Путь к золотому дракону. Трилогия, стр. 109
Я посмотрела на стену и встретилась взглядом со старинным портретом — предок, наверное, кто же еще? Сложно сказать, было это заслугой художника или в том следовало винить прыгающий свет, но в глазах у предка стояло ровно то же выражение хищного веселья. «А и повеселимся, панове!» — ясно говорил его взгляд.
Мне отчего-то стало жаль незадачливых ковенцев.
— Ступай-ка ты спать, панна Ядвига, — бодрым голосом распорядился князь Янош. — Добрых снов тебе. Эй, там — проводить панну в ее покои!
— И тебе добрых снов, — ответила я, чувствуя, что повторяюсь.
Глава девятая,
в которой магистр Цвирт осаждает замок, Эгмонт Рихтер обращается к своим алхимическим талантам, а Яльга Леснивецкая испытывает насущную потребность в гламурии
Комната, которую мне отвели, находилась на втором этаже. Там был камин — и дрова в нем почти прогорели, — но большую часть помещения занимала огромная кровать под пологом. На такой кровати можно было спать не только вдоль, но и поперек. А я улеглась наискосок.
Под одеялом лежала грелка — такая горячая, что всякий раз, прикоснувшись к ней, я быстренько отдергивала ноги. Да, за окном стояло лето; но, во-первых, ночи у Даркуцкого хребта недаром слыли холодными, а во-вторых, замок есть замок. Каменные стены и сквозняки не добавляют тепла.
Я долго лежала без сна, слушая, как в трубе свищет ветер. В комнате стояла абсолютная темнота — я погасила свечу, прежде чем лечь, — но понемногу предметы вырисовывались из мрака. Особенно четко был виден силуэт стрельчатого окна.
Мыслей было много — слишком много, и потому я старалась на них не задерживаться. Спать, надо спать; завтра, чует мое сердце, произойдет много всего интересного. Как там любит говорить Сигурд? «Завтра будет трудный день». Эту фразу оборотень повторял чуть ли не каждый вечер.
…Но если где и столкнуться с КОВЕНом в открытую, то лучше этого замка места не найти. Для здешних обитателей война и есть сама жизнь, а магов здесь никогда не любили, и для них наверняка припасено немало сюрпризов…
Не успев додумать эту мысль до конца, я заснула. Но снились мне не маги, не замки и даже не ясновельможный пан Богуслав Раднеевский. Мне снилась опушка какого-то леса, и я собирала там ромашки. Ромашке этак на двадцатой из-за цветущего куста вышел давешний знакомый Лис. Он поманил меня лапой и указал куда-то в глубь кустов. Я послушно подняла колючую ветку и замерла. Прямо передо мной была распахнута дверь, и там, в темном прямоугольном проеме, висела бесконечная золотая лестница. Лестница из ниоткуда в никуда.
В лицо мне ударил горячий ветер. Я отшатнулась. Лес, небо, полянка с ромашками — все это уже отодвинулось и выцвело, превратившись в скверно нарисованную картинку. А вот пустота за дверью с каждым мгновением становилась все ближе и ближе.
Меньше всего мне хотелось оказаться на этой лестнице в одиночку — впрочем, вместе с Эгмонтом и Сигурдом тоже. Я попыталась отодвинуться, нащупать дверь или хотя бы косяк, но меня неумолимо затягивало внутрь. Вот уже одна нога соскользнула с порога, и…
— Панна Ядвига, панна Ядвига! — откуда-то из-за спины позвал меня Лис тоненьким девичьим голоском. — Ну панна Ядвига, ну просыпайтесь, сделайте такую милость…
Лис всхлипнул и добавил со слезой в голосе совсем уж не к месту:
— А меня выпороть обещали, ежели вы и сейчас не спуститесь…
«Так тебе и надо, предателю!» — подумала я, но все-таки проснулась.
Вместо Лиса у моей кровати стояла совсем молоденькая девушка с длинной светло-русой косой. И на меня она смотрела так, что я почувствовала себя герцогом Ривендейлом. «Бедный Генри!» — с неожиданной теплотой подумалось мне.
— А вы точно проснулись? — дрожащим голоском осведомилась девушка. — Так я вам умыться подам?
— Куда уж точнее… — пробормотала я. Может, спать и хотелось, но возвращаться на давешнюю полянку не было ни малейшего желания.
У девицы слова не расходились с делом: она уже держала серебряный кувшин. «Порядочные люди из таких вино пьют, а не по утрам умываются!» Но что поделать, привыкай.
Главное, чтобы в кружавчики не обрядили.
— А водичка у нас ключевая, пользительная… — на одном дыхании выдала девица и щедро плеснула на меня пользительной водичкой.
Из последних сил я сдержала то, что очень хотелось сказать: водичка была и впрямь ключевая, то есть очень холодная. Но герцогини… тьфу ты, ясновельможные панны таким словам не обучены.
Нет, долго я здесь не протяну. И где там этих ковенцев мрысы носят?!
— Не погневайтесь, панна Ядвига, вам бы поспешить! А то все уже собрались, а пан воевода сильно кушать хотят.
Аргумент был весомый. Я как-то упустила из внимания, что замок — это не комната в общежитии и здесь принято садиться за стол одновременно. Еще один плюс тому, что я не задержусь у Леснивецких надолго.
Когда мы уже торопливо шли по каменному коридору («Коротким путем!» — пояснила моя провожатая, которую, как выяснилось, звали Кшисей), мне пришла в голову другая мысль.
— А почему меня раньше-то не разбудили?
Кшися печально вздохнула:
— Так будили же, панна! Как не будить! Целых два раза и будили! Вы у нас, панна, хорошая, добрая, плохим словом никого не обругали — ну ни разочка. Всякий раз говорили, что уже прямо сейчас и встаете, а потом глядишь — вы уже опять спите… Забывали, наверное…
— Наверное… — машинально сказала я и спохватилась: — Но подожди, я про это ничего не помню!
Кшися покивала.
— А будить вас в третий раз все забоялись. Вы же, говорят, чародейству обучены, а вдруг спросонья разгневаетесь! — Тут она поняла, что сболтнула лишнего и замолчала.
— Понятно, — хмуро произнесла я. — А ты у нас, выходит, самая храбрая?
— Не-э! — возразила справедливая Кшися. — Просто младше меня на кухне одни поварята.
И то верно. Их жалко. Им еще жить да жить.
Вопрос в другом: откуда народ разнюхал, что я магичка? Я не колдовала, книг не показывала, Эгмонт с Сигурдом тоже, думаю, проболтаться не могли…
— А вы и вправду волшебница? — Кшися, похоже, решила, что терять ей уже нечего, и пошла напролом.
— А тебе для чего?
Девушка смутилась и начала теребить косу.
— Ну… а вот говорят, мол, можно зелье сварить… такое, что любой тебя полюбит…
— Можно, — весомо сказала я. Перед глазами встала методичка для пятого курса алхимического факультета, за которую Полин заплатила тройную цену. — Но дорого выйдет.
«Причем для всех», — хотела добавить я, но промолчала.
Кшися печально похлопала ресницами и надолго умолкла. А я шла и думала, что ясновельможная панна должна быть щедрой. Еще ей полагается заботиться о своих подданных. А такая храбрость — пойти будить сонную магичку! — бесспорно, достойна вознаграждения.
— Я тебе лучше другое зелье сварю, — решилась я. — Будешь такая красивая, что словами не высказать. Хочешь?
— Как не хотеть — хочу! — выпалила Кшися, не задумываясь. — А… а… что сделать мне за это надо будет? Я много чего умею, вы не подумайте! Мне не надо для всех, мне надо… чтобы для одного!
— Будет тебе для одного, — твердо сказала я. — А что делать — там поглядим.
Кшися вздохнула не то радостно, не то обреченно. Но разбираться было некогда — я уже стояла на пороге обеденной залы, откуда на меня добрыми голодными глазами смотрели мои друзья и родственники.
— Всем приятного аппетита! — великосветски пожелала я, изящно присев на отведенное мне место.
— И тебе того же, дорогая сестра, — чуть слышно скрипнув зубами, произнес сидевший как раз напротив Михал.
Завтрак прошел в теплой семейной атмосфере — можно сказать, я купалась в лучах братской любви. Как назло, Михал сидел напротив и смотрел так, что я всерьез опасалась какой-нибудь неприятности. Ну там вилка у меня расплавится, вино в бокале закипит или жареная перепелка, хлопая крыльями, улетит куда подальше.