Прикованный к красному ядру, стр. 12
Грин еще какое-то мгновение не мог двинуться с места. Потом широким шагом пересек контору и осторожно отворил дверь. Калли не слышала его. Она опиралась об угол стола, глаза были опущены в землю, выражение лица печальное. У Грина сжало горло.
Калли подняла глаза, увидела Грина. Она бросилась в его объятия, и Грин поразился, как можно обнимать его, — таким он ощущал себя грязным, вонючим, оборванным, — и в то же время он чувствовал запах Калли, округлость ее груди, ее бархатистые щеки, которыми она терлась о его колючую щетину. Разум оставил его, лицо казалось опустошенным.
— Ты не сердишься? — спросила Калли.
— Черт побери, нет, — прошептал Грин.
Тут в помещение вошел Прюитт.
15
Хромоногий поначалу остолбенел, увидев Грина в обществе женщины. Он приблизился к парочке. Любовники отодвинулись друг от друга. В темных глазах Калли мелькнуло беспокойство, когда она увидела, как сжались челюсти Грина и жилка забилась на его виске. Комнату заполнила ненависть.
— Поттс сказал, что все о'кей, — сказал Грин Прюитту.
Надсмотрщик не реагировал. Глаза его вперились в Калли, оценивая тонкую талию, длину ног, округлость бедер и упругость груди, трепетавшей от прерывистого дыхания. Взгляд его задержался на полных губах женщины. Хромоногий был в восторге.
— Что вы на это скажете! — пробормотал он с вожделением.
Грин отступил на шаг и оперся рукой о спинку стула. Прюитт бросил на него взгляд и схватился за рукоятку своего хлыста. Калли закусила губу.
Вдруг во входную дверь влетела медная пепельница, с металлическим звуком проскользнула по полу и остановилась между Грином и Прюиттом.
Артур стоял в дверях. Его огромная туша добродушно заполнила весь проем. Он улыбнулся и, отодвинув полу, показал свою полицейскую бляху.
— Они никому не мешают, — сказал он.
— Они мне мешают, мне, — сказал Прюитт.
Глаза его настойчиво возвращались к соблазнительным формам Калли.
— Вы плохо смотрите. Взгляните сюда еще раз.
Полицейский раздвинул обе полы своей куртки. На его правом бедре висел «кольт» с длинным стволом. Прюитт уставился на него, сжав губы, и издал короткий вздох. Плечи его опустились, он отступил.
— Хромоногий, — сказал Грин. — Скажи «здравствуйте» начальнику полиции С. Доббсу. И вали отсюда, покуда задница цела.
— Грин! — укоризненно сказала Калли.
— Все в порядке, малышка. Артур и я, мы понимаем друг друга. Хромоногий не в счет, правда, хромоногий?
Прюитт молчал. Он пристально посмотрел на Грина, наконец повернулся и вышел.
— Грин! — вздохнул полицейский с раздражением.
Он не договорил и вышел, покачивая головой.
16
Спустя несколько минут повозка тронулась, увозя Калли и полицейского. Когда Поттс вышел из амбара, она остановилась возле него. Слегка откинув голову, хозяин прищурил глаза от солнца, чтобы лучше разглядеть Калли.
— Вы здесь ведь всего на пару часов? — спросил он. — Уже уезжаете?
— Полный вперед, на запад, — подал голос Артур.
Поттс поскреб щетинистый, будто покрытый колючками подбородок.
— Так… Пожалуй… Может быть, я через некоторое время заеду вас поприветствовать, если только буду желанным гостем.
Артур молчал, глядя в пространство. Поттс смотрел на Калли. Молодая женщина не улыбнулась, и голос ее был холоден.
— Если у вас достаточно денег, вы будете желанным гостем.
— Душенька, — воскликнул Поттс, — без денег я никуда и не отправляюсь! Ясное дело, из-за этого я все здесь и затеял!
Артур сплюнул в пыль и прикрикнул на лошадей. Повозка начала быстро удаляться, плантатор смотрел ей вслед. Игривая улыбка обнажила оставшиеся зубы.
17
Сегодня Ле Васо работал с необычным рвением. Он уже метров на двадцать ушел вперед от своих компаньонов и от охранника Кобба, лениво надзиравшего за ними.
— Честное слово, — вздохнул Болт, все еще носивший на руке грязную повязку, — на свет родился новый сборщик хлопка, этот белый.
Флаш вздохнул:
— Плевать я хотел на него. До чего же я выдохся!
— Устал? Нет, Флаш, только не ты. Ты для этого слишком себе на уме. Вечно какие-то делишки обделываешь, ни дня, чтобы целиком честно проработать! Вот ты какой. Я видел в Гальвестоне, как ты подкапывался, строил тайком, исподтишка, свои козни. Но ты меня не видел. Я всего-навсего убирался в твоем гнилом притоне.
Болт раздраженно фыркнул. Флаш улыбнулся, глаза его мечтательно затуманились.
— Да, — прошептал он, — он знал хорошие деньки, человек из Гальвестона! И вот теперь стал сборщиком хлопка, без будущего… Бог мой, как я ненавижу все. это хлопковое скотство!
На некотором расстоянии от двух чернокожих Ле Васо решил, что уже достаточно ушел уперед. Он прервал свою успешную деятельность и, подхватив ядро, пустился бежать.
— Вот каналья! — с завистью пробормотал Болт.
Стражник Кобб выругался и пришпорил мула. Животное фыркнуло и нехотя тронулось с места. Ле Васо был уже в сотне метров впереди. Он бежал между рядов хлопковых посадок к расстилавшейся до горизонта красной равнине. Старое, страдающее одышкой животное, на котором сидел Кобб, казалось, не способно было догнать бегущего человека. Несмотря на сковывающее движения ядро, Ле Васо продвигался быстро, его мощная грудь мерно вздымалась. Вдруг рядом с ним раздался короткий пронзительный звук. Земля фонтанчиком брызнула перед ним. Выстрел «винчестера» узнали на плантации все.
— Банше! — воскликнул Болт.
— О боже! — вытаращил глаза Ля Трим. — Он промазал!
Раздался голос Грина, и красные ядра живо обернулись к нему.
— Ну ты скажешь… — Грин грустно усмехался.
Щелкнули два новых выстрела.
Ле Васо повернул, чуть не упал, лихорадочно пересек ряд хлопка, опять повернул…
Глухое оживление охватило прикованных к ядрам. За исключением Грина, они подпрыгивали на месте, подбадривая криками бегущего.
Ле Васо споткнулся, упал, тут же поднялся. Теперь его дыхание стало коротким, редкие волосы прилипли к голове, пот струился ручьями. Он продолжал бежать изо всех сил.
Из узкой ложбины, шедшей вдоль поля, показался Длиннорукий верхом на лошади. «Винчестер», блестя на солнце, упирался в его колено. Он не спешил.
Выкрики арестантов подбодрили беглеца. Ле Васо вновь свернул и вдруг пропал из виду в цветущем хлопке. Здесь урожай еще не был собран, на много сотен квадратных метров кустики были густыми, покрытыми цветами.
— Надо, чтоб он дождался ночи, — сказал Толливер.
— Твой приятель — кретин, — сухо бросил Грин.
Молодой человек опустился на землю и вытянулся, опираясь на локти. Его компаньоны враждебно поглядывали на него.
— Почему ты так говоришь? — воскликнул Болт. — Ле Васо выдержит! Правда, ребята?
— Сейчас он пустится наутек, — заявил Грин.
Болт был в ярости. Говорить что-либо против бежавшего — все равно что лишать надежды всех, а это недопустимо. Огромный негр вытащил из-за пояса крохотный мешочек, содержавший весь его запас табака, и бросил на землю возле Грина.
— Я говорю, что Ле Васо удерет.
Ля Трим и Толливер в свою очередь злобно швырнули свои кисеты с табаком около Грина и, ворча, отвернулись. Флаш растянул рот в довольной улыбке, обнажив белые зубы. Он не заключал пари, он, никогда не позволял чувствам владеть собой.
— Грин, — усмехнулся он, — ну ты и штучка!
Тем временем под прикрытием хлопка Ле Васо быстро передвигался на четвереньках, втянув живот, — лицо в земле, грудь в огне.
Он достиг кромки поля. Перед ним простиралась красная равнина, бесконечный откос…
Ле Васо вытянул шею и вытаращил глаза, чтобы увидеть сквозь листья своих преследователей.
Длиннорукий оставался неподвижен. Он ждал, сидя верхом на лошади, приклад «винчестера» на бедре, ствол высоко поднят. Отсюда Ле Васо не различал черт его лица, но ему представлялось, что оно было бесстрастным, и это заставляло его трепетать и еще сильнее обливаться потом.