К истокам слова. Рассказы о науке этимологии, стр. 32

Именно такие семантические изменения имели место в случае с литовским словом (s)kersas [(с)кя?рсас] ‘поперечный’ — ближайшим «родственником» нашего предлога через (др. — русск. чересъ), исходное значение которого ‘поперёк’ (сравните: мост через реку). В этимологическом плане литовское (s)kersas и древнерусское чересъ могут быть сопоставлены с древнерусским чьрту ‘рублю’, русским диалектным чересло ‘плужной нож, идущий впереди лемеха’ (буквально: ‘резец’), литовским kertu ‘рублю’, kerslas [кя?рслас] ‘долото, резец’, skersti [скя?рьсти] ‘резать (свиней)’.

Таким образом, мы видим, что при формировании слов с абстрактным значением в языке не создаются совершенно новые образования, а используются в более широком, в более общем смысле уже существующие конкретные слова или же создаются новые, легко воспринимаемые как производные старых конкретных слов. Особенно важную роль в формировании абстрактной лексики играли глаголы, означающие различные трудовые процессы («рубить», «резать», «выдалбливать» и др.).

«Поби мразъ обилье по волости»

В этих словах Новгородской I летописи сообщается о том, что мороз побил в стране обилье. Подобного рода места из древнерусских памятников письменности, а также данные диалектов свидетельствуют о том, что современное нам слово обилие имело некогда совершенно конкретное значение: ‘хлеб на корню’.

Очень интересную этимологию этого слова предложил известный этимолог О. Н. Трубачев, который считает, что основа слова обилье — обил > представляет собой производное глагола о-би-ти, би-ти ‘оби(ва)ть, обмолачивать’. Суффиксальное — л- в основе обил- того же происхождения, что и в основах гнил-(ой), был-(ой) — к гни-ти, бы-ти. Следовательно, исходное значение собирательного существительного обилье (сравните: гнилье, тряпье и т. п.) — ‘обитое, обмолоченное (зерно)’.

Казалось бы, этой семантической реконструкции противоречат данные русских народных говоров и древнерусских памятников письменности, где обилье — это как раз ‘необмолоченный (и даже несжатый) хлеб’, ‘хлеб на корню’. Однако, во-первых, сумма значений, например, современного русского слова хлеб (на корню, в зерне, выпеченный) [80] говорит о том, что здесь возможны и более серьёзные семантические сдвиги. Во-вторых, в древнерусском языке обилье может иметь также значение ‘хлеб в зерне’, древность которого подтверждается соответствиями в ряде славянских языков, где эти соответствия имеют значения ‘хлеб в зерне’ (словацк. obilie, словенск. obilje).

Таким образом, перед нами ещё один яркий пример развития древних конкретных значений в сторону более поздних абстрактных.

«Было, да быльем поросло»

Попробуйте представить себе какой-нибудь глагол, который обладал бы большей степенью абстракции, чем глагол со значением ‘быть, существовать’. Любой другой глагол придаёт подлежащему, к которому он относится, те или иные очертания реальной действительности. Например, глаголы идёт, бежит, летит создают определённый образ передвижения; сидит, лежит, стоит — образ положения в пространстве. Каждый из этих глаголов обычно сочетается далеко не с любым подлежащим. Вода идёт, бежит — сказать можно, а вот вода сидит — нельзя. Время обычно идёт, бежит, летит, стоит, но не сидит и не лежит. Подобного рода примеров из окружающей нас жизни можно привести великое множество. Поскольку каждый глагол в каком-то отношении характеризует субъект действия или состояния, определённые конкретные черты этой характеристики не всегда совпадают со свойствами субъекта. Отсюда «несовместимость» подлежащего и сказуемого.

В этом смысле глагол быть занимает особое положение в языке. Именно отсутствие индивидуальной окраски, большая степень абстракции позволяет этому глаголу сочетаться практически с любым предметным или абстрактным подлежащим. По той же самой причине глагол быть во многих языках употребляется в качестве глагола-связки.

Поскольку, как мы уже видели, слова с абстрактным значением обычно формируются на базе конкретных слов, интересно было бы узнать, какие же конкретные значения могут лежать в основе такого абстрактного глагола, как быть.

Если говорить о русском глаголе быть (др. — русск. быти), то для выяснения его этимологии нам придётся вернуться к той пословице, с которой мы начали разговор об интересующем нас глаголе: было, да быльем поросло. Что же это за былье, которым поросло то, что было? У глагола быть имеется несколько производных, внешне сходных со словом былье: былой, быль, былина, глагольная форма прошедшего времени был. Как же они связаны со словом былье, и что означает это последнее слово?

У этой пословицы есть вариант и без слова былье: было, да травой поросло. Следовательно, былье по своему значению могло быть близким к слову трава. Допустив такое предположение, мы сразу же вспоминаем, что слово былинка в русском языке означает ‘травинка’, а чернобыл (вид сорной травы) имеет буквальное значение: ‘чёрная трава’.

Заглянув в словари родственных славянских языков, мы найдём там такие слова, как старославянское и древнерусское быль и былие ‘трава’, словенское bilje [бuлье], чешское byli [бы?:ли:] ‘сорная трава’ и др. В диалектах русского языка слово былина означает ‘травинка’, а былие, былье — ‘трава’.

Теперь стало понятным выражение быльем поросло, но всё ещё неясно, как связать между собой слова быль ‘что было’ и быль ‘трава’, былина ‘эпическая песня’ и былина ‘травинка’. Что это — случайное совпадение, исконная омонимия или же между приведенными словами существует какая-то внутренняя связь? На этот вопрос ответ дают родственные индоевропейские языки.

Литовское слово buti [бy:ти], как и древнерусское быти, означает ‘быть’. То же самое значение мы встречаем у латинского глагола fuit [фy:ит] ‘был’. А вот древнегреческие соответствия дают несколько неожиданную сумму значений: phyo [пхю?о:] ‘рождаю, выращиваю’, причём ряд форм этого глагола означает ‘расти, вырастать’; phyma [пхю?:ма] ‘нарост’; phyton [пхютoн] ‘растение, побег, отпрыск’; phykos [пхю?кос] ‘морская трава’.

Все эти слова явно перекликаются с нашими былье, былинка, быль, причём их исходное значение определяется как ‘нечто выросшее’. Неразрывно связаны с нашими словами и такие древнегреческие образования, как phylon [пхю?:лон] ‘род, племя’ и physis [пхю?сис] ‘природа’. Первое из этих слов совпадает со славянскими соответствиями по своему словообразовательному типу (суффикс — l-), а второе является ключевым для понимают семантического развития от конкретного значения ‘рождать(ся), расти(ть)’ к абстрактному ‘существовать, быть’. Именно глаголы с первым конкретным значением лежат в основе как древнегреческого physis (сравните phyo ‘рождаю’), так и русского при-род-а (к род-ить). Связь понятий ‘природа’ и ‘сущность’ достаточно ясно выступает и в современном русском языке (сравните, например, выражения природа вещей и сущность вещей).

Следовательно, пример с быльем и былью свидетельствует о том, что исходным у нашего глагола быть было значение ‘расти(ть), рождать(ся)’. Существует, есть то, что рождено или что выросло, — таков в несколько упрощённой форме путь развития значений от конкретного к абстрактному.

‘Делать’, ‘творить’, ’создавать’

Глаголы с перечисленными значениями также отличаются крайне высокой степенью абстракции. На вопрос Что делает X? теоретически возможны самые различные ответы, число которых практически неограниченно: сидит, стоит, лежит, бежит, спит, читает, пишет, слушает, ест, зевает, строгает… Если принять во внимание многочисленные варианты типа пишет мелом, карандашом, кистью, в тетради, на доске, на стене, быстро, медленно, задумчиво и т. д., и т. п., то трудно себе даже представить, сколь емким является содержание слова делать, которое охватывает все эти значения с их бесконечными вариантами.