Инферно Габриеля, стр. 93

Женщина была миниатюрная, даже хрупкая. Краснея, она смотрела на пуговицы рубашки своего партнера. На ней было красивое фиолетовое платье, которое, казалось, затмевало все прочие краски на картине…

«Откуда у него снимок нашего танца в „Лобби“? Наверное, Рейчел…»

Джулия быстро поставила снимок на место и столь же быстро покинула спальню.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Габриель добросовестно играл роль почетного гостя, показывая, насколько он тронут вниманием коллег. Он учтиво улыбался, произносил любезности, но внутри у него все бурлило, и он с трудом сдерживался, чтобы не послать к чертям это сборище. Аппетит у него пропал, однако он заставлял себя есть. Выпить ему, наоборот, очень хотелось. Удерживало лишь обещание, данное Джулии. Если она все-таки поехала к нему, а он вернется пьяным…

Если. Неудивительно, что Джулия предпочла вернуться домой. Он знал: рано или поздно такое может случиться. Вот только никак не думал, что именно этот секрет из его прошлого их разлучит. Он недостоин Джулии. По многим причинам, которые он трусливо скрывал. Габриель даже не смел мечтать о ее любви. Разве его кто-то может полюбить? На что тогда он надеялся? На дружеские отношения, скрепленные страстью? Невзирая на тьму в его душе. Но скорее всего, он упустил и этот шанс.

Габриель очень удивился, найдя Джулию спящей на диване у него в гостиной. Еще более его удивило выражение безмятежного покоя на ее лице. Ему сразу же захотелось ее обнять или хотя бы просто коснуться. Он нагнулся и осторожно погладил ее длинные шелковистые волосы, шепча ласковые итальянские слова.

Ему требовалась музыка. Красивая мелодия и слова, способные унять душевные муки. Он перебирал в памяти песни и композиции, но не мог придумать ничего более подходящего, чем песня Гэри Жюля «Mad World». Нет, эту песню он сейчас слушать не станет. Он достаточно ее наслушался в то злополучное воскресенье.

Джулия проснулась. Габриель стоял рядом. Он был без пиджака и жилетки. Он успел вынуть запонки из манжет и закатать рукава.

— Я не хотел тебя будить, — сказал он, не зная, с чего начать разговор.

— Ничего. Я просто вздремнула, — зевая, ответила Джулия.

— Тогда спи дальше.

— Сомневаюсь, что засну.

— Ты что-нибудь ела?

Она покачала головой.

— Хочешь, я приготовлю омлет?

— У меня все кишки как узлами завязаны.

В другое время Габриель сказал бы что-нибудь об опасности наплевательского отношения к своему желудку. Сейчас подобные слова были бы глупостью. Им с Джулией предстоял более серьезный разговор.

— А у меня есть для тебя подарок.

— Габриель, мне сейчас меньше всего нужны подарки.

— Я так не думаю, но настаивать не буду. — Габриель присел на диван, не сводя глаз с Джулии. — Ты сидишь, закутавшись в шаль. В гостиной уже не просто тепло, а жарко. И все равно ты бледная. Может, простудилась?

— Нет.

Джулия протянула руку, чтобы снять шаль, но Габриель задержал ее пальцы в своих.

— Позволь мне.

Предложение почему-то насторожило ее, но она кивнула.

Габриель пододвинулся ближе. Джулия закрыла глаза, вновь погружаясь в его запах. Он осторожно снял шаль, свернул и положил на диван между ними.

— Какая ты красивая, — прошептал он, осторожно проводя по ее шее костяшками пальцев. — Неудивительно, что сегодня на тебя смотрело столько глаз.

Джулия напряглась. Габриель отдернул руку, будто ее шея обжигала. Потом он заметил, что она до сих пор в сапогах. Джулия это сразу поняла.

— Прости, что влезла на твой диван с сапогами. Я их сейчас сниму.

Она взялась за бегунок молнии, но Габриель снова задержал ее руку и встал на колени.

— Что ты делаешь? — насторожилась Джулия.

— Восхищаюсь твоими сапогами и твоим умением выбирать обувь.

— Эти сапоги я купила по совету Рейчел. Я умею выбирать кроссовки. Рейчел убедила меня, что эту пару стоит взять. Только каблуки для меня высоковаты.

— Твои каблуки никогда не бывают высоковаты, — уже знакомым тоном обольстителя возразил Габриель. — Я сейчас сам тебя разую. — Его голос стал хриплым. У Джулии зашлось сердце. — Ты позволишь?

Его руки уже замерли над молнией правого сапога. Джулия молча кивнула и затаила дыхание.

Габриель с благоговением расстегнул молнию и осторожно снял сапог, проведя пальцами по лодыжке и стопе. Он повторил ритуал с левым сапогом. Потом обеими руками стал массировать ей стопу. От неожиданности Джулия даже застонала и сейчас же больно закусила губу.

— Джулианна, не надо глушить в себе звуки наслаждения, — осторожно посоветовал Габриель. — Я счастлив, что не вызываю у тебя отвращения.

— Ты не вызываешь у меня отвращения. Но мне не нравится видеть тебя на коленях, — прошептала Джулия.

Его лицо помрачнело.

— Когда мужчина стоит перед женщиной на коленях — это знак рыцарского поклонения. А вот когда женщина встает на колени перед мужчиной — это совсем другое, очень далекое от поклонения.

Джулия снова застонала.

— Где ты научился этому массажу? — (Габриель ответил таинственным взглядом.) — Профессор Эмерсон, я задала вам вопрос и жду ответа.

— Друзья научили, — уклончиво ответил он.

«Лучше скажи, подруги, — подумала Джулия. — Кто-нибудь из тех, кого ты фотографировал».

— Да, — сказал Габриель, словно читая ее мысли. — Я умею массировать не только ноги. Я с радостью снял бы напряжение со всего твоего тела, но сейчас это невозможно. — Он склонился над второй ногой. — Джулианна, я уже изголодался по твоему телу. Я не настолько силен, чтобы только смотреть на тебя. Иногда и смотреть — это тяжкое испытание. Особенно когда ты лежишь, завернутая только в простыню.

Некоторое время они молчали. Габриель осторожно гладил ей ноги, ощущая под пальцами не ее бесподобную кожу, а синтетическую ткань колготок.

— Если не хочешь оставаться у меня, я отвезу тебя домой, а разговор отложим на завтра. Но лучше бы ты осталась. Ляжешь в моей спальне, а я — в гостевой комнате. — Он неуверенно посмотрел на нее.

— Я не хочу откладывать разговор на завтра, — сказала Джулия. — Давай поговорим сейчас, если у тебя есть силы.

— Вполне. Но может, сначала чего-нибудь выпьешь? Могу открыть бутылку хорошего вина. Или смешаю тебе коктейль. — Он умоляюще смотрел на Джулию. — Ну позволь мне хоть чем-то тебя угостить.

Как уже не раз бывало, у Джулии внутри вспыхнуло пламя, распространившись на все тело. Усилием воли она погасила этот огонь.

— Принеси мне просто воды. Мне нужна ясная голова.

Габриель пошел на кухню. Джулия слышала, как он хлопнул дверцей холодильника, затем открыл дверцу морозильной камеры. Он вернулся с высоким бокалом минеральной воды. На дне бокала лежали кубики льда, а на поверхности плавал ломтик лайма.

— Габриель, я ненадолго выйду.

— Конечно. Не торопись. Возвращайся, когда почувствуешь себя готовой.

Она ушла, взяв бокал. Габриель понимал: ей нужно посидеть одной и подготовиться к новому пласту откровений, касающихся его никчемного прошлого. А может, она вообще не хочет сейчас на него смотреть и их разговор состоится через закрытую дверь? Габриель был согласен и на такой вариант.

Джулии казалось, что у нее в мозгу бешено вращается центрифуга. Она не пыталась предугадать его рассказ и не думала над своими ответами. Возможно, она узнает такие подробности, после которых их хрупкие отношения разлетятся вдребезги без надежд на продолжение. Эта мысль ее испугала. С кем бы и как бы он ни общался до нее, она его любила. Потерять его снова, после испытанной радости воссоединения…

Габриель сидел в красном бархатном кресле и смотрел на пламя камина. Сейчас он был похож на героя романов сестер Бронте. Подойдя к нему, Джулия мысленно обратилась к Шарлотте, прося, чтобы Габриель оказался персонажем ее романа, а не романа ее сестры Эмили.

«Простите меня, мисс Шарлотта, но Хитклиффа я боюсь. Пожалуйста, сделайте так, чтобы Габриель не оказался Хитклиффом. Мисс Эмили, я не имела намерений вас обидеть. Пожалуйста, сделайте».