Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!, стр. 54

– Здесь? В Мейден-Эгсфорде?

– Вот именно. Как с неба свалился.

– Вы шутите, Берти.

– Вовсе нет. Если бы шутил, вы бы так и покатились со смеху. Говорю вам, Орло здесь. Я встретил его сегодня днем.

Он наблюдал за певуном Кларксона. Кстати, у вас, случайно, нет сведений об этом Кларксоне? Мне интересно, кто он такой и откуда у него певун.

Мой вопрос остался без ответа, чему я нисколько не удивился. Покажите мне женщину, говорю я иной раз, и я скажу вам, кто пропускает мимо ушей мои слова.

Бросив на Ванессу внимательный взгляд, я заметил, что выражение ее лица изменилось. Как я уже отмечал, под влиянием привычки лупцевать полицейских на улицах ее лицо погрубело, но в ту минуту оно так и лучилось нежностью. Глаза, хотя и не сорвались с орбит, стали большими, как мячи для гольфа, и мягкая улыбка озарила физиономию. Кажется, она воскликнула: «Потрясающе!» – или что-то в этом роде.

– Значит, он приехал! Он последовал за мной! – Судя по ее тону, поступок Орло вызвал у нее безграничный восторг. Выходит, она не возражала, чтобы ее преследовали, лишь бы преследователь ее устраивал. – Как рыцарь в сверкающих доспехах на белом коне.

Здесь было бы кстати припомнить приятеля Дживса, который прибыл из западных стран, и сказать, что Орло на него похож, но мне пришлось пропустить свой ход, потому что у меня вылетело из головы, как звали того парня.

– Не понимаю, как Орло удалось приехать, он же на службе, – выразил я недоумение.

– У него ежегодный двухнедельный отпуск. Поэтому он смог участвовать в демонстрации. Мы с ним шли в первом ряду.

– Знаю. Видел издали.

– Мне до сих пор неизвестно, что с ним произошло в тот день. Он сбил с ног полицейского, а потом вдруг исчез.

– Для человека, который сбил с ног полицейского, он легко отделался, легче не бывает. Просто прыгнул в мою машину, и я отвез его в безопасное место.

– А, понятно.

Признаюсь, я ожидал изъявления более сильных чувств. Не то чтобы я горю желанием получать благодарности за небольшие услуги, какие расточаешь на каждом шагу. Но как бы там ни было, по милости Орло я оказал противодействие полицейским, находящимся при исполнении служебного долга, кажется, так гласит закон, и, следовательно, рисковал надолго угодить в кутузку, поэтому проявление хотя бы легкой взволнованности было бы нелишним. Мне ничего другого не оставалось, как обратить на Ванессу укоризненный взгляд. Однако это не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, и она продолжала:

– Он поселился в гостинице «Гусь и кузнечик»?

– Понятия не имею, – произнес я в ответ, и если в моем голосе прозвучала нотка раздражения, вряд ли кто осудит меня за это. – Во время нашей встречи мы говорили главным образом о моих внутренних органах.

– А что случилось с вашими внутренними органами?

– Пока ничего, но, по мнению Орло, вскоре кое-что может случиться.

– Удивительно, какая же у него отзывчивая душа.

– Да уж, это точно.

– Он дал вам какие-нибудь полезные советы?

– По правде говоря, дал.

– Как это на него похоже!

Ванесса ненадолго погрузилась в молчание, несомненно, размышляя о неведомых мне выдающихся достоинствах Орло. Затем снова заговорила:

– Должно быть, он живет в «Гусе и кузнечике». В округе это единственная приличная гостиница. Сходите туда и передайте ему, что я буду ждать его здесь завтра в три часа дня.

– Здесь?

– Да.

– То есть в этом самом доме?

– А почему бы и нет?

– Я думал, вы захотите увидеться с ним наедине.

– Вот именно. Вы же пойдете прогуляться.

И вновь я мысленно возблагодарил своего ангела-хранителя, который постарался, чтобы эта гордая красавица не стала миссис Бертрам Вустер. Ее непоколебимая уверенность, что стоит лишь свистнуть и все тут же кинутся исполнять ее прихоти, действовала на меня угнетающе. Гордость Вустера была глубоко задета бесцеремонностью, с какой меня выставляли из моего же дома, и не будет преувеличением сказать, что кровь закипела у меня в жилах. Меня так и подмывало произнести нечто язвительное, например «Вот как?», однако preux chevalier [82], каким я всегда стремился быть, не должен попирать слабый пол железной пятой, как бы его ни провоцировали.

Вот почему я просто ответил: «Уже иду», и отправился в гостиницу «Гусь и кузнечик» с тайным посланием для Орло Портера.

8

Я нашел Орло Портера в баре, где он пил джин с шипучкой. На его лице, и без того мало привлекательном, застыло угрюмое выражение, нисколько не радующее глаз. Настроение у него явно было хуже некуда. Такое нередко случается, когда томящееся в разлуке сердце А понимает, что шансы преодолеть препятствия к воссоединению с томящимся в разлуке сердцем Б равны в лучшем случае восьми из ста.

Мрачность Орло могла объясняться и другими причинами. К примеру, до него дошло известие, что сегодня утром в Москве ликвидировали какого-нибудь его приятеля, а возможно, он сам укокошил капиталиста и теперь не знает, как избавиться от трупа. Но все же я был склонен объяснить его понурый вид терзаниями любви и даже слегка пожалел его.

Орло встретил меня взглядом чернее тучи, и мне стало ясно, что мы с ним никогда не будем обмениваться рождественскими подарками, и еще я подумал, глядя на Орло, – как же его много, и весь он полон злобы к Вустеру. Похожие мысли нередко посещали меня при виде Спода. Наверное, есть во мне что-то, пробуждающее низменные страсти в мужчинах восьми футов роста и шести футов в плечах. Как-то я поделился своим наблюдением с Дживсом, и он согласился, что это действительно не может не вызывать удивления.

Когда я подошел поближе, Орло вперил в меня потухший взор, я где-то слышал такое выражение. Что бы ни повергло Орло в столь глубокую меланхолию, мое появление не озарило солнцем мрак его души. Выражение лица осталось таким же постным, как у зрителей бесплатных дневных спектаклей или как у снулой рыбы на лотке торговца. Не повеселел он даже тогда, когда я передал ему послание Ванессы. Последовало продолжительное молчание, его нарушало лишь бульканье шипучки, стекавшей в его глотку.

Наконец Орло заговорил, как оживший труп из фильма ужасов, где герой в склепе под разрушенной часовней поднимает надгробную плиту, а из-под нее вдруг раздается замогильный глас мертвеца.

– Не понимаю.

– Что же тут непонятного? – удивился я, добавив «товарищ», поскольку вежливость еще никому не повредила. – Готов бескорыстно оказать любое доступное мне содействие в разрешении небольших затруднений, которые могут у тебя возникнуть. Я пришел помочь.

В моем голосе прозвучало столько пылкого обаяния, что его хватило бы на то, чтобы растопить медного истукана, но на Орло мои слова не произвели никакого впечатления. Он продолжал сверлить меня глазами на манер тетки Агаты.

– Странно, ты уверяешь, будто у вас всего лишь шапочное знакомство, а между тем она готова нелегально приходить в твой дом. Если еще вспомнить, как конспиративно ты вел себя в Эгсфорд-Корте, то все это наводит на определенные подозрения.

Когда ваш собеседник употребляет такие слова, как «нелегальный» и «конспиративный», да еще заявляет, что вы у него под подозрением, то всякий благоразумный человек примет меры предосторожности. К счастью, я мог дать простое и ясное объяснение, что я и сделал с обезоруживающей откровенностью, которая, как мне казалось, должна была разрешить все недоразумения.

– В моем появлении в Эгсфорд-Корте не было ничего конспиративного. Я оказался там по ошибке. Визит мисс Кук в мой дом был нелегальным поневоле, потому что отец не спускает с нее глаз. И ко мне она пришла потому, что никак иначе не могла связаться с тобой. Она не знала, что ты приехал в Мейден-Эгсфорд, и боялась, что если ты ей напишешь, письмо попадет к папаше. Ему раз плюнуть перехватить письмо, адресованное дочери.

Мне казалось, что я объяснил все как нельзя более убедительно, но Орло продолжал сверлить меня глазами.