Сочинения в 2-х томах. Том 1. Стихотворения., стр. 47
<Август> 1910, Целендорф
***
В самом себе, как змей, таясь,
Вокруг себя, как плющ, виясь,-
Я подымаюсь над собою:
Себя хочу, к себе лечу,
Крылами темными плещу,
Расширенными над водою;
И, как испуганный орел,
Вернувшись, больше не нашел
Гнезда, сорвавшегося в бездну,-
Омоюсь молнии огнем
И, заклиная тяжкий гром,
В холодном облаке исчезну!
Август 1910, <Берлин>
Змей
Осенний сумрак – ржавое железо
Скрипит, поет и разъедает плоть...
Что весь соблазн и все богатства Креза
Пред лезвием твоей тоски, Господь!
Я как змеей танцующей измучен
И перед ней, тоскуя, трепещу,
Я не хочу души своей излучин,
И разума, и Музы не хочу.
Достаточно лукавых отрицаний
Распутывать извилистый клубок;
Нет стройных слов для жалоб и признаний,
И кубок мой тяжел и неглубок.
К чему дышать? На жестких камнях пляшет
Больной удав, свиваясь и клубясь;
Качается, и тело опояшет,
И падает, внезапно утомясь.
И бесполезно, накануне казни,
Видением и пеньем потрясен,
Я слушаю, как узник, без боязни
Железа визг и ветра темный стон.
1910
***
В изголовьи Черное Распятье,
В сердце жар, и в мыслях пустота,-
И ложится тонкое проклятье -
Пыльный след на дерево Креста.
Ах, зачем на стеклах дым морозный
Так похож на мозаичный сон!
Ах, зачем молчанья голос грозный
Безнадежной негой растворен!
И слова евангельской латыни
Прозвучали, как морской прибой;
И волной нахлынувшей святыни
Поднят был корабль безумный мой:
Нет, не парус, распятый и серый,
В неизвестный край меня влечет -
Страшен мне «подводный камень веры» [13]
Роковой ее круговорот!
Ноябрь 1910, Петербург
***
Темных уз земного заточенья
Я ничем преодолеть не мог,
И тяжелым панцирем презренья
Я окован с головы до ног.
Иногда со мной бывает нежен
И меня преследует двойник;
Как и я – он так же неизбежен
И ко мне внимательно приник.
И, глухую затаив развязку,
Сам себя я вызвал на турнир;
С самого себя срываю маску
И презрительный лелею мир.
Я своей печали недостоин,
И моя последняя мечта -
Роковой и краткий гул пробоин
Моего узорного щита.
<1910?>
***
Медленно урна пустая,
Вращаясь над тусклой поляной,
Сеет, надменно мерцая,
Туманы в лазури ледяной.
Тянет, чарует и манит -
Непонят, невынут, нетронут -
Жребий,– и небо обманет,
И взоры в возможном потонут.
Что расскажу я о вечных,
Заочных, заоблачных странах:
Весь я в порывах конечных,
В соблазнах, изменах и ранах.
Выбор мой труден и беден.
И тусклый простор безучастен.
Стыну – и взор мой победен.
И круг мой обыденный страстен.
11 февраля 1911
***
Когда подымаю,
Опускаю взор -
Я двух чаш встречаю
Зыбкий разговор.
И мукою в мире
Взнесены мои
Тяжелые гири,
Шаткие ладьи.
Знают души наши
Отчаянья власть:
И поднятой чаше
Суждено упасть.
Есть в тяжести радость,
И в паденьи есть
Колебаний сладость -
Острой стрелки месть!
Июнь 1911
***
Душу от внешних условий
Освободить я умею:
Пенье – кипение крови
Слышу – и быстро хмелею.
И вещества, мне родного
Где-то на грани томленья,
В цепь сочетаются снова
Первоначальные звенья.
Там в беспристрастном эфире
Взвешены сущности наши -
Брошены звездные гири
На задрожавшие чаши;
И в ликованьи предела
Есть упоение жизни:
Воспоминание тела
О... неизменной отчизне...
Июль 1911
***
Я знаю, что обман в видении немыслим
И ткань моей мечты прозрачна и прочна;
Что с дивной легкостью мы, созидая, числим
И достигает звезд полет веретена,-
Когда, овеяно потусторонним ветром,
Оно оторвалось от медленной земли,
И раскрывается неуловимым метром
Рай – распростертому в уныньи и в пыли.
Так ринемся скорей из области томленья -
По мановению эфирного гонца -
В край, где слагаются заоблачные звенья
И башни высятся заочного дворца!
Несозданных миров отмститель будь, художник,-
Несуществующим существованье дай;
Туманным облаком окутай свой треножник
И падающих звезд пойми летучий рай!
вернуться
13
Тютчев (прим. О. Мандельштама).