Связующие узы, стр. 12

– Вы что, не хотите меня впускать, Фрэнк? – спросила Элли с обольстительной улыбкой.

– Да, конечно, проходите, – ответил Керриган, делая шаг назад. Она проскользнула в номер и вначале, перед тем как обратить внимание на клиента, окинула взглядом комнату. Керриган запер дверь. В горле у него пересохло, от вожделения кружилась голова.

– Давайте договоримся, Фрэнк. Вы платите мне мой гонорар, а я превращаю в реальность все ваши самые смелые фантазии. Это ведь справедливый обмен, как вам кажется?

На Элли были короткая юбка, обнажавшая ее восхитительные ноги до самых бедер, и рубашка с бретельками, демонстрировавшая соблазнительную округлость груди. При личном общении ее голос отличался еще большей сексуальной хрипотцой, чем по телефону. Даже от звука голоса все в Керригане напрягалось. Не отрывая глаз от Элли, он вынул деньги из кармана и протянул их.

– Принеси деньги сюда, Фрэнк, – потребовала Элли, сразу демонстрируя власть над ним. Он и рассчитывал на подобный тон, поэтому послушно выполнил ее требование, с радостью подчинив свою волю воле этой женщины.

Элли спокойно пересчитала деньги и положила их в кошелек. Затем стянула с себя рубашку, распахнула юбку, сбросила все, оставив лишь черные кружевные трусики. У Керригана перехватило дыхание. Если бы он мог при помощи мыслей и желаний создать свой идеал женщины, то он был бы в точности похож на ту, что сейчас стояла перед ним.

– Скажи мне, Фрэнк, чего ты хочешь. Скажи мне, о чем ты мечтал.

Керриган опустил глаза, устремив их в пол перед собой. Еле слышно он прошептал свое желание.

Элли улыбнулась:

– Ах, какой же ты застенчивый мальчик, Фрэнк. Ты говоришь так тихо, что я ничего не слышу. Повтори.

– Я... я хочу, чтобы ты меня наказала.

Синди Керриган включила свет, когда Тим крадучись пробрался в спальню.

– Уже почти два часа ночи.

– Извини. На обеде оказался Хью Кертин. У него были некоторые личные проблемы, и ему нужно было поговорить со мной.

– Ах вот оно что, – холодно протянула Синди. – Ну и как же поживает Хью?

– В общем, все в порядке. Ты же знаешь, Хью есть Хью.

Синди села, прислонившись к спинке их громадной кровати. Одна бретелька ее шелковой комбинации съехала, обнажив изгиб левой груди. У нее были светлые волосы с пепельным оттенком и превосходная кожа с приятным загаром. Большинство мужчин, знавших ее, считали Синди соблазнительной красоткой.

– Меган скучала по тебе, – сказала она специально, зная, что этим вызовет у Тима чувство вины.

Убегая от жены, он тем самым убегал и от дочери, которую сильно любил.

– Извини. Ты же знаешь, как мне хотелось поскорее добраться до дома, – ответил он, снимая одежду.

– А в чем, собственно, состояла проблема Хью? – спросила Синди таким тоном, по которому Керриган заключил – она поняла, что муж ей лжет.

– Офисные дела. Партнерство в юридической фирме оказалось совсем не тем, на что Хью первоначально рассчитывал, – неопределенно ответил Тим, потянувшись за пижамой. – В общем, всякие сложности.

Синди пристально посмотрела на него, не скрывая презрения, однако не стала расспрашивать дальше. Лежа в темноте, задетый за живое и злой, Тим думал о жене. На какое-то мгновение он даже решил заняться с ней любовью, но потом понял, что у него ничего не получится. Да и она все поймет. У него нет сил для секса, все истрачено на Элли. С другой стороны, вряд ли Синди могла надеяться на пробуждение в нем какой-то новой страсти. Секс почти полностью ушел из их семейной жизни.

Вскоре после свадьбы Тима вдруг осенило, что женился он на Синди совсем не по любви. Он женился на ней по той же самой причине, по которой пошел на юридический факультет. Женитьба и учеба на юриста стали для него своеобразными убежищами, островками нормальности, возникшими после той лихорадки в прессе, которая последовала за присуждением ему приза Хайсмана, а затем отказа от карьеры профессионального футболиста. И в то мгновение, когда Керригана посетило это прозрение, у него возникло чувство, словно кто-то набросил серое покрывало на его душу.

Синди была дочерью Уинстона Коллуэя и Сандры Дрисколл. Семейства Дрисколл, Коллуэй и Керриган принадлежали к числу богатейших в Портленде. Тим знал Синди практически всю свою жизнь. В глазах окружающих они были помолвлены, еще когда учились в выпускном классе средней школы. После того как Синди последовала за Тимом в Университет Орегона, они продолжали встречаться. Поженились же они в уик-энд той недели, на которой Тим получил приз Хайсмана.

Тим надеялся, что рождение ребенка поможет ему полюбить жену, но этот эксперимент закончился тем же полнейшим фиаско, каким заканчивались другие попытки Керригана вызвать в себе хоть какие-то чувства к супруге. Необходимость притворяться на протяжении двадцати четырех часов в сутки изнуряла его, лишала сил. И Синди ведь не принадлежала к числу ничего не замечающих дурочек. Он часто задавался вопросом: почему она не уходит от него, почему продолжает вести мучительное и унизительное для себя существование? Тим часто подумывал о разводе, однако понимал, что у него не хватит мужества оставить Синди. А теперь еще появилась и Меган... Одна лишь мысль о том, что он может причинить боль девочке или потерять ее, вызывала у Тима ужас.

Керриган отодвинулся от жены и стал вспоминать о вечере, проведенном с Жасмин. Он уже понял, что к ней его притягивал вовсе не секс. Источником притяжения оказалось ощущение свободы. Обнаженный, в грязном номере мотеля, он был свободен от необходимости соответствовать ожиданиям окружающих. Опускаясь на колени перед Жасмин, Керриган чувствовал, как у него с плеч спадает тяжелая мантия героя. И, касаясь ртом сокровенных частей ее тела, он ощущал себя извращенцем, павшим с пьедестала, на который его вознесли восторги толпы, ненормальным и даже преступником. Только не идолом. О, как бы хотелось, чтобы все, кто так его превозносит и выставляет в качестве примера для молодежи, увидели бы его голым на грязных простынях, с закрытыми глазами умоляющего шлюху о все новых и новых унижениях. Конечно, они с отвращением отвернулись бы, и он бы наконец освободился. Освободился от славы, основанной на лжи.

7

Харви Грант, председательствующий судья в округе Малтнома, был худощавым седеющим брюнетом среднего роста. Закоренелый холостяк, он в течение практически всей своей жизни слыл ближайшим другом Уильяма Керригана, отца Тима, крепкого бизнесмена, патологического педанта, которому Тим никогда не мог угодить. "Дяде Харви" Тим доверял больше всех с самого раннего детства. А когда Керриган решил поступить на юридический факультет, Грант стал к тому же еще и его наставником.

Обычно за стенами зала заседаний судья не привлекал к себе особого внимания. В данный момент, однако, он готовился совершить очень важный удар по мячу, и другие игроки в гольф в его четверке все внимание сосредоточили на нем. Грант слегка коснулся мяча, и мяч медленно покатился к лунке на восемнадцатой зеленой площадке поля гольф-клуба "Уэстмонт". Удар казался замечательным до того мгновения, пока мяч внезапно не остановился на краю лунки. Плечи Гранта разочарованно опустились. Тим Керриган, партнер Гранта, шумно выдохнул. А Гарольд Тревис радостно сжал кулаки. Сегодня он целый день играл из рук вон плохо, и этот неудачный удар пришелся как нельзя кстати.

– Полагаю, джентльмены, вы должны нам с Гарольдом пять баксов. – Фрэнк Джеффи обратился к Гранту и Керригану.

– Я заплачу тебе, Фрэнк, – пробурчал Грант, когда они с Тимом протягивали своим противникам купюры с портретом Авраама Линкольна, – но не отдавай Гарольду ни пенни. Всю игру вел только ты, а он на тебе "висел". Как вам удалось произвести тот удар на семнадцатом, я, видимо, так никогда и не пойму.

Тревис расхохотался и похлопал Гранта по плечу.

– Чтобы доказать тебе, что я способен на сочувствие, выкупаю первый раунд, – сказал сенатор.