Вечер потрясения (СИ), стр. 409

Это была всего лишь передышка – и людям, почувствовавшим мертвенное дыхание смерти, и боевой машине, вынесшей их из пекла, требовался отдых, несколько минут, чтобы остыть, придти в себя, перевести дух. И командир экипажа хотел воспользоваться редким случаем, когда он оставался один, наедине сам с собой, с нетронутой природой, словно дело было где-то в таежных дебрях, а не в центре России. Крепко зажмурившись, старший сержант Бердыев замер, глубоко дыша, словно хотел напиться этой утренней свежести, разлившейся в лесном воздухе.

– Товарищ командир, радио всем, кто слышит, – наводчик, сержант Назаров, вылез из своего люка, зычно крикнув на весь лес. – Всем, кто может, приказано двигаться в квадрат Четыре-одиннадцать на соединение с главными силами дивизии!

Вся прелесть раннего утра в лесу была испорчена тотчас и необратимо. Хотелось ругаться, грязно, взахлеб, выталкивая из себя поток настоящей площадной брани, но старший сержант сдержался.

– Степан, – Азамат, неторопливым шагом двинувшийся обратно к танку, выглядевшему среди молодых березок и осин чем-то чужеродным, лишним, настоящим пришельцем из другого мира, мира жестокого и страшного, окликнул механика-водителя. – Степан, как машина?

– Нормально, командир! Горючки половина баков, мотор работает, как часы, подвеска еще три таких марша точно выдержит. Можем двигаться, хоть сейчас!

Вся красота пробуждавшегося леса, небо над которым из серого уже становилось нежно-розовым, словно румянец на щеках девушки, впервые почувствовавшей прелесть поцелуя, не могла отменить приказ. Они были солдатами, у них была цель, и было оружие, средство достижения этой цели. Азамат Бердыев легко взобрался на броню, привычно втискиваясь в проем люка командирской башенки и поудобнее устраиваясь на своем месте.

– Парни, за работу, – произнес командир, убедившись, что его экипаж уже на своих местах и готов действовать. – О нас не забывают! Что ж, нужно выполнить приказ. Степан, поехали! Движемся в квадрат Четыре-одиннадцать. Давай!

Турбина ГТД-1250 запустилась почти мгновенно, и боевое отделение наполнилось приглушенным воем мощного мотора, а старший сержант почувствовал едва заметную вибрацию под собой, точно танк, как живое существо, нервно подрагивал, готовый сорваться с места. Механик-водитель не мешкал – одно движение, рычаги управления отжаты, и сорокашеститонная громада танка Т-80У срывается с места, оставляя за собой сизый шлейф выхлопных газов и полосы взрытой гусеницами земли. Подминая под себя заросли густого кустарника, бронированным "лбом" проламывая дорогу через лес, боевая машина мчалась к указанной цели, чтобы там показать все, на что она способна, все, что некогда вложили в нее ее создатели. Для трех человек, скованных воедино словом "экипаж", бой продолжался.

Глава 7

Отчаяние

Тверская область, Россия

21 мая

Оставив в стороне отличные шоссе, прорезавшие новгородские леса, колонны Четвертой гвардейской Кантемировской танковой дивизии продолжили движение по глухим проселкам, вступив в бой с родным бездорожьем, порой оказывавшимся серьезной проблемой даже для танков, для которых по определению не нужны никакие дороги. А на рвавшиеся к цели колонны, на роты и батальоны, уже "сжавшиеся" вдвое, а то и втрое, продолжали сыпаться бомбы.

Гул турбин над головами русских танкистов и мотострелков не смолкал ни на минуту. Американские самолеты, сменяя друг друга, непрерывно сопровождали вражеские танки, выбивая их, один за другим, едва ли не устраивая охоту на каждую отдельную машину. Натиск с каждой секундой не ослабевал, напротив, усиливаясь все больше. Покинув казармы под Москвой, Четвертая гвардейская танковая насчитывала свыше восьмисот бронецелей – не только танки и боевые машины пехоты, но также самоходные гаубицы "Гвоздика" и "Акация", зенитные установки "Тунгуска" – настоящей раздолье для американской авиации, громившей противника с недосягаемой для зенитного огня высоты. Спустя полчаса после начала воздушного удара количество целей сократилось на треть, продолжая таять, но все еще было далеко от завершения. Поэтому воздушное наступление продолжалось. Не успел стихнуть рокот двигателей "Лансеров", не успели растаять белые росчерки следов тактических ракет ATACMS, а с севера уже приближались новые "гости".

С первой секунды боевых действий переда авиацией – стратегической и тактической – в операции "Доблестный удар" ставилась простая и четкая задача. Сбросить как можно больше бомб в как можно меньший срок и поразить при этом как можно больше целей – вот чего ждали от пилотов генерал Стивенс и прочие офицеры, руководившие вторжением непосредственно на театрах военных действия. И эта задача была выполнена, вот только на случай непредвиденных изменений ситуации у командующего операцией не осталось никакого резерва – все, что могло летать, почти постоянно находилось в небе, или на подходе к очередной цели, или на обратном пути от нее, чтобы, добравшись до базы, снова уйти в бой. И потому сейчас, для атаки русской танковой дивизии, было брошено все, что оказалось под рукой, весьма разношерстная группировка, между тем, добившаяся немалых успехов.

– Подходим к зоне нанесения удара, – сосредоточенным, ощутимо напряженным голосом произнес штурман, второй член малочисленного экипажа, управлявшего одной из самых грозных крылатых машин, когда-либо поднимавшихся в воздух. – Подлетное время – приблизительно тридцать минут, командир!

– Радар в режим поиска наземных целей!

Против русской танковой дивизии была брошена вся мощь самой высокотехнологичной армии планеты, и самолет, неторопливо приближавшийся к ее колоннам, находился на вершине ее, воплощая силу заокеанской сверхдержавы. Стратегический бомбардировщик В-2А "Спирит" создавался для внезапных, парализующих ударов, призванных начать ядерный Армагеддон. Почти невидимый для радаров за счет специального радиопоглощающего покрытия, использования композиционных материалов вместо традиционных металлических сплавов, идеально выверенных обводов фюзеляжа, этот самолет должен был обрушить ядерный огонь на головы вражеских вождей, обезглавив великую державу в первые минуты войны. Лучи радаров, направленные на "Спирит", рассеивались в пространстве, не возвращаясь эхо-сигналом на испускавшую их антенну. Тепловое излучение четырех турбореактивных двигателей "Дженерал Электрик" F118-GE-100 было ничтожно малым за счет того, что выхлопные газы смешивались с "забортным" воздухом, так что теплопеленгаторы и тепловые головки наведения ракет не видели цель даже на малых дистанциях. Но сейчас все ухищрения конструкторов были ни к чему.

Бомбардировщик, имевший собственное название "Дух Пенсильвании", точно боевой корабль – это лишний раз подчеркивало исключительность самолета стоимостью почти миллиард долларов – приближался к цели, скоплению русской бронетехники, со скоростью всего восемьсот пятьдесят километров в час. Командир экипажа благоразумно вел свою машину, удерживая ее на высоте одиннадцать тысяч метров, где "Спириту" не были страшны ракеты "земля-воздух" – русской авиации уже давно никто не боялся. Они преодолели тысячи миль, вылетев с авиабазы Уайтмэн в штате Миссури, дозаправившись над Азорскими островами, потом еще раз над Балтикой, потратили уйму времени и сил, так что сейчас стоило проявить осторожность, не подставляясь понапрасну под удар.

За перемещениями русских сил, собранных в мощный кулак, что делало противника одновременно и опасным, и уязвимым, наблюдали и с орбиты, со спутников "Ки Хоул-11", и при помощи беспилотных разведчиков "Глобал Хок", но командир экипажа В-2А в обнаружении целей полагался только на себя. Антенны бортового радара AN/APQ-181 мазнули по поверхности земли лепестками лучей, захватывая полосы шириной двести сорок километров. Возможно, там, внизу, кто-то перехватил излучения локатора "Спирита", но это не имело значения – на высоте одиннадцать километров, на границе стратосферы, двое летчиков чувствовали себя неуязвимыми.