Четвёртый ингредиент (CИ), стр. 19

            Противоречия, одни противоречия. И не только в теории. Все еще не решен проклятый вопрос. Стоит ли хорошо обрабатывать землю? У всех на слуху история Тария Руфа, соподвижника императора Августа. Этот воин-консул щедротами Божественного собрал миллионы сестерциев и... оставил своих наследников без гроша. Все деньги поглотила земля и ее обработка.

         Правда, есть и другие примеры. Некий Гай Фурий Кресин стал получать с малюсенького участка обильные урожаи. И его привлекли к суду за... неблаговидные деяния. «Будто он колдовством переманил жатву с чужого поля».  Кресин явился в суд не один. А со своими «крепкими, хорошо одетыми рабами, увесистыми сошниками, упитанными волами».Обвиняемый ограничился лишь краткой речью: «Вот мое колдовство, квириты, но я не могу привести на форум мои ранние вставания, мое бодрствование по ночам, знакомство с агрономическим  трактатами, проливаемый мною пот». И судьи тут же оправдали его.

        Определенно, деньги и труд следует вкладывать с умом. А знания никогда не бывают лишними.

ГЛАВА 6. СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА.

У СТЕН ЦАРЬГРАДА.

       Античные времена уходят. Германские племена, давно бившиеся о границы Римской империи, словно мощное наводнение, обрушиваются на цветущие области Аппенинского полуострова. В «Вечном городе» низложен император Ромул Августул.

      Отныне почти вся Европа во власти бесчисленных орд вандалов, готтов, бунгурдов, свевов, франков. И лишь на Балканах правят просвещенные басилевсы – прямые наследники римских цезарей. Впрочем, Балканы, Константинополь – только врата их владений. За ними простираются полуостров Малая Азия, Аравия, Месопотамия, Египет и прочая, и прочая.

       Византия – все еще велика. Здесь ценят искусства, науки и... Все же это совсем иной мир.

       Система, родившаяся из вольностей просвещенной Эллады, упорства и стойкости жителей Апппенинского полуострова, изжила себя. Могильщиком античного мира  стала империя, построенная римлянами.

      Новые народы, приняв покровительство супердержавы, остались верны своим «идолам». В «Вечном городе» так и не осознали: «просвещенная» жестокость не тождественна кровожадности варваров. Калигуллы, нероны, каракаллы даже в своих безумных деяниях видели «государственную необходимость». Готт, лангобард, вандал – торжество естественной  «справедливости». На пути римской цивилизации стал человек из, давно, казалось бы, ушедших времен. Изысканная латынь, ирония в общении с богами, образованность - все вызывало в нем ярость непонимания. Именно, поэтому оскудевшее воображение остановило свой выбор на боге-мученике, провозгласило блаженными нищих духом.

       Не обошлось и без вполне земных разногласий. Окраины не желал кормить ненасытную метрополию. Вы же помните, если читали предыдущую главу, как эти самые римляне объедали империю, реализуя свои права на «хлеб и зрелища». Но привилегии не существуют вечно. Нам ли это не знать. Еще каких-нибудь двадцать-тридцать лет назад, мы сами пользовались «непререкаемым правом» на многие социальные блага. И очень напоминали героев «Сатирикона» Петрония: Энклопиев, Гитонов, Трифэн.  Мысли, запросы, проблемы обитателей Сен-Жерменского предместья, Санта-Барбары и... ни гроша за душой.       

        Конвульсии Западного Рима продолжались несколько веков.  Королевства, империи, построенные по его канонам, оказывались эфемерными творениями, не способными пережить своего создателя.

        В Константинополе же пошли иным путем. Решили упразднить любую зависимость, любую «опеку», как явление, недостойное человеческой природы. И первым делом избавили администрацию от непосильной обузы: кормить и развлекать. 

         Свободу, согласно византийскому «Своду гражданских прав», мог получить каждый. За пустячный оброк, подать. Хлебом, деньгами, кровью, не столь важно, главное во время плати, а то.... Вы же знаете, чем грозят недоимки, не уплата налогов? Правильно. Лишением этой самой СВОБОДЫ.

         Извечная проблема, дефицит хлеба, решилась почти мгновенно. Только вот рабы, почему-то не исчезли. И если прежде ими становились пленные воины, бунтовщики, то теперь многие граждане империи, за долги, превращались сначала в полузависимых колонов, а затем навечно прикреплялись к земле.

         Контроль и учет перевернули жизнь в стране. Презренные ранее писцы, юристы-крючкотворы обрели всеобще уважение. Византиец уже не мыслил и шагу ступить без их помощи. Справки, грамоты, печати, подписи – стали гарантией безопасности, подтверждением прав и свобод, так свойственных нашей человеческой природе. 

         Басилевсы и генералы все еще перерезали друг другу глотки. Придворные плели интриги. Но новая популяция ромеев, исполняя завет Всевышнего, плодилась и размножалась. Именно эти труженники пера и бумаги, по гречески бюрократы, разделили империю на провинции, определили, что с кого и сколько взыскивать. Кто сегодня с нами, а кто против нас. Ввели воинскую повинность. Набрали Армию Особого Назначения, жившую не милостью басилевса, а поборами. А главное, создали госаппарат. «Ум, честь и совесть» той эпохи. Властители приходили и уходили. А система продолжала жить и здравствовать. Лукавая, византийская система...

         Полагаете, автора занесло? И все это не имеет никакого отношения к плодородному слою, которому и посвящен наш рассказ? Но ведь иначе и не объяснишь, почему изменился его статус. Почему на почву обратили внимание государственные мужи. Неожиданно выделив ей особое место, превратив, в достояние империи.

        Бюрократическая система училась властвовать. Это требовало не простого контроля и учета, а знаний, в мировой империи специальных знаний. Так интеллектальная элита превратилась в чиновников. Властители дум стали вершителями судеб. Но, потеснив простых писцов, они прокляли «свободных художников», диссидентов, какими еще недавно были сами.

       Стоило патриарху Несторию высказать крамольную в правящих кругах мысль, будто богородица, Мария, произвела на свет всего лишь человека. И предложить  басилевсу раздавить нечестивцев, думавших иначе. Как его тут же самого, заклеймили «выскочкой», лишили сана и предали анафеме.

        Чистку рядов провели столь основательно, что о патриархе-еретике Византия услышала вновь, лишь много веков спустя, с приходом Золотой Орды.  Оказалось, несторианство исповедовало  небольшое племя степняков, найманов.  Вот, как далеко бежали единомышленники наивного «правдолюбца». Вот, что означало уже тогда выступить против системы, бюрократической, византийской системы.     

       С плодородным слоем дела обстояли не многим лучше. Новые идеи, взгляды в чиновничьей среде не приживались. Прослыть выскочкой никому не хотелось. А потому все делалось по старинке. Как это было заведено у Марка Теренция Варрона.

      Но опять появился монах. По имени Кассиан Басса, а по прозвищу Схоластик. Нрав крутой. Да, и должность первого министра ни мало не способствовала его сдержанности. Премьер-министр второго Рима - это вам не фунт изюма, как и сегодня... в третьем Риме.

       Он так и заявил в програмной речи: «Я привлеку философию и риторику, пришедшие в упадок ... все прочие науки и искусства, все сферы в государственной жизни: войско, священство и земледелие. Привнесу рвение в ту область, обладающую способностью более всего владычествовать над человеческой жизнью». Служилый люд понял его с полуслова. Благостному безделью пришел конец.