Троих надо убрать, стр. 10

– Дай мне руль, – потребовал Баетьен.

Он сел за руль, Карло вскочил рядом с ним. Оба пристегнули ремни безопасности, и машина тронулась с места, даже не скрипнув. Баетьен был очень аккуратным и опытным водителем. Он включил позиционные огни, фары и ехал на большой скорости, которая на некоторых прямых участках достигала ста шестидесяти километров в час.

– Мы должны его увидеть, – сказал Карло.

Они приближались к какому-то городу. В черноте предальпийского пейзажа на горизонте выделялись огоньки. Слева шел товарный состав. Справа была маленькая освещенная бензозаправочная станция. "Таунус" стоял перед колонкой. Жерфо в одной рубашке растирал себе поясницу возле машины и курил "Житан" с фильтром. Станция была открыта совсем недавно, а потому манеры и одежда рабочего – молодого человека в красной фуражке и элегантной форме – были безукоризненны. Ошеломленный Бастьен ударил по тормозам. "Ланчия" в диком вое шин остановилась на выезде со станции. Жерфо повернул голову, увидел "ланчию" и через опущенное стекло правой дверцы заметил смотревшего на него Карло. Жерфо бросился к своей машине, засунул через открытое стекло руку, вытащил из кармана пиджака "стар" и поспешно, неловко снял оружие с предохранителя.

– Руки вверх! – глупо крикнул он.

"Ланчия" развернулась почти на одном месте и помчалась на Жерфо. Тот нажал на спусковой крючок. Лобовое стекло "ланчии" разлетелось на куски. Жерфо отпрыгнул назад, оступился, ударился о кофейный аппарат и сильно ушиб спину. Красная машина летела на него, виляя. Жерфо побежал со всех ног. "Ланчия" повернула и прибавила скорость, стремясь размазать Жерфо по стеклу витрины станции. Жерфо развернулся. Левая фара "ланчии" ударила его по ягодице и отшвырнула на цемент, а машина протаранила витрину. Огромные куски стекла, наборы инструментов, бидоны с маслом, карты, электрические лампы и мотки проводов повалились в жутком грохоте.

Гравий расцарапал Жерфо лоб и щеки, нос был разбит. Он перевернулся на спину. Ягодица жутко болела. При падении он выпустил из руки "стар" и не знал, куда отлетел пистолет. Он поднялся на локтях и увидел Карло, выходящего из итальянской машины со "смит-вессоном" сорок пятого калибра в руке. Бастьен дал задний ход в сторону рабочего, который бросил шланг и побежал к конторе. Карло прицелился из револьвера в Жерфо. Рабочий нагнул голову, врезался в Карло и отбросил его на кучу осколков стекла, бидонов, битых лампочек, карт и прочего. Бак "таунуса" был полон. Автоматический насос продолжал качать бензин. Тот разливался по цементу и бежал длинной струйкой к Жерфо.

Бастьен вышел из "ланчии" и выстрелил в спину рабочему из пистолета. Рабочий упал ничком перед входом в контору, подобрал под себя ноги и попытался встать. Сидевший на осколках, витрины и державший обеими руками револьвер сорок пятого калибра, Карло выстрелил ему в лицо и разнес голову.

– Твою мать! Твою мать! – сказал Карло.

Жерфо удалось встать. Он сделал три шага в сторону "таунуса", и белобрысый выстрелил в него. Пуля чиркнула по голове Жерфо. Он повалился на спину, и его лицо залила кровь. Карло встал, подбежал к "ланчии" и сел за руль. Жерфо шевелился на цементе.

– Добей этого придурка! – крикнул Карло.

Бастьен мотнул головой, чтобы отбросить назад свои белесые волосы, и двинулся на Жерфо. Тот вытащил из кармана зажигалку и поднес пламя к вылившемуся на землю бензину. Он сильно обжег себе ладонь и руку. Огонь в одно мгновение перебежал с зажигалки на "таунус". Жерфо вскочил на ноги, удивленный, что может стоять и бежать. Он бросился к дороге. Когда он выскочил на шоссе, ему показалось, что в него стреляют. Потом бензобак "таунуса" взорвался, и взрывная волна отбросила его на другую сторону дороги, где он приземлился носом в жирную землю, в листья репы или картошки. Он снова поднялся и отвернулся, издавая бессвязные крики. Его потрясло зрелище горевшего, как манекен, белобрысого убийцы, лежавшего на цементе, раскинув руки крестом. Из пламени на шоссе выскочила "ланчия", все стекла которой были выбиты, а шины дымились. Обезумевший Жерфо повернулся спиной к пожару и побежал наугад через поле, выворачивая ноги в рыхлой земле. Он бежал к железной дороге.

Жерфо не совсем пришел в себя. Он не понимал, где находится: у себя дома в Париже, в домике на море или у Льетара. Он лежал на жестком полу в темном помещении. Через щели в стенах слабо пробивался свет. Его уши наполнял ритмичный звук. Ему снилось, что он стреляет из пистолета в человека. Подумав, он сообразил, что находится в товарном вагоне железной дороги, и, успокоившись, снова заснул.

Затем дверь вагона приоткрылась немного, но достаточно, чтобы увидеть, что внутри. Между ящиками с надписью на английском "Handle with care" сидел на корточках тип и смотрел на Жерфо. У него была фигура медведя или какого-нибудь другого животного, может быть бобра. На нем был непромокаемый плащ без рукавов, скорее накидка, предназначенная защищать голову и спину, а также рюкзак велосипедиста на спине. У человека, сидевшего напротив Жерфо, не было ни велосипеда, ни рюкзака. Плащ окружал его, как вигвам, и делал фигуру бесформенной. На голове у него была изношенная шляпа-котелок. Его лицо было довольно молодым, но морщинистым, заросшим бородой, грязным, а зубы – гнилыми.

Жерфо тоже выглядел не слишком красиво. Грязь и кровь запачкали лицо, рубашка разорвалась на локте, а брюки – на колене и ягодице. Он был в грязи с головы до ног, ботинки покрыты слоем глины. На голове – ярко-красная ссадина в форме бутоньерки. Кусок кожи с волосами и грязью свисал ему на лоб.

– Вы железнодорожник? – спросил он.

Тип не ответил и продолжал смотреть, посмеиваясь. А может, это было обычное выражение его лица. Жерфо хотел повторить вопрос, повысив голос, потому что шум идущего поезда мог помешать типу услышать его. Но нет, это было маловероятно. Жерфо, чувствуя слабость, промолчал. Вдруг он начал шарить по своим карманам. Обожженная рука причиняла боль. У него болело все тело. Его движения стати лихорадочными. Жерфо посмотрел на бродягу с обидой, недоверчивостью и ненавистью и попытался встать. Бродяга поднялся, отодвинул полу плаща и ударил его по голове молотком. Жерфо упал на пол вагона. Он снова почувствовал, как его собственная кровь течет по коже. Ему не удавалось подняться. Бродяга дважды ударил его ногой по ребрам. Жерфо закричал от бешенства, царапая ногтями пол. Бродяга смотрел на него то ли бесстрастно, то ли ухмыляясь – из-за этой дурацкой гримасы понять было невозможно, – немного наклонив голову набок. Его правая рука была согнута и отодвинута от тела, чтобы не запутаться в складках плаща, и готова снова ударить. Потом он с трудом отодвинул дверь левой рукой.

Жерфо удалось немного изменить позу. Кровь медленно текла по нижней челюсти на подбородок и капала на пыльный пол. Все происходило очень медленно.

– Подонок, – сказал Жерфо. – Мой бумажник... Мои деньги... Моя чековая книжка...

Через открытую дверь были видны медленно проплывавшие верхушки лиственниц. Железная дорога шла по насыпи или по гребню холма, потому что верхушки деревьев были на уровне двери. Бродяга сунул молоток за пояс, двумя руками схватил Жерфо под мышки, подтащил к двери – тот закричал, не веря в происходящее, – и выбросил из вагона. Жерфо зацепился каблуком за угол двери, потом упал животом на насыпь, и от этого у него перехватило дыхание. Он вскочил и отпрыгнул в сторону, как в тот раз, когда его пытались утопить. Он упал между двумя лиственницами, прокатился по склону метров сорок или шестьдесят, ощутил дикую боль в ноге и снова потерял сознание.

Ближе к вечеру пошел дождь. Жерфо был уже далеко от железнодорожного полотна.

Его обморок после падения длился всего несколько минут. Он поднялся, удивляясь, что до сих пор жив. События последних дней, наступившие после уютного детства и молодости, отмеченной успешным продвижением вверх по социальной лестнице, выработали у него убеждение, что его нельзя уничтожить. Но в том невероятном положении, до которого он дошел после стольких приключений, Жерфо казалось удивительным, что он еще жив. Собственный образ был навеян Жерфо детективом, прочитанным десять лет назад, и вестерном, увиденным в прошлом году в кинотеатре "Олимпик". Он забыл их названия. В книжке человек, которого страшно изуродовали по приказу главаря банды и бросили потому, что сочли мертвым, потом жестоко отомстил и главарю, и его подручным. В фильме Ричард Харрис, которого Джон Хьюстон бросил в прерии, тоже сочтя мертвым, выжил среди дикой природы, борясь за пищу с волками.