Увидеть море (СИ), стр. 26
- Ага. Контрольны. й, — мрачно согласился я.
- Ну… За контрольный урок! — воспрянул Толик, поднимая пластиковый стакан с водкой.
Оценки за прохождение практики выставляла комиссия. Обсуждение проходило тут же в моём присутствии. Первый куратор начала своё выступление неуверенно:
- Вы знаете, за десять лет, я видела всякое… и опаздывали, и в обморок падали, но совсем не явиться на контрольный урок… такого не было, — по рядам комиссии пронёсся неодобрительный ропот. — Я, конечно, понимаю, что из школы поступили положительные отклики, но моё мнение — больше тройки мы никак не можем поставить.
На этом месте я облегчённо вздохнул. Красный диплом мне не грозил ещё со второго курса, так что я давно уже на всех экзаменах и зачётах боролся лишь за необходимый минимум. Да и проступок был действительно серьёзным.
Слово взяла следующий куратор, она была настроена уже более решительно:
- О какой тройке здесь может идти речь?! Напомню вам, коллеги. Оценка три — это «удовлетворительно»! Если кого-то удовлетворило отсутствие практиканта на контрольном уроке, то я не знаю…. По-моему, это совершенно заслуженная двойка!
После её выступления члены комиссии загудели. Кто-то говорил «да что тут думать, двойка, и дело с концом!», кто-то робко заявлял, что «всё же в целом впечатление о проведённых уроках хорошее, и можно натянуть на троечку». Гул прорезал истеричный вопль самой старой участницы комиссии «Да, это — «кол»! А в наше время ещё и на партком бы вызвали!»
Постепенно обсуждение улеглось, и слово взяла Полина Викторовна Финн, руководитель комиссии. Она выдержала долгую паузу и обвела всех взглядом. Речь её была короткой.
- Во время практики мы посетили уроки всех практикантов. И я могу сказать, что среди них я увидела только одного настоящего Учителя! Павел поступил безответственно, не появившись на контрольном уроке, но между его уроками и уроками тех, кому мы ставим за практику пятёрки — пропасть! Он построил настоящий диалог с учениками, уроки у него динамичные интересные, идеальная дисциплина, индивидуальный подход к разным ученикам. Учителя школы все уши прожужжали мне про него, а директор, вообще, просил передать, что если Павел захочет пойти работать в его школу после института, он создаст ему все условия, — на этих словах она строго посмотрела на меня. — Я считаю, что поставить ему что-нибудь кроме пятёрки мы просто не в праве.
- Ну, что «неуд» влепили? — Славик встретил меня в коридоре заранее заготовленной миной сочувствия. — Ну не расстраивайся, пошли по пивку возьмём с горя.
- Пивка? — я задумчиво посмотрел на приятеля. — Да, пошли, конечно!
Эпизод 15: Полигон
— Паша, я короче… это… в следующий раз поеду, — сонно пробормотал Миша и перевернулся на другой бок, намереваясь вновь предаться объятьям Морфея.
- Какой следующий раз? В следующий раз ты в армию отправишься, а не в Америку, — Мишин пофигизм перед лицом судьбоносного решения меня обескуражил. Но уж таков был мой друг. Из лап Морфея его можно было отвлечь, только предложив плотно поесть или заняться сексом. Ни то, ни другое в мои планы не входило.
- Ты на пары-то хоть пойдёшь сегодня? — уточнил я, но Миша лишь тревожно задвигал бровями и размеренно засопел.
Бормоча слова негодования, я рысью направился на третий этаж. Толик уже не спал. С видом глубокомысленным и умиротворённым он лежал в кровати, почесывая небритый подбородок, и рассматривал пышную крону плодоносящего ясеня за окном. Сегодня ясень плодоносил чьим-то старым кроссовком, недолетевшим до земли мусорным пакетом и женским бюстгальтером запредельного размера.
- В Америку поедешь? — с порога начал я, тяжело дыша после бега по ступенькам, — Сегодня последний день сдачи документов на Уорк энд Трэвел.
- В Америку-у-у-у, — протянул Толик задумчивым тоном, — Не-е, Пашк…ты это… короче, езжай… разведай, а я на следующий год присоединюсь.
- Смотри сам, конечно, но я думаю, пожалеете вы с Мишкой, — я был зол на друзей за пассивность, но уговаривать их времени не было.
Ещё издали, подбегая к офису программы по обмену студентов «Уорк энд Трэвел», я увидел обеспокоенную Светку — вот уж кого мотивировать было не надо. Она собрала и заполнила документы и анкеты за нас обоих и уже успела занять очередь.
- Пашечка, бегом, они сейчас списки отправляют уже, — проговорила она взволнованно, но в голосе её слышалась радость — мы оба мечтали попасть по программе в Штаты, правда Светку больше привлекала возможность заработать денег. Прагматичность и романтичность уживались в моей жене вполне естесственно.
Документы были поданы, и потянулись долгие дни ожидания и томительной неизвестности. Я без энтузиазма сдавал последнюю сессию и с тревогой думал о нашем будущем.
Девяностые отгремев взрывами, выстрелами и вспышками национализма, практически очистили Нальчик от русских, полностью похоронив градообразующие производства и индустрию туризма. Столица Кабардино-Балкарии, как и многие другие города Северного Кавказа, из процветающих курортов и здравниц, превратилась в криминогенную зону, где процветала коррупция и безработица. На этом фоне наш фамильный трёхкомнатный домик барачного типа в центре города, доставшийся мне от родителей в качестве подарка на свадьбу, сильно упал в цене. Предлагали за него не больше трёх-четырёх тысяч долларов, в то время как однушка в Москве стоила уже в районе пятидесяти тысяч вечнозелёных.
Начинать семейную жизнь без перспектив, без работы, в месте, где безопасность нашу не гарантировала бы никакая милиция, было безумием. Оставалось распродать имущество за бесценок и ехать строить своё счастье с нуля на новом месте.
В своё время, правда, мои родители, тоже создавали семью без гроша за душой. Мать рассказывала, что перед свадьбой у них с отцом произошёл следующий диалог:
- Валя, я должен признаться тебе кое в чём, — сказал отец за день до назначенной церемонии, взяв мою мать за руки.
- В чём дело? — заволновалась она, испугавшись такого траурного начала.
- У меня есть недостаток. Из имущества у меня всего лишь одна рубашка и пара брюк, — сконфуженно раскрыл свою страшную тайну он.
- Ну, ничего. Проживём как-нибудь, — ответила ему мама, улыбаясь.
Однако с перспективами в дни их молодости с дело обстояло повеселей. После рождения Димки они получили от маминого завода маленькую однушку, а через несколько лет после моего рождения отцу также дали от предприятия трёхкомнатный «барачный» домик, в котором мы с братом и выросли.
Мы же со Светой пока от государства ничего кроме дефолтов, грабежа и притеснений не видели. Америка — вот где лежал наш шанс заработать денег хотя бы на первое время покорения Москвы или в Питера. Найти работу по нашей специальности можно было только в крупном городе.
Однако незадолго перед «госами» блеснул луч надежды — Светке дали визу.
- Не поеду без тебя, — ревела она.
- Ну, не будем расстраиваться заранее. Мне обязательно дадут визу тоже… просто чуть позже, — утешал я её, но на душе было паршиво.
Выслушав тысячу обещаний о том, что я буду писать и звонить каждый день и, выплакав мне в рубашку месячную норму слёз, Светка уехала в Москву на рейсовом автобусе, а я остался наедине со своей депрессией, ревностью к далёкой Америке и пораженческими настроениями.
Днями напролёт я апатично валялся на кровати в опустевшем семейном блоке, слушая, как обездоленно шуршат тараканы, доедая пожелтевшие обои. А ночами бродил по блокам бодрствующих приятелей в поиске слов поддержки и утешения.