Последний леопард, стр. 23
• 17 •
Стены каморки, где находились Бен и Мартина, были когда-то побелены известью. Бен начал осторожно соскабливать её со стены щепкой, поднятой с пола.
Мартина уже перестала думать, что он тронулся умом: он вкратце объяснил свой план, и она его одобрила, хотя не была до конца уверена в удаче.
Вскоре её лицо, по которому Бен размазал немного извести, приняло болезненную бледность. Даже больше чем болезненную — стало как у вампира из фильма ужасов.
Отойдя немножко назад и полюбовавшись делом своих рук, как художник законченной картиной, Бен сказал Мартине, чтобы она улеглась на мешки, и крикнул в отверстие двери:
— Помогите! Гриффин, пожалуйста!
— Чего хочешь? — спросил тот, поднимая голову. — Опять жрать или пить? Обойдётесь! Тут вам не гостиница!
— Совсем не то! Ей очень плохо. Она сейчас умрёт!
— Не дури! Кто тебе поверит? Эти штуки со мной не пройдут!
— Гриффин, да посмотри сам! Она просто как мертвец! Краше в гроб кладут!
— Что ты мелешь? — забеспокоился Гриффин, ему вовсе не хотелось, чтобы с детьми случилось что-нибудь серьёзное. — Что с ней?
Дверь в каморку со скрипом приоткрылась, на пороге показался Гриффин. На ребят пахнуло резким запахом пива. Увидев лежащую на полу Мартину и её бледное как мел лицо, Гриффин отшатнулся.
— Чего это она?
— Это гипо… глике… мия [20], — с трудом выговорил Бен название болезни, предложенное Мартиной — она слышала его от бабушки.
— Чего?
— Того! Из крови ушёл весь сахар. Ей срочно нужно что-нибудь сладкое — сироп, конфеты.
— Может, торт прикажете? Или шоколад-мармелад?
— Только это её спасёт, Гриффин! Иначе…
— Что «иначе»?
— Вы хотите, чтобы вас судили как убийцу? — тихо спросил Бен.
Мартина застонала и пошевелилась.
— Слышите? Надо торопиться, не то будет поздно!
— Эй! Не умирай, подожди! — завопил Гриффин. — Ох, что делать? У нас тут бутылка крем-соды. Подойдёт? Только она не из холодильника. Тёплая. Ничего?
— Даже лучше, — успокоил Бен. — Тёплая крем-сода действует намного вернее, чем холодная…
Полчаса спустя Бен и Мартина скакали лёгким галопом в сторону Слоновьей скалы в надежде найти там Хана. И непременно живого. Бен на своём Мамбо не отставал от Мартины на Сирокко. И хотя его упрямая лошадка противилась этому, у неё ничего не получалось: уздечка была крепко привязана к седлу скакуна.
Мартина не переставала восхищаться изобретательностью Бена, тем, с каким умением он разыграл сцену её болезни и своего отчаяния. А уж о придумке с муравьями и вообще говорить нечего: просто гениально!..
Вы ещё не поняли, при чём тут муравьи? В них-то всё дело! Они оказались не только победителями львов, как в той африканской поговорке, но и победителями охотников за сокровищами…
Как это пришло ему в голову?
— Очень просто, — рассказывал Мартине Бен. — Когда я сидел на полу нашей каморки и думал, как выбраться оттуда, по ноге у меня прополз муравей. Он был не кусачий, но я подумал, что если уж тут завелись муравьи, то среди них вполне могут быть кусачие. И ещё подумал, что было бы здорово, если бы они победили не только львов, как в поговорке, но и наших тюремщиков…
Мартина захихикала.
— И они классно сделали это!
— А потом, — продолжал Бен, — я придумал план, как их вызвать наружу… Муравьёв… если их много там, в трубе и под полом. При помощи сладкого. А ты, Мартина, подсказала мне название твоей болезни, которое сразу и не выговоришь…
Что было дальше, Мартина хорошо знала.
Когда Гриффин принёс бутылку с крем-содой, Бен налил жидкость в трубу, накапал на пол, смочил мешки, и… долго ожидать не пришлось: муравьи повалили толпой, ордой, и больше всего среди них было кусачих. Да ещё каких кусачих! Бен почувствовал это на своей ноге.
Изрядное мастерство требовалось, чтобы направить их по нужному пути — то есть в комнату, где был Гриффин и его дружки. С помощью сладкой водички Бен умело руководил движением муравьиной армии. Первой жертвой их массовых укусов оказался Гриффин, которого «выздоровевшая» Мартина позвала, сказав, что хочет ещё кое-что рассказать про леопарда. Пока тот стоят у открытой двери, а Мартина пыталась занять его разговором, Бен сумел направить на его ноги целую колонну Муравьёв, и тот с визгом выскочил обратно, забыв запереть дверь каморки.
Ребята выбежали вслед за ним, но их попробовали задержать. Однако и на этот случай у Бена был ответ: он бросил в похитителей мешки, заранее намоченные крем-содой и уже кишащие тысячами Муравьёв…
Под крики, стоны и проклятия пострадавших Бен и Мартина покинули место своего заточения, вскочили на лошадей и теперь держали путь к Слоновьей скале.
Больше всего Мартина боялась, что там уже случилось непоправимое: Ратклиф и его охотники сумели выгнать Хана из логова, убили или усыпили, связали и увезли в неволю.
Но вокруг стояла мирная тишина, только пара чёрных орлов и ещё несколько хищных птиц парили над скалами. Бен сказал, что, насколько он знает, эти птицы чувствуют приближение охотников и совершают круги над местом охоты в ожидании жертв.
Мартина собиралась ответить, что это её совсем не успокаивает, что она чувствует сейчас жуткую беспомощность перед злыми людьми, но всё-таки… надо что-то…
И тут на повороте тропы они увидели появившегося неизвестно откуда Одило. Он бросился к ним с улыбкой и крикнул:
— Ох, как хорошо, что встретил! Мой племянник Нгвенья вернулся из Булавайо и очень беспокоится, что нигде вас нет. Он приехал не один, а вместе с твоей бабушкой, Мартина, и со своей хозяйкой.
— Ура! — крикнула Мартина. — Они уже дома! Фантастика! У них всё в порядке?
— Да, их больше ни в чём не обвиняют. Так говорит Нгвенья. Он ищет по всем холмам и долинам и ругает себя, что оставил вас одних. Где вы были?
Когда Мартина рассказала об их злоключениях и кто тому виной, Одило не мог скрыть печали.
— Уж не знаю, что и говорить! — произнёс он. — Мой сын Гриффин был таким хорошим мальчиком: учился, книжки читал, мечтал стать юристом. А потом связался с дурными людьми, вбил себе в голову, что нужно искать это чёртово сокровище, и больше ни о чём не мог думать… Вы уж простите меня, дети, за такого сына, но что я могу поделать? Боюсь, он доиграется до тюрьмы…
Его жалобы прекратились, только когда откуда-то прозвучали ружейные выстрелы. Лошади заволновались, у Мартины сразу пересохло в горле.
— Нам надо ехать, — сказал Бен.
— Конечно, — подтвердил Одило. — Все так беспокоятся о вас.
— Нет, — сказала Мартина. — Мы сначала не туда. Нам нужно спасать леопарда Хана от Ратклифа и его людей.
Одило не поверил своим ушам.
— Что вы задумали, дети! — воскликнул он. — Вы с ума сошли? Этим должна заниматься полиция, а не вы. Мистер Ратклиф очень плохой человек. Опасный. Прошу вас, езжайте к «Чёрному орлу», в дом мисс Сейди. Там ждут вас. Я пойду с вами.
Мартина упрямо вздёрнула подбородок:
— Спасибо, мистер Одило. Пожалуйста, передайте бабушке, что я очень люблю её и рада, что её освободили. Но мы должны выполнить то, что обещали. Правда, Бен?..
• 18 •
Слишком поздно!..
Эти слова они услышали от уже знакомого им старого колдуна, когда выехали из зарослей на покрытую жухлой травой равнину. Картина, открывшаяся перед их глазами, была такой неожиданной и пугающей, что обе лошади резко отпрянули и седоки с трудом удержались в сёдлах.
Низко-низко над землёй кружило с десяток стервятников, размахивая широкими тёмными крыльями, пригнув маленькие головы с мощными клювами и мудрыми, всезнающими глазами. Птицы были похожи на судей в чёрных мантиях с белыми воротничками — на грозных и злых судей, разевающих рот, чтобы вынести страшный приговор. Однако изо рта у них вырывалось только шипение.