Прикованный к красному ядру, стр. 9
Повар проворно схватил котелок Флаша, опрокинул его, потом поставил перед разъяренным сутенером.
— Так, — сказал он, — это будет стоить тебе обеда.
Флаш в гневе удалился. Во дворе арестанты покатывались от хохота.
5
Стояла ночь. Керосиновая лампа слабо освещала палатку, где растянулись на соломенных матрасах люди с ядрами на ногах. Било жарко, на всех одно рваное покрывало, негнущееся от грязи. Насекомые роились вокруг лампы в спертом от вони потных тел и сигаретного дыма воздухе.
Грин лежал с тонкой сигаретой в зубах, повернувшись спиной к товарищам. Возле него примостился высокий чернокожий Флаш.
— Ты поднял бунт и за Союз?
— Я тебе уже три раза говорил.
— Да, — прошептал Флаш, — но это кажется таким…
— Здесь нечего понимать, — отрезал Грин. — Эти типы с Юга меня призвали, и я помчался на всех парах. Когда меня остановили на бегу, то Север захотел меня перехватить.
— Чего я не могу понять, — вмешался прислушивавшийся Толливер, — так это почему ты не защищался. Все на свете дерутся!
— Я — не все на свете, — сухо сказал Грин. — Север, Юг, Восток, Запад. Плевал я на все эти дерьмовые правительства.
— Ты в самом деле странный, — заметил старый Ля Трим своим хныкающим голосом.
— Точно, странный!
Это сказал Болт, простодушно качая курчавой головой.
— Тип, который не верит в правительство! — добавил он. — Никогда такого не видал. Это ненормально.
— Ты опять за свою чушь, — заметил Флаш.
Болт убежденно потряс головой:
— Это не чушь, то, что я говорю. Это жизнь так устроена.
И Болт громко пукнул.
— Прекрати! — приказал Флаш. — И так осточертело собирать целый день хлопок и жрать всякую гадость, а тут ты еще воняешь.
— Это не я. Это фасоль, — заявил Болт.
— Слушай, прекрати, а то я сбегу…
— Сбежать! — воскликнул Ля Трим, ухватившись за новую возможность принять участие в разговоре. — Сбежать! Я знал одного парня в Канзасе, ему оставалось тянуть всего неделю. Проклятый кретин выдержал в этой дыре девять лет, и надо же было, чтоб он утек! Он сказал, что не может больше выдержать даже минуты. Они его поймали на следующий день и пришили еще десять дет!
— Вот это да, это свинство, — убежденно заявил Болт.
— Все время болтаешь, — сказал Ле Васо. — Ты не знаешь, что это такое.
Толливер холодно взглянул на Васо. Тот замолк.
— Что ты хочешь этим сказать, будто я не знаю, что это такое? — раздраженно воскликнул Болт. — Я здесь такой же, как и ты. Разве нет?
Васо не поднимал глаз.
— Ты что-то хотел спросить у Грина, — пробормотал он.
Грин все еще лежал спиной к своим компаньонам. Он смотрел невидящими глазами на полотняную стенку палатки. Потухшая сигарета висела на губах, вполуха он прислушивался к арестантам. Он начинал в них разбираться. Что до Ля Трима, от него толку не будет. У старика никогда и не было достоинства. Толливер и Ле Васо, кажется, вместе, еще старая команда. С этих двоих тоже мало проку.
Оставались двое черных. Болт дурак. Никогда б он никого не зарезал и не оказался здесь, если бы его кожа была белой. Но раз уж он здесь, то отсюда не выберется. Что до Флаша…
Флаш интересен. Умный, хотя не сказать чтобы сговорчивый. Но какого черта! Он никогда ни на кого не рассчитывал, не будет и теперь. Он уйдет отсюда один. Скоро, По крайней мере…
— Здесь не о чем говорить, — сказал он громко.
6
От шеи до щиколоток человек был облачен в полотняную, побелевшую и потертую на швах одежду и сапоги. Мятая шляпа защищала от солнца его плоское лицо с ясными глазами. Поперек седла на ремне висел «винчестер». И хотя оружие было недавнего образца, видно было, что оно много послужило. Блестящий смазанный ствол содержался в чистоте, приклад был отполирован как частым употреблением, так и заботливым уходом.
Всадник медленно ехал вдоль бригады красных ядер, которые прекратили собирать хлопок, чтобы лучше разглядеть его. Он тоже смотрел на них. Только Грин продолжал работу.
— Я его когда-то видел, — пробормотал Ля Трим.
— Кто это может быть? — спросил Болт.
— Это Длиннорукий, — сказал Грин, не прерывая работы.
Ле Васо сделал большие глаза:
— Не верю, это невозможно! Почему они наняли этого типа? Всего лишь шесть рецидивистов…
Грин продолжал работать, он уже обходил своих компаньонов. Подобие улыбки промелькнуло на его полных губах.
— Если это тебя так интересует, спроси у Поттса. Я уверен, он не откажет себе в удовольствии объяснить тебе.
7
Вечером в дыру, которая служила входом в Палатку красных ядер, вошли двое обыкновенных арестантов, тех самых, которые когда-то сооружали позорный столб для Грина. Они принесли виск.
— Пришло времечко, — сказал Ле Васо, поднимаясь и облизывая губы.
— Тариф — один доллар за глоток.
Среди красных ядер послышалось ворчание. Только Грин и Флаш молчали.
— Доллар — глоток, — повторил человек, державший виски.
Ле Васо выругался, пожал плечами, вытащил из башмака скомканную бумажку, протянул ее разносчику, схватил бутылку и жадно глотнул.
— Вы видели Длиннорукого? — спросил Толливер с деланной беспечностью.
Пришедшие кивнули:
— Т. С. Банше… Он дорого стоит.
Ле Васо воспользовался тем, что те отвлеклись, и сделал украдкой еще глоток. Разносчики смерили его ледяным взглядом.
— Ты должен нам еще доллар.
— Идите в задницу, вот еще! — воскликнул Ле Васо — Оно вообще из мочи, ваше пойло, она не стоит и цента!
Один из разносчиков схватил ядро Ле Васо и с силой потянул за цепь. Ле Васо потерял равновесие. Двое мужчин бросились на него, пиная ногами в бока и в лицо.
Болт и Толливер поднялись. Флаш взглядом остановил Болта, который намеревался броситься на разносчиков. Огромный негр сел обратно. Толливер увидел, что он один. На губах его показалась жалкая улыбка. Он остановился и тоже сел, теребя рукой небритый подбородок, будто желая стереть эту улыбку.
Ле Васо свернулся в комок. Разносчики ногами вколачивали его лицо в землю. Потом повернулись к остальным. Никто не двигался. Ле Васо тяжко дышал, лицо было прижато к земле. Ля Трим наконец зашевелился. С кривой улыбкой старик извлек из своего тряпья разные мелкие монеты, приятели глядели на него. Ля Трим замер в колебании.
— Давай! — скомандовал тот разносчик, что был повыше.
Никто ничего не говорил. Помимо всего прочего, им хотелось того же.
Все молчали.
— Вы что, туги на ухо? — спросил второй разносчик.
— Нет, — сказал Грин.
— Тогда поторапливайтесь. Идите сюда!
Грин не отвечал и не двигался. Разносчики уставились на Флаша.
— Я — пас, ребята, — мирно заявил сутенер. — У меня понос. Спасибо, однако… Что касается Болта, то он поклялся своей несчастной матушке, чтобы она покоилась с миром… Он ей еще в детстве поклялся, что не притронется к виски. Не правда ли, брат мой?
Болт усмехнулся и покачал головой, не сводя глаз с разносчиков. Те поколебались минуту и вышли.
8
Грин ждал своего часа. Он молча работал, не ввязывался в разговоры. Он не верил в солидарность среди негодяев, так же как и среди честных людей. Он ждал. Это не было терпением, или скорее это было терпением зверя. Он ждал.
Другие не ждали. Толливер сделал выбор — он решил уйти отсюда. Но только не в одиночку. Ему уже было пятьдесят, и своих сил на такую операцию явно не хватало. Ему нужен был даже не столько компаньон, сколько человек, который бы служил ему и у которого было бы много силы и не слишком много ума. И в этом плане он тоже сделал выбор.
Собирая неспешно хлопок, Толливер приблизился к Васо.
— Ты можешь обстряпать это дельце? — зашептал Ле Васо.
— Кобб требует слишком много денег…
Ле Васо нервно облизал губы и почувствовал привкус пыли во рту. Краем глаза он следил за остальными красными ядрами, работавшими молча. Ему и Толливеру нужно было достать денег, чтобы подкупить охранника Кобба.