Вечер потрясения (СИ), стр. 421

– Дивизия сможет продолжать наступление, если обеспечить бесперебойное снабжение моих батальонов топливом, боеприпасами, запчастями. Также необходимо обеспечить эвакуацию раненых, и нужно что-то делать с пленными – мы захватили несколько десятков русских солдат и офицеров.

– Снабжение возьмет на себя авиация – "Геркулесы" и "Чинуки" могут выгружать все необходимое непосредственно на пути следования колонн вашей дивизии, возможно, сбрасывая грузы на парашютах. Вертолеты заберут раненных и доставят их в Вильнюс, здесь уже развернут полевой госпиталь со всем необходимым оборудованием.

Десятки пластиковых мешков, жутких упаковок для остывшей человеческой плоти, которые хмурые солдаты молча грузили в громадные, словно дом, вертолеты СН-47D "Чинук", ввергали в шок командующего дивизией. Но для находившегося в глубоком тылу командующего операцией "Доблестный удар" эти потери уже не казались столь страшными, во всяком случае, исход боя вполне оправдывал понесенный ущерб, позволяя смириться с неизбежными жертвами. И уж совсем пустяковыми потери казались тем, кто наблюдал за ходом кампании из-за океана, куда непрерывным потоком шли сводки о потерях и донесения командиров уровня от батальона и выше. И пусть всю полноту власти – а вместе с ней и всю ответственность за исход операции – передали именно генералу Стивенсу, он был не в праве не прислушиваться к мудрым советам, порой доносившимся через серые просторы Атлантики.

– Даже при сохранении максимальных темпов движения и при полном отсутствии сопротивления на всем пути "Абрамсы" Третьей механизированной достигнут пригородов Москвы через четыре-пять часов, – заметил глава Комитета начальников штабов, участвовавший в операции на правах советника. Находясь в подземельях Пентагона, Дональд Форстер знал не меньше, чем сам Стивенс, безошибочно вычленяя из вороха информации самое важное. – Противник может подготовиться к встрече, и штурм Москвы превратится в жуткую мясорубку. У русских в столице достаточно войск, чтобы создать прочную оборону, встретив танки Свенсона огнем.

– Мы понесли уже ощутимые потери, и нельзя затягивать, позволяя противнику выиграть время, – решительно заявил президент Мердок, которому спутниковая связь позволяла присутствовать на любом совещании, хоть в штабе в Вильнюсе, хоть в бункерах военного ведомства. – Наземные силы движутся слишком медленно, это недопустимо! Нужно покончить с врагом как можно быстрее, не оставляя ему ни минуты, чтобы придти в себя, собравшись с силами!

– Это возможно! Восемьдесят вторая воздушно-десантная дивизия до сих пор не участвовала в боях, и сейчас, перебазировавшись из германии в Вильнюс, находится в полной готовности. Если отдать приказ немедленно, десантники будут в Москве через два-три часа, господин президент! Тринадцать тысяч бойцов, отлично подготовленных, превосходно вооруженных, сокрушат оборону врага! Противник ничего не успеет предпринять! Мы выбросим десант на головы русским, и пока те приходят в себя, к Москве уже подойдут танки Третьей механизированной, добив растерянного врага!

Генерал Стивенс знал, что делает, пуская в ход свой последний резерв, и верил, что десантники не подведут, выполнив возложенную на них миссию.

– Действуйте, генерал, – кивнул Джозеф Мердок. – Командуйте! Эта война обошлась нам слишком дорого, нельзя допустить, чтобы цена победы продолжала расти. Все должно быть завершено в ближайшие часы!

Через несколько минут над летным полем аэродрома Вильнюса взвыли множеством голосов турбины десятков транспортных самолетов "Геркулес" и "Старлифтер", теснившихся крыло к крылу на рулежных дорожках. Серые гиганты, каждый из которых нес в чреве несколько десятков вооруженных бойцов, натужно завывая турбинами, отрывались от бетонного покрытия, разворачиваясь курсом на юго-восток и исчезая за линией горизонта. Восемьдесят вторая воздушно десантная дивизия была готова выполнить приказ. А по земле, лязгая гусеницами и грозно рыча моторами, ползли вереницы танков и бронемашин, и у всех их была одна цель – Москва. Разящий меч стремительно опускался на замершую в испуге русскую столицу, участь которой в эти минуты была уже решена. Но не все были готовы признать свое поражение без боя.

Глава 8

Битва стальных птиц

Москва, Россия

21 мая

Наверное, далеко внизу, на земле, жители городов, услышав низкий рокот турбин, доносившийся из поднебесья, бросали все дела и в панике бежали в ближайшее укрытие, забиваясь во всякую щель, только бы не слышать этого вибрирующего гула. Рокот десятков реактивных двигателей, работавших в едином ритме, волнами обрушивался на истерзанную землю, и вместе с ним приходил страх, отчаяние, неконтролируемый ужас.

Командиру эскадрильи Первого истребительного авиакрыла не было дела до того, что происходило на земле… пока не было дела. Пилот даже не забивал себе голову названиями мелких городков, над которыми пролегал путь его подразделения, единственно важным была лишь конечная цель – Москва. И она становилась все ближе.

К русской столице рвалась не единственная эскадрилья – кроме десятка "Рапторов" в воздухе одновременно находилось еще не меньше сотни крылатых машин, имевших одну цель, один приказ. Разбившись на эшелоны по высоте, к Москве направлялись, пока экономя топливо, не переходя до поры на сверхзвук, тяжелые F-15E Страйк Игл" и легкие, более маневренные, но сейчас отчасти утратившие свою подвижность из-за гроздьев бомб, свисавших из-под плоскостей, F-16C "Файтинг Фалкон", вездесущие "боевые соколы", без которых не обходилась ни одна война заокеанской сверхдержавы, в какой бы части света она ни велась. Каждая эскадрилья, каждый экипаж имел четкую цель, к которой и стремился сейчас, чтобы обрушить на головы русских град бомб, на раз выбивая из них всякую мысль о сопротивлении.

Тактические истребители, превращенные в бомбовозы, несли в этом полете максимальную нагрузку, да еще и немалый запас топлива в подвесных баках, а потому экипажам пришлось пренебречь оружием "воздух-воздух". Лишь некоторые машины несли ракеты "Сайдвиндер" для самообороны, из-за перегруженности машин, в прочем, будучи едва ли способными применить их в бою. Правда, сама вероятность этого боя сводилась к минимуму – никто не верил, что с русских аэродромов, раскатанных в порошок бомбами "Лансеров", поднимется хоть один истребитель. И все же такая вероятность не исчезал полностью, а потому в верхнем эшелоне ударные группы сопровождали истребители – новейшие F-22A "Раптор" или старые, но вовсе не устаревшие F-15C "Игл", и эти машины уже несли исключительно ракеты "воздух-воздух". Три десятка "воздушных бойцов" были тем надежным щитом, из-за которого бомбардировщики могли безнаказанно наносить точные и беспощадные удары.

Эскадрильи тактических истребителей составляли костяк воздушной армады, большую ее часть, но не только бомбы решали исход сражения, решающей битвы за Россию, как окрестили эту операцию в штабах. В общих порядках с ударными машинами шли постановщики помех EF-111A "Рейвен", способные прикрыть радиоэлектронным "пологом" и себя, и тех, кто находился рядом, сбивая прицел чужим ракетам. И, конечно же, в арьергарде, под надежной охраной сразу двух эскадрилий истребителей "Раптор", величаво плыли "летающие радары" Е-3А "Сентри" с "блинами" обтекателей локаторных антенн "на спинах". Операторы на борту АВАКСов были в полной готовности – стоит только лучу радара зацепиться за какое-нибудь препятствие, звенья истребителей, эскортирующих ударные группы, будут "спущены с цепи", и в небе России вновь завертится карусель воздушного боя.

Каждый в этой огромной стае, каждая из десятков стальных птиц, имел свою задачу, свое место в боевых порядках. Линии системы автоматизированного распределения информации JTIDS прочно связали "Сентри", глаза и уши армады, с ее "сторожами", истребителями "Раптор". Каждый пилот каждого суперсовременного истребителя видел то же, что и операторы на борту Е-3А и был готов действовать, стоит только обстановке измениться.