Вознесение Габриеля, стр. 66

Джулия вспоминала, как свернулась калачиком, прижавшись к знакомому телу, от которого исходило спокойствие. Вернись он, она бы лишь облегченно вздохнула, обрадовавшись его возвращению. Ее подсознание не могло и не желало его отвергать.

«Это был вовсе не сон, а разновидность кошмара», — подумала она.

После весьма скромного завтрака Джулия проверила электронную почту и СМС-сообщения. Пока она этим занималась, на ее айфон пришло сообщение от Рейчел.

Первым побуждением Джулии было закрыть сообщение и забыть о нем. Однажды она уже обошлась так с Рейчел, просто исчезнув, после того как Саймон и Натали унизили ее. Джулия вспомнила слова доктора Николь, убеждавшей ее не соскальзывать к старым моделям поведения. Теперь она сильнее и смелее и должна реагировать по-другому.

Джулия сделала глубокий вдох и отстучала ответ:

Прошло ровно одна минута и сорок пять секунд. Айфон Джулии зазвонил. Рейчел. Увы, смелость Джулии дала слабину, и на звонок подруги она не ответила. Вскоре пришло СМС-сообщение:

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Габриель шел в туманной мгле по лесу, начинавшемуся за бывшим домом Кларков. Он захватил фонарик, но почти не нуждался в освещении. Лес Габриель знал настолько хорошо, что мог бы проделать путь до старого сада и обратно, даже будучи сильно пьяным или нанюхавшимся кокаина. Он хорошо ориентировался в темноте.

Достигнув границы сада, Габриель остановился и закрыл глаза. С неба сыпал холодный дождь. Открой он сейчас глаза и прищурься, то увидел бы очертания ее фигуры — фигуры девчонки-подростка, устроившейся на груди мужчины, с которым она лежала на старом шерстяном одеяле. Ее волосы разметались по плечам, а руки обнимали его за талию. Лицо мужчины он едва видел, но понимал, что тот ослеплен любовью к кареглазому ангелу, которого держал в объятиях.

Габриель замер, вслушиваясь в отзвуки воспоминаний, казавшихся полуснами…

«Вам обязательно нужно уезжать?»

«Да, но не прямо сейчас».

«Вы вернетесь?»

«Завтра, Беатриче, я буду изгнан из Рая. Остается лишь надеяться, что потом ты разыщешь меня. Ищи меня в Аду».

Он не собирался возвращаться в старый сад без нее. Он не собирался покидать ее. Он знал, что разбил ей сердце. И хотя его захлестывало чувство вины и сожаления, он знал, что и сейчас принял бы точно такое же решение.

Джулианна и так пожертвовала слишком многим, чтобы быть рядом с ним. Если бы она пожертвовала еще и своим будущим, ему бы не было оправдания.

Габриель, раздетый до пояса, стоял в своей старой спальне. Одной рукой он вытирал полотенцем мокрые волосы, а другой настраивал музыкальный центр. Ему требовалась музыка, вызывающая боль. А потому в данный момент он слушал «Blood of Eden» Питера Гэбриэла. Где-то во время припева зазвонил телефон. Купив этот дом, Габриель забыл предупредить Ричарда, чтобы тот, перебираясь жить в Филадельфию, отключил здешний телефонный номер.

Трубку Габриель не взял, а стал ходить по комнате, словно неугомонный призрак. Потом прилег на кровать, глядя в потолок. Конечно же, ему просто почудилось, но он мог поклясться, что ощущает на подушке запах Джулии и слышит нежный звук ее дыхания. Он поиграл с кольцом на своем пальце, без конца вращая платиновый обруч. На ум пришли строки из «Новой жизни» Данте, где описывался отказ Беатриче:

Габриель не имел права уподоблять свое состояние тому, в каком оказался Данте, поскольку его горе было результатом его же выбора. И тем не менее, когда темнота сомкнулась вокруг него, его пронзила мысль о возможной потере своего блаженства. Навсегда.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Ну и сукин же сын! — громко выругался Том Митчелл.

Джулии пришлось держать телефон на вытянутой руке, иначе гневный отцовский голос мог повредить ей барабанную перепонку.

— Когда это случилось?

— В конце марта, — шмыгнула носом Джулия. — Он подтвердил это электронным письмом.

— Сукин сын, — повторил Том. — А причина-то какая?

— Причину он мне не назвал.

Джулии не хватило духу рассказать отцу о событиях, приведших к разрыву с Габриелем, и о том, как ее пытались обвинить в научной недобросовестности. Такие подробности лишь сильнее разозлили бы Тома.

— Я его застрелю, — пообещал Том.

— Папа, прошу тебя.

Их разговор и так был трудным, чтобы еще тревожить свой ум картинами заряжаемых дробовиков и охотой на Габриеля, начавшейся в лесах Селинсгроува.

— Где он сейчас? — спросил Том, тяжело дыша в трубку.

— Сама не знаю.

— Прости меня, Джули, за такие слова. Я же знаю, ты пылинки с него сдувала. Но Габриель — наркоман. Бывших наркоманов не бывает. Поди, опять сел на дозу. Не удивлюсь, если он вляпался в историю с кем-нибудь из сбытчиков этого зелья. Наркотики — поганое дело. Я рад, что он исчез. Чем дальше он от тебя, тем лучше.

Отцовские слова не заставили Джулию заплакать, но невидимые клещи сжали ей сердце.

— Папа, прошу тебя, не говори таких вещей. Насколько всем нам известно, он сейчас в Италии. Работает над своей новой книгой.

— В тамошнем желтом доме.

— Отец, ну пожалуйста!

— Мне жаль, что так получилось. Я серьезно. Я хочу, чтобы моя маленькая девочка нашла хорошего человека и была бы счастлива.

— Я хочу того же для тебя, — сказала Джулия.

— Тогда мы с тобой в одинаковом положении. — Том откашлялся и решил сменить тему: — Расскажи-ка мне лучше о своем выпуске. У меня остались деньжата от продажи дома, и я не прочь приехать на твое торжество. Заодно поговорили бы о том, как ты намерена провести лето. Твоя комната в новом доме ждет тебя. Можешь покрасить стены в любой цвет, в какой захочешь. Даже в розовый, черт побери!

Джулия невольно улыбнулась:

— Папа, я давно уже перехотела комнату с розовыми стенами, но все равно спасибо за предложение.

И пусть Селинсгроув был последним местом, где она желала бы оказаться, Джулию грела мысль, что у нее есть отец и дом. Дом, который никак не связан ни с Саймоном, ни с Шарон. И с ним тоже.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Девятого апреля Джулия шла по талому снегу, направляясь к дому профессора Пиктон. В одной руке она сжимала папку с отпечатанной диссертацией, а в другой — бутылку кьянти.