Серая чума, стр. 50

— Еще никто не бросал меня на землю безнаказанно! — рявкнул Креол. — Встань!!!

Лошадиный труп начал медленно подниматься. Великий некромант оживил его одним только словом. Теперь это существо вело себя смирно и покорно — оно преклонило колени, позволяя хозяину забраться поудобнее, и неторопливо зашагало в указанном направлении.

— А так даже лучше, — рассудил Хубаксис, усаживаясь у хозяина на плече. — Теперь уставать не будет, и кормить не надо. А то сала у нас мало…

— Верно, мало, — согласился Креол. — Ну-ка, отдай!

Хубаксис протестующе заорал, но был ткнут пальцем в глаз и заткнулся.

— А теперь вперед! — скомандовал маг, перекусывая отвоеванной говядиной. — И как можно быстрее!

Конь-зомби послушно перешел в галоп. Скакал он не быстрее, чем при жизни, но зато мог поддерживать максимальную скорость неограниченно долго — мертвым неведома усталость. Креол вложил в него уйму энергии, так что трупного окоченения, всегда сказывающегося на скорости мертвеца, можно было не опасаться.

— Надеюсь, они там еще живы… — сердито проворчал Креол.

Глава 15

Промонцери Альбра настороженно притихла. Слуги, солдаты и младшие колдуны старались ходить на цыпочках — шло совещание Совета Двенадцати. На самом верхнем этаже царило безмолвие, нарушаемое лишь негромкой беседой. А вот на предпоследнем… оттуда доносились многочисленные крики и стоны. Перед совещанием Бестельглосуд Хаос дал слугам одно небольшое поручение…

Зал Совета выглядел довольно скромно. Просторное помещение в форме двенадцатигранника, три громадных окна, двенадцать совершенно одинаковых кресел, отличающихся лишь номерами. И еще огромная полупрозрачная карта западного Нумирадиса, висящая прямо в воздухе. Красные флажки обозначают войска серых, желтые — ингарские союзники, зеленые — рокушцы, кентавры и недобитые ларийцы.

Главный колдун Серой Земли сидел в кресле «один», мрачно переводя взор с одного члена Совета на другого. Некоторым из них он доверял безоговорочно. Другим — лишь отчасти. Кое-кому не доверял совсем. Особенно сильно — сестрице Асмодее. Потому и услал ее как можно дальше — аж в Закатон.

Не все из Двенадцати присутствовали здесь лично. Только семеро. Еще четверо — в виде миражей, иллюзорных двойников. Полупрозрачных, нематериальных, но полностью повторяющих внешность своих создателей. Эти колдуны в данный момент слишком далеко, поэтому пользуются дистанционной связью.

И одно кресло пустует совсем.

Бестельглосуд поглядел на них. Вот Руаха Карга, Номер Два в Серой Земле. Любимая мамочка. Бестельглосуд почти не сомневался, что ей можно доверять. А вот Номер Три, Яджун Испепелитель — преданный любящий брат. Точнее, мираж Яджуна. Его самого сейчас нет в Ларии — он единственный до сих пор не покинул Серую Землю. Там еще полно дел — Яджун руководит снабжением. Главный квартермистр. Вот через три-четыре месяца он тоже переберется сюда, а пока что…

Четвертое кресло пустует. Здесь должна сидеть Асмодея Грозная. Самый ненадежный член семейки, запросто способный вонзить нож в спину, одновременно уверяя в вечной преданности. Для нее существует только одно божество — сила. Кто сильнее, тому она и служит. Да и кровная связь слабовата — Асмодея сестра Бестельглосуду только по матери. Ее отец — не умерший Искашмир Молния, а один из архидемонов Лэнга — Гелал. Демон-вампир. И дочка уродилась под стать — именно благодаря Асмодее серые смогли поставить себе на службу вампиров Сумура, кишащих в горах. Ей они повиновались с полуслова. Где бы ни появлялась Асмодея, ее всегда сопровождали сотни диких вампиров. Даже отправляясь через океан, прихватила с собой роту этих тварей.

Бестельглосуд брезгливо поежился. Асмодея с детства вызывала у него легкую нервозность. Отнюдь не самая сильная колдунья, но зато наполовину архидемон — а это автоматически дает ей место в Совете Двенадцати… И эти ее вампиры… Нет уж, без них лучше — нельзя верить этим тварям. Хотя другим тоже не очень-то…

Вот он — Тахем Тьма, троюродный дядюшка… Безумец. Маньяк. Фанатик. Как можно такому доверять? Да если демоны выразят такое желание, он лично перережет всех своих родичей… собственно, с дочерьми поступил даже хуже.

А вот Асанте Шторм — хитрая беспринципная гадюка, редкий циник и себялюбец. К счастью, предела своих мечтаний он уже достиг, став главным адмиралом флота. Кроме моря и кораблей его мало что интересует, на место главы Совета не метит. Сейчас он на борту своего флагмана, так что здесь вместо него мираж.

Йоганц Изменяющий, любимый племянник… вот кому можно верить, как самому себе. Родители Йоганца давно погибли, его взлелеяли и воспитали бабушка и дядья. Ему ни в коем случае нельзя поручать дел, требующих маломальской самостоятельности, — совершенно не умеет принимать решений без подсказки. Но вице-король обещает получиться отменный — будет слепо повиноваться директивам сверху, даже мысли не мелькнет о бунте против метрополии.

А кто у нас дальше? Руорк Машинист. Тоже мираж — Руорк сейчас на юге, близ кентавридской границы, переправляет войска на север, возится с артиллерией. Доверять вполне можно — пока его снабжают рабами, всем доволен. Основная цель — достичь физического бессмертия, власть его не волнует.

Следом Турсея Росомаха — более или менее верный член Совета. Хотя присматривать все равно нужно — очень уж специфическое у нее занятие, поневоле подталкивает к краю… И власть она любит.

Зато Мурок Вивисектор надежен как никто другой — совершенно безобидный старик, слегка сумасшедший, но чрезвычайно полезный. Очень ценный член команды — такими нужно дорожить. Ни капли амбиций, зато талантлив на редкость.

А вот за Квиллионом Дублем приглядывать стоит, еще как стоит. Он на севере, с армией, так что здесь вместо него мираж. Квиллион ненадежен — этот проклятый доппель-мастер постоянно трясется за свою шкуру, боится Лэнга и недолюбливает Бестельглосуда. Если бы не то, что Турсея приходится ему теткой… нет, за Квиллионом надо смотреть в оба…

Зато Ригеллион Одноглазый Лэнга не боится… но и не доверяет. Солдафон, вояка, в бою всегда сражается в первых рядах, грезит о походах и завоеваниях. Туповат, ограничен, но полководец преотменный. Если бы не то, что как колдун он уступает Руорку и Квиллиону, а кроме боевой магии ничего знать не знает, быть бы ему Первым Маршалом, а не Четвертым.

Кстати, насчет Первого Маршала… Вот он стоит, во плоти. У него нет собственного кресла. Не член Совета. Даже не колдун. Даже не серый! Собственно, никто здесь не знает, как этот человек выглядит на самом деле… да и человек ли он вообще — на нем алая мантия, закрывающая все тело, на руках кольчужные перчатки, а голова скрыта под глухим черным шлемом с загибающейся назад макушкой. Прорези для глаз совсем узенькие, под ними ничего не разглядишь. И магия не помогает — у этого типа словно вовсе нет ауры. Кем бы он ни был, блокироваться от постороннего воздействия умеет замечательно. Но сам еще никогда колдовства не применял… во всяком случае, никто этого пока что не видел.

Его зовут Астрамарий Целебор Краш. Он — загадка для всех. Совету его навязали союзники-господа из Лэнга. Скорее всего, он демон… но демоны Лэнга не могут так подолгу отлучаться из своего родного мира. Уже больше года Астрамарий все время находится где-то поблизости — а ведь даже Посланец Древних, великий Нъярлатхотеп не способен покинуть свой мир больше, чем на несколько недель. И сам Астрамарий не спешит рассеять любопытство серых — все отмалчивается. Выжать из этого типа хотя бы слово — задача нелегкая. Если выдаст за день больше четырех-пяти фраз — адъютанты уже шепчутся: «что-то Маршал сегодня говорливый, не к добру».

Одно только имя Астрамария сразу вызвало шепотки. В переводе с древнего колдовского языка серых слово «целебор» означает «палач», а «краш» — «король». И даже сам Бестельглосуд Хаос не может ответить, как правильно переводится сочетание этих слов — Король Палачей или Палач Королей? Колдовской язык серых — мертвый, он используется только для заклинаний, и его знатоков можно пересчитать по пальцам.