Разбитые маски, стр. 14
Глава 4
Ольга едва переставляла ноги, они онемели, в ступнях появилась горячая, стреляющая боль. С того момента, когда Илья исчез, она бродила по городу, не останавливаясь, без цели, без намеченного маршрута. Куда ей было идти? Отправляться домой она не хотела. Одна мысль о столкновении с рабочими, которые с утра оккупировали квартиру, приводила ее в отчаяние. Денег не было, а значит, она не могла зайти в кафе, дать усталым ногам передышку. Напроситься к кому-нибудь в гости, позвонить знакомой? У нее не было настроения кого-то видеть, о чем-то говорить. Хотелось молчать, ни о чем не думать и плакать… Но разве заплачешь в толпе, где на тебя устремлено столько глаз!
И она ходила, ходила… Иногда спускалась в метро, бесцельно проезжала несколько станций, снова поднималась наверх. День клонился к вечеру, даже солнце начинало уставать. Ее лицо пылало, как в лихорадке, блузка на спине намокла от пота. Она купила бутылочку воды и выпила ее одним духом. Ольга говорила себе, что нужно возвращаться домой, и тут же спрашивала – есть ли у нее дом? Дом в том смысле, как его нужно понимать. Очаг, семья, убежище. Место, куда хочется возвращаться, где тебя ждут.
"Я никогда не буду ощущать эту квартиру своей, – думала Ольга, пересекая двор. – Никогда не стану настоящей хозяйкой. Ну, закончится ремонт, уйдут рабочие, я все вымою, отскребу, расставлю по местам мебель. И потом наступит вечер, когда мне уже не нужно будет ничего делать. И вот этот-то долгожданный вечер и будет началом настоящего ужаса.
Потому что я представляла его совсем не так. Я думала, мы с Виталием усядемся за стол, накрытый чистой скатертью. Откроем бутылочку красного вина, зажжем красивые свечи. Я обязательно приготовлю утку с яблоками или с ананасами – как он любит и как люблю я. Поставим музыку, задернем шторы. Поцелуемся и поздравим друг друга с окончанием наших мук. И эти слова будут значить для нас намного больше, чем конец ремонта. А потом начнем новую жизнь – такую же светлую, чистую, как наша квартира. И с того самого момента всерьез задумаемся о нашем будущем ребенке. Потому что ребенок должен быть, без него ни одна квартира не превратится в настоящий дом. А теперь? Чего я жду теперь? И жду ли вообще?"
Она так устала, что даже забыла взглянуть на окна своей квартиры. Если рабочие все еще там, должен гореть свет, уже темнело. Но ей было все равно – там они или нет. В любом случае она больше не может бродить по улицам, как беспризорная собака.
Ольга остановилась перед дверью, вложила в замочную скважину ключ. Мельком подумала, что у Ильи тоже есть ключи от квартиры, он самовольно присвоил один комплект. Он может прийти за своими вещами, даже если ее не будет дома. И тогда они даже не попрощаются. У нее не будет ни малейшего шанса что-то объяснить, извиниться как следует, попросить о снисхождении… Вероятно, он все-таки подгадает, когда ее не будет дома. Илья не любитель сцен, и если он решил, что все кончено, все действительно кончено…
Замки не были закрыты, но дверь не открывалась. Изнутри кто-то защелкнул задвижку. Значит, в квартире все-таки были рабочие. Остались допоздна, хотя она столько раз просила не делать этого, соседи жалуются на шум… Она услышала за дверью быстрые шаги, глазок потемнел, потом щелкнула задвижка.
В следующий момент она уже смеялась и плакала, спрятав лицо на груди у мужа. Ольга буквально повисла на нем, так что ему с трудом удалось закрыть дверь. Виталий гладил ее по волосам и бормотал что-то неразборчивое, просил успокоиться, предлагал воды.
– Господи! – воскликнула она, смутно различая сквозь слезы знакомое лицо. – Это в самом деле ты! Ты! Значит, она не лгала!
– Кто? – Ему удалось увести жену в комнату и усадить на диван.
Ольга вытерла слезы. Лишь теперь ей удалось как следует разглядеть его лицо. Немного осунулся, слегка похудел, у него такой усталый взгляд… Но это был ее Виталий, прежний Виталий, живой, здоровый!
– Где же ты был? – произнесла она сакраментальную фразу, изо всех сил стараясь, чтобы в ней не прозвучал упрек.
Муж отмахнулся:
– Потом расскажу. Скажи лучше, как ты управлялась одна?
– Ох, я такого натерпелась! – Мысли путались, слова терялись – Ольга была совершенно сбита с толку. Только что она была в глубоком унынии, а теперь не знала, как выразить свою радость. А также изумление, оно было ничуть не меньше. – И этот ремонт, и Иркин судебный процесс… Ах, да ты же ничего не знаешь! – Она всплеснула руками. – Или знаешь?
Муж ничего не знал. Она торопливо, не пускаясь в подробности, рассказала ему все. Но процесс уже не волновал ее, казался чем-то давно минувшим, не важным. Ей хотелось говорить совсем о другом, о том, как она ждала его, искала по всей Москве, как верила, что он вернется, и как потом постепенно теряла эту веру…
А он постоянно перебивал, возвращая Ольгу к рассказу о суде. Когда Виталий узнал, что жена подписала мировое соглашение и пошла на все условия Ирины, он только развел руками:
– Да как ты могла! Какая глупость!
– Я знаю, что глупость, но ведь она бы от меня не отстала!
– Где же ты взяла деньги?
Ольга хотела ответить и запнулась. Только теперь она осознала, что в приоткрытую дверь соседней комнаты отлично видна двуспальная кровать, застеленная на двоих. Смятые подушки, мужская рубаха на спинке стула, валяющийся на полу кожаный ремень – утром Илья поменял его на другой, более светлый.
Виталий тоже смотрел туда. Он пока ни о чем не спросил, даже не намекнул. Но Ольга понимала: поскольку он зашел в квартиру первым, то сразу осмотрел все комнаты. Хотя бы для того, чтобы понять, закончился ли ремонт в его отсутствие.
«Там стоит сумка с вещами Ильи, – мелькнуло у нее в голове. – Он вчера привез ее от Костика. А на сумке, боже мой, на сумке, в кармашке, под пластиковым экранчиком, имя и фамилия владельца. Специально, чтобы не потерялась в аэропортах».
Муж все еще молчал. Его молчание было красноречивее любого вопроса. Он ждал, когда она все расскажет сама. И Ольга решилась:
– Это Илья мне помог расплатиться. Представляешь, явился в суд, будто с неба упал… – Ее голос звучал почти виновато. – Да он и в самом деле упал с неба, только что прилетел из Германии. Помнишь, он уехал, еще до того, как ты пропал?
Виталий не ответил. Он по-прежнему не смотрел ей в глаза, а Ольге было так необходимо встретить его взгляд – пусть гневный, недоверчивый… Она продолжала:
– Он приехал всего на несколько дней. – Женщина изрядно покривила душой. – А свою квартиру, оказывается, отдал друзьям с маленьким ребенком. Он попросил об одолжении…
– Пожить здесь? – перебил Виталий.
– Да. Как я могла отказать?
– Значит, он тут ночевал?
– Но что в этом такого? – смутилась Ольга. Еще никогда она не чувствовала себя до такой степени лживой и развратной. Она слышала свой голос и думала, что ни за что бы не поверила, будь она на месте Виталия. – Мы сами жили у него, он столько сделал для нас… Как я могла отказать в такой малости?
– Переспать с ним – это, по-твоему, малость? – холодно спросил Виталий. – Там, на постели – твоя одежда. Ты вчера раздевалась там.
Удар был болезненным и точным. Она даже не успела возразить. Хотела солгать, наворотить кучу оправданий… Но не могла произнести ни слова. Ольга закрыла глаза, как будто это защищало ее от объяснений.
– Клянусь, это случилось всего один раз, – прошептала она, когда молчание стало совсем гнетущим.
Скрипнули пружины дивана, он встал. Ей показалось, что сейчас он уйдет, на этот раз навсегда, и женщина вскочила, цепляясь за последнюю соломинку:
– Ты не веришь? А где же был ты сам? С кем? Почему не нашел времени даже позвонить?! Он бросил через плечо:
– Сейчас у меня уже нет желания что-то объяснять.
– А оно было?
– Знаешь, не тебе устраивать сцены ревности!
Но Ольга ощутила прилив храбрости. Сейчас от ее чувства вины не осталось и следа, она с пылающими щеками ринулась в бой: