Встречи в тайге, стр. 5

Чжан Бао схватил ружье и приготовился стрелять, чуть только животное покажется из травы, но удэхеец не стал дожидаться появления непрошеного гостя — он проворно опустил весло в воду и, упершись им в песчаное дно, плавным, но сильным движением оттолкнул лодку на середину протоки. Течение тотчас подхватило ее. Отойдя саженей сто, мы опять подошли к зарослям. Но только лодка успела носом коснуться берега, как снова послышался шорох в траве. Тогда Чжан Бао два раза надавил на левый борт лодки. По этому сигналу удэхеец снова отвел лодку от берега.

Мы тихо скользили по течению, не выдавая себя ни единым звуком, но легкий шум на берегу, в зарослях, все время сопровождал нас. Стало ясно, что таинственный зверь следит за нашей лодкой. Потом он сделался смелее, иногда даже забегал вперед, останавливался и поджидал нас. Я не спускал глаз с берега и по колыханию травы старался определить место, где находится зверь.

Вдруг Чжан Бао шевельнулся и стал готовиться к выстрелу. Впереди, шагах в двухстах от нас, кто-то фыркал и плескался в реке.

Широкая протока делала здесь поворот, и потому на фоне звездного неба, отраженного в воде, можно было кое-что рассмотреть.

Китаец быстро поднял вверх руку, и удэхеец поставил лодку в такое положение, чтобы удобно было стрелять.

В это мгновение я увидел изюбря. Благородный олень стоял в воде и время от времени погружал свою морду в холодную темную влагу, добывая со дна водяной лютик. Течением медленно несло лодку к оленю. Но вот изюбрь насторожился, поднял голову и замер. Слышно было, как с морды его капала вода.

Вдруг в кустах, как раз против нашей лодки, раздался сильный шум. Таинственное животное, все время следившее за нами, бросилось в чащу. Испугалось ли оно, увидев людей, или почуяло оленя, не знаю. Изюбрь шарахнулся из воды, и в это время Чжан Бао спустил курок ружья.

Грохот выстрела покрыл все другие звуки, и сквозь отголосок эха мы ясно услышали тоскливый крик оленя, чей-то яростный храп и удаляющийся треск сучьев. С песчаной отмели сорвались кулички и с жалобным писком стали летать над протокой.

Когда все смолкло, Маха направил лодку к тому месту, где только что пил изюбрь.

Оба охотника пошли за берестой, а я остался около лодки.

Из принесенного березового корья удэхеец сделал факел. С этим факелом мы пошли посмотреть, нет ли крови на оленьих следах. Крови не оказалось — значит, Чжан Бао промахнулся. Маха положил факел на землю и бросил на него охапку сухих веток. Вспыхнуло яркое пламя — и поблизости все озарилось колеблющимся красным светом.

Чжан Бао и удэхеец набили свои трубки и принялись обсуждать происшедшее. Оба они думали, что зверь, следовавший по берегу за лодкой, был тигр. Из-за него изюбрь сорвался с места прежде, чем Чжан Бао успел прицелиться, поэтому и пришлось стрелять раньше времени.

Китаец был недоволен, ругал тигра и в сердцах сплевывал на огонь.

— Ничего, — сказал я Чжан Бао, — не надо сердиться. На этот раз неудача, зато в другой раз будет удача. Не убили изюбря, зато если не видели, то слышали близко тигра.

Мои слова успокоили китайца. Он перестал ругаться и начал шутить; развеселился и Маха. Мы стали собираться домой. Удэхеец охапкою мокрой травы прикрыл тлеющие уголья и сверху засыпал их песком.

Мы сели в лодку. Теперь мы плыли быстро и громко разговаривали между собою. Я оглянулся назад: тонкая струйка беловатого дыма от притушенного костра еще поднималась кверху.

Пчелы и муравьи

Мы пили чай, и кто-то из казаков принес чашку, в которой были остатки меда.

Немедленно на биваке появились пчелы — одна, другая, третья… Одни прилетали, а другие набрав меду, торопились с ношей вернуться в улей. Казак Мурзин взялся разыскать улей. Держа в руках чашку с медом, он пошел в ту сторону, куда улетали пчелы. Через минуту на край чашки опустилась пчела. Когда она полетела назад, Мурзин следил за ней до тех пор, пока не потерял ее из виду.

Тогда он перешел на новое место дождался второй пчелы и пошел за ней. Потом выследил третью. Таким образом он медленно, но верно подбирался к улью. Пчелы сами указывали ему дорогу.

Вскоре Мурзин возвратился назад и доложил, что нашел пчел и около их улья увидел такую картину, что поспешил вернуться и позвать с собою товарищей.

Через несколько минут мы отправились в путь, захватив с собой пилу, топор, котелки и спички. Мурзин шел впереди и указывал дорогу.

Скоро мы увидели большую липу. Вокруг нее вились пчелы. Почти весь рой находился снаружи. Вход в улей (леток) был внизу, около корней. С солнечной стороны корни переплелись между собой и образовали пологий скат. Около входного отверстия в улей густо столпились пчелы. Как раз против них, тоже густой массой, стояло полчище черных муравьев. Два враждебных отряда стояли друг против друга, еще не решаясь совершить нападение. Разведчики-муравьи бегали по сторонам. Пчелы нападали на них сверху. А муравьи, широко раскрыв челюсти, яростно оборонялись. Иногда они предпринимали обходное движение и старались напасть на пчел сзади, но воздушные разведчики открывали их, часть пчел перелетала туда и вновь преграждала муравьям дорогу.

Мы с интересом наблюдали эту борьбу. Кто кого одолеет? Удастся ли муравьям проникнуть в улей? Кто первый уступит? Быть может, с заходом солнца враги разойдутся по своим местам, для того чтобы утром начать борьбу снова; быть может, эта осада пчелиного улья длится уже не первый день…

Неизвестно, чем кончилась бы эта борьба, если бы на помощь пчелам не пришли казаки. Они согрели воду и стали кипятком обливать муравьев. Муравьи корчились и гибли на месте тысячами. Пчелы были возбуждены до крайности. Но нечаянно кто-то плеснул кипятком и на пчел. Мигом весь рой поднялся на воздух.

Надо было видеть, как бросились бежать перепуганные казаки. Пчелы догоняли их и жалили в затылок и в шею. Через минуту около дерева уже никого не было. Те, кому удалось спастись от ярости разгневанных пчел, остановились в отдалении и принялись посмеиваться над пострадавшими товарищами. Но еще мгновение — и шутникам стало не до смеху. С грозным гуденьем рой пчел налетел и на них. Казаки принялись отмахиваться ветками, фуражками, чем попало, но в конце концов обратились в бегство.

Мы решили дать пчелам успокоиться и ушли к себе в лагерь.

Перед вечером два казака вновь отправились к улью, но там уже не было ни меда, ни пчел. Улей был разграблен медведями. Так неудачно кончился наш поход за диким медом.

Лесной лакомка

Однажды мы шли по тропе сквозь тайгу. Вдруг до нас донеслись какие-то странные звуки — не то вой, не то визг, не то ворчанье. Мой проводник придержал меня за рукав, прислушался и сказал:

— Медведь!

Мы тихонько пошли вперед и скоро увидели виновника шума.

Молодой медведь возился у большой липы. Она росла вплотную около скалы.

С первого взгляда я понял, в чем дело: медведь добывал из дупла мед. Он стоял на задних ногах и тянулся к улью. Протиснуть лапу в дупло ему мешали камни. Медведь ворчал и тряс дерево изо всей силы. Вокруг улья вились пчелы и жалили медведя в голову. Он тер морду лапами, кричал тоненьким голосом, валялся по земле, но затем вновь принимался за ту же работу. Смотреть на его уловки было очень смешно.

Наконец он утомился, сел на землю и, раскрыв рот, уставился на дерево, видимо, что-то соображая. Затем вдруг поднялся, быстро подбежал к липе и полез на ее вершину.

Взобравшись наверх, медведь протиснулся между скалой и деревом и, упершись лапами в камни, начал сильно давить на дерево спиной.

Дерево немного подалось. Но, видимо, спине было больно. Тогда медведь переменил положение и, упершись спиной в скалу, стал давить на дерево лапами. Липа затрещала и рухнула на землю. Этого только и надо было медведю.