его удивление было всего лишь довольно глупой реакцией. Эта сцена в темнице, которую он видел астральным зрением Хелн: правитель, казавшийся внешне Рафартом, их собственным любимым королем. Пленник. Не только лица, которые могли казаться знакомыми, лица совершенно других людей, но также и круглые уши.
Жак выпрямился.
— Мы доставим тебя в наш лагерь на Пустошах, Келвин. У нас там есть лекарства и ты сможешь отдохнуть и исцелиться. Ты сможешь ехать верхом?
— Я, я попытаюсь. — Он хотел встать, почувствовал головокружение и отбросил попытки.
— Бисквит, — скомандовал Жак. — Подними его на лошадь. Привяжи его.
— Тебе что, недостаточно чужеземцев? — спросил Бисквит. — Его брат был причиной смерти большинства наших. Говорю тебе, давай оставим его здесь.
Кто это такой? Человек, к которому обращались как Бисквит был самой точной копией Мортона Крамба. К черту это головокружение, вещи становились все более и более непонятными.
— Мэтт, — сказал Жак, притрагиваясь к рукоятке своего меча. — Мы никогда не сражались друг с другом. Ты принял меня как предводителя и всегда делал то, что я говорил.
— Это не изменилось, сказал Мэтт. — Просто хочу, чтобы ты узнал, каково мое мнение. — Он спешился, поднял Келвина и забросил его в седло. Келвин почувствовал, что его привязывают к лошади за руки и за ноги. Затем крупный человек сел в седло сзади него, тихо шепча про себя. — Проклятые чужеземцы.