Русская душа и нерусская власть, стр. 64
Каждый из нас может и должен бороться против психопатического заражения — надо только уметь распознавать технику внушения, понимать и ощущать, когда вы являетесь объектом словесного насилия. Вызов политтехнологам и возможность им противостоять — это изучение используемых ими техник, точно так, как саперы изучают виды мин и секреты минирования противника, танкисты и летчики — броневую и крылатую вражескую технику, и мы ничем не отличаемся от них.
Пора, наконец, осознать, что против нас в России развязана жесточайшая война. Нацеленно ведется подавление опорных точек нашего духа, нашего национального сознания — рассудка, памяти и воли. Цель войны — полное порабощение народа. И весь рассмотренный выше политтехнологический арсенал, включающий стратегические виды оружия массового поражения, такие как нейролингвистическое программирование, преследующее цель с помощью иллюзии свободы волеизъявления народа привести к власти людей, возомнивших себя повелителями рабов, — все это свидетельства самой масштабной в истории России войны. Не знать этого, не понимать происходящего, не осознавать всего драматизма творимого с нами, значит, не иметь возможности оказывать должного и равносилового сопротивления. Мы должны принять вызов, и, если не желаем погибнуть, осознать необходимость ответного удара.
Глава II. Кризисы и страхи: технологии управления государством
Внушенный страх, умело используемый власть имущими, позволяет сатрапам и деспотам надолго удерживать в руках рычаги управления государством. Наваждение подобных фобий заставляет народы подчиняться очевидным преступникам, попирающим справедливость и даже само право народов на жизнь. Именно с целью удержания власти узурпаторы манипулируют и жонглируют страхами, раздувают, разжигают, добиваясь своих преступных целей. Русский народ не стал исключением в череде запуганных и обезволенных страхом народов. Рассмотрим механизмы воздействия внушаемых нам фобий, которые использует сегодня власть.
Русский народ издавна был известен как народ смелый. Ему свойственны черты, прославленные в мировой истории, — удаль, напор, стойкость, бесстрашие. Именно бесстрашие, то есть отсутствие страха перед лицом опасности или угрозы, считалось типичным русским свойством. Теперь это качество не характерно для русских, их повсеместно одолевают страхи и боязливость. Осторожность, опасливость становятся доминирующими чертами характера даже у мужчин. «Страх, — дает определение В.И.Даль в своем Словаре, — страсть, боязнь, робость, сильное опасенье, тревожное состояние души от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия». Как видим, условие возникновения страха — это грозящее или воображаемое бедствие. Чем же так напуганы русские люди, если страх сегодня связывает волю и характер почти каждого из нас, почему-то не унаследовавших бесстрашия своих далеких предков.
Характер русского народа складывался издревле на огромных пространствах Восточной Европы, которые сильно отличались от перенаселенных территорий Европы Западной, стесненных невысокими горами, неглубокими долинами, зажатыми со всех сторон морями и иссеченными мелкими речушками. Перед русскими всегда простирались бескрайние леса или степи, русские имели дело с великими реками Днепром, Доном, Волгой, Десной, Окой, Обью, Енисеем, Ангарой, Амуром. Русский народ всегда видел перед собой бесконечный горизонт, и бесконечность земли была его собственной, обещала ему свободу, но и таила в себе множество опасностей и неожиданностей. Степь изрыгала из своих недр орды кочевников — половцев, татар, турок, лес кишел дикими зверями, реки — полные неведомого водные пути только на берегах сулили покойное пристанище, отчего и родственны издревле слова берег и беречь. Привычка к постоянной опасности — вот была основа бесстрашия русского человека, готового встретить ее всюду, отчего и пошла хладнокровная поговорка: «На всякую беду страха не напасешься».
Природа России исконно сурова в отличие от мягкого климата Западной Европы. Своенравие стихий, сильные морозы, степные ветра и бури, лесные пожары, засухи и распутица по полгода кряду, — все это веками убеждало русского человека в тщетности расчета, в бесполезности рассудительности, и заставляло на своенравность погоды и климата отвечать упорством и упрямством характера. Понимая, что расчет при разгуле стихий бессилен, потому что, как учит народная мудрость, «человек предполагает, а Бог располагает», русский противопоставлял природе собственное своенравие по принципу — «клин клином вышибают». Вот почему нам так свойственны упорство, переходящее в упрямство, и одновременно наша русская нерасчетливость в надежде поймать удачу и подразнить счастье.
И еще одна черта наша связана с климатом родной земли. Лето у нас коротко, времени для земледельческого труда отпускает мало, день летний кормит крестьянина весь год. Поэтому русские привыкли дорожить каждым рабочим днем, когда нужно спешить, выкладываться в рабочем поту, трудиться до изнеможения. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению в труде, как русский. Вот откуда наше русское «глаза боятся, а руки делают». Все эти черты мы узнаем в себе и в других своих, русских, и они же сделали русский народ мало восприимчивым к страху, который превозмогали русским упорством и напряжением сверх человеческих сил. О страхе же мы всегда говорили пренебрежительно и насмешливо: «У страха глаза велики, а ничего не видят».
Но помимо природных пространств русское бесстрашие воспитывалось историческими обстоятельствами, испытаниями, выпавшими на долю нашего народа. Русские много воевали в своей истории. За годы монголо-татарского нашествия с 1228 по 1462 год Русь вынесла 90 внутренних усобиц и 160 внешних войн. 250 военных походов за 234 года! Так что преодоление страха в народе основывается на привычке к нашествиям и войнам. Покуда Россия отражала нашествия, крепилось ее могущество. Половецкие набеги в XIXII веках сдвинули Русь с насиженных днепровских мест и погнали народ на север, на восток осваивать новые территории. Так было положено начало бескрайним пространствам Руси. Батыево иго, длившееся триста лет, помогло Руси стать единодержавным могущественным государством, а не то распалось бы оно на сотню мелких княжеских уделов, как это случилось с Империей Карла Великого. Выходит, даже иго инородцев оказалось благотворным для русской государственности. Тоже и в Смуту 1612 года, когда воцарившаяся династия Романовых окончательно прекратила споры за владычество среди бояр Рюриковичей, рвавших Русь на вотчины и готовых ради мелкой своей властишки предать Веру. Так что Смута явилась причиной будущей русской мощи и единства. Воистину прав св. Иоанн Кронштадтский: «Россию куют беды и напасти». К этому давно привык русский человек, потому не пугался пришедшей к нему на порог беды, а спокойно и враскачку готовился к отпору. Долго запрягал, быстро ездил, и приговаривал — «не было бы счастья, да несчастье помогло». Кто знает, может, и нынешнее смутное время дано нам в укрепление для окончательного освобождения от нового страшного ига, тяготеющего над страной и народом. Только бы народ наш остался в прежнем бесстрашии.
Однако за последние сто лет резко изменилось качество русского народа. Слишком мало осталось наследников лучших русских — бесстрашных, упорных, способных к сверхусилиям. Известный генетик, член-корреспондент АН СССР Л.В. Крушинский однажды задал прямой вопрос социологам: «Скажите, наши обществоведы изучают такие проблемы, как генетические последствия Октябрьской революции и Гражданской войны или генетические последствия коллективизации? Ведь, наверное, при социальном анализе никак нельзя игнорировать качество населения, генофонд нации, страны?» И точно. Революции, Гражданская война, коллективизация, политические репрессии, Великая Отечественная война, — все это миллионы и миллионы сгинувших, цифры сегодня называют страшные, но главное даже не количество, а качество погибших людей. Это были люди молодые, активные, жизнеспособные, наименее восприимчивые к страху. А кто в большинстве выживал? Те, кто оставался поодаль от судеб страны, кто сторонился воюющих на баррикадах, что по одну, что по другую сторону. Те, кто умел и хотел приспособиться, подладиться под власть, смириться с несправедливостью, да и просто больные, немощные, никуда не годные, — они тоже были вдали от битв и бурь. Выживали боязливые, выкарабкивались из водоворота исторических катаклизмов, бушующих в России, те, кто накопил в себе генетический багаж страхов, не смог с ним расстаться, а после воспитал в наследственном страхе потомство. И потомство это живет теперь и тоже неустанно страшится и пугается.