Разделенный Мир, стр. 77

Озем снова откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и совершенно спокойно проговорил:

– Ладно. Я довольно наговорился. Теперь твоя очередь. Рассказывай. И имей в виду, что чем длиннее, подробнее и интереснее будет твой рассказ, тем дольше ты проживешь.

Злата стояла перед ним, положив одну руку на свой узелок с книгами, лежавший на подоконнике, и молчала.

Несколько секунд в комнате висела тишина. Потом бель открыл глаза и с усмешкой произнес:

– У тебя что, язык отнялся?.. Рановато еще. Ну хорошо, я тебе помогу.

Озем прищурил глаза, так, что те превратились в узкие щелки, и уставился на Злату. И в ту же секунду она почувствовала, как ее разум оплетают жесткие, безжалостные путы. Злата не раздумывая мгновенно поставила блок. По губам у беля пробежала довольная усмешка.

– Ты, девочка, думаешь, что если смогла отбить магическую атаку Великого ханифа, то и со мной сможешь справиться?.. Ты заблуждаешься. Сейчас ты будешь рассказывать все, что знаешь, что помнишь. Даже то, что ты давным-давно забыла, всплывет в твоей памяти и ты с наслаждением поведаешь эти тайны мне.

Злата чувствовала, как ее блок рассыпается под чудовищным давлением чужой магии, как трескается ее личность под чужими жесткими пальцами и распадается окровавленными осколками. И тогда она последним усилием воли вскрыла канал экстренной связи и, захлебываясь, бросила в него свой отчаянный вопль:

– Меня собираются сжечь! Меня собираются очень скоро сжечь!!! Вытащите меня отсюда!!!

После этого она вслух произнесла одно заветное слово, начисто стирая свою личность, свою память.

Бель Озем тяжело встал из кресла и, широко открыв глаза, уставился на лежащее у его ног тело. Это было действительно только тело. Все мысли, чувства, весь ужас и страсть, только что переполнявшие его и делавшие его человеком, внезапно исчезли. Полностью! Абсолютно! На полу лежала полуживая, пускающая слюни бессмысленная кукла.

Бель Озем вяло хлопнул в ладоши, и в комнату вошли четверо стражников. Черный маг кивнул на то, что осталось от Златы, и коротко бросил:

– В темницу! Завтра вечером казнить на костре...

Стражники подняли бесчувственное тело и потащили его прочь. А бель Озем поднял лицо вверх и произнес:

– Феко, ты слышал мое решение. Подготовь необходимый указ и прочие бумаги. Кроме того, ты будешь исполнять обязанности председателя трибунала... – А потом задумчиво, для себя, добавил: – А мне надо подумать, как сделать так, чтобы ее не пришлось тащить в костер на руках...

4. Костер

Утро следующего дня было по-осеннему хмурым и безрадостным. На утреннем выходе Великого ханифа собравшимся придворным было объявлено, что Главный хранитель престола выявил злодейское покушение на имущество Великого ханифа и лично предотвратил кражу ценнейших экземпляров из хранилища дареных книг. Виновная взята им на месте преступления и будет казнена сегодня вечером на центральной площади столицы.

Придворные разошлись подавленные, прекрасно понимая, кого собираются сжечь – все заметили отсутствие на церемонии служителя второго круга. Кроме того, все были напуганы тем, что впервые прилюдно казнят служителя столь высокого ранга. Одетые в алое служители второго круга ушли из зала молча, компактной группой. Казалось, несчастье, случившееся с одним из них, сплотило круг, и это очень не понравилось Главному хранителю трона.

На центральной площади начали подготовку к вечерней казни. Посреди площади установили высокий черный столб, с перекладиной на уровне человеческого роста, и принялись обкладывать его вязанками хвороста. Прямо напротив столба установили помост для членов ханифского трибунала, которые должны были наблюдать за соблюдением законов Великого ханифата во время казни. Оба эти сооружения огородили металлическими столбиками, на которые натянули кованую цепь.

Горожане, заинтересованные столь необычными приготовлениями, стали стекаться на площадь. Толпа росла, и в полдень с помоста было объявлено о предстоящей казни. Город воспринял это известие спокойно. Мало кого интересовали внутридворцовые дела. А в самом дворце, казалось, все замерло. Служители разных кругов, и до того редко и неохотно общавшиеся между собой, теперь начали просто избегать друг друга. Во время обеда повар Ибрашат даже не появился в столовой второго круга. Сами обедающие почти не говорили между собой, молча поглощая еду. Белла Кора сидела с красными, явно заплаканными, но совершенно сухими глазами и демонстративно молчала, не отвечая ни на один из обращенных к ней вопросов. Бель Касум, названый дядя Златы, был настолько растерян, что у него начали трястись руки. Шамим так же молча сидел за столом, не поднимая головы, и ничего не ел.

А Злата в это время неподвижно лежала в маленькой комнате, на голом каменном полу, уставившись пустыми глазами в потолок. Комната была закрыта, перед дверью стоял охранник. Впрочем, он держался достаточно раскованно, понимая, что проникнуть в охраняемую комнату никто не посмеет. Дважды заходил бель Озем. Он по нескольку минут стоял на пороге комнаты, молча, с брезгливой гримасой на лице разглядывая бесчувственное тело, и уходил, не давая стражнику никаких дополнительных указаний.

Так, медленно, но неуклонно этот осенний серый и безрадостный день катился к своему вечеру. Над городом начали сгущаться сумерки, когда бель Озем в третий раз спустился к охраняемой камере. На этот раз у него в руках был странный сосуд из темного, почти черного стекла, напоминавший очень узкую, вытянутую бутылку, и пакет из плотной бумаги, в котором что-то тихо шуршало.

Озем приблизился к охраняемой двери и внимательно посмотрел на стражника. Тот невольно вытянулся перед страшным магом, а тот пожевал тонкими губами и глухо произнес:

– Отправляйся в караульню и скажи старшему офицеру, чтобы перед третьим ударом большого гонга прислал сюда караул, шесть человек, для сопровождения осужденной к месту казни.

Стражник рысью бросился исполнять приказание, а Озем вошел в комнату.

Тело девушки лежало все в той же неизменной позе. Бель подошел ближе и долго смотрел на нее. Затем, опустившись на одно колено рядом с телом, он аккуратно поставил принесенную бутылку и медленно развернул свой пакет. Внутри сидел маленький серый мышонок. Почувствовав свободу, зверек недоверчиво огляделся и метнулся было к недалекой затененной стене, но внезапно, словно наткнувшись на невидимую преграду, повалился на бок. Тут же вскочив, он метнулся в другую сторону и застыл неподвижно прямо перед протянутой ладонью мага.

А тот, не глядя, протянул руку и подхватил свою бутылку. Продолжая удерживать мышь на месте, Озем прямо на пол аккуратно налил из бутылки небольшую лужицу. Затем он поставил бутылку на место и резко убрал ладонь, удерживавшую мышь. Мышонок рванулся в сторону и сразу вляпался в налитую лужицу. Зверек замер на месте, а потом принялся жадно слизывать с пола разлитую жидкость. Вылизав пол, мышонок несколько секунд сидел совершенно неподвижно, а потом медленно повернулся к магу и внимательно посмотрел на него своими глазками-бусинками.

Озем протянул руку и взял зверька в ладонь. Подняв его к глазам, маг внимательно вгляделся в мышиную мордочку, а потом тихо произнес:

– Ну вот и прекрасно. Если ты будешь умницей, я тебя еще угощу краком.

Затем он наклонился над неподвижным телом девушки и, не выпуская из руки зверька, другой рукой расстегнул на ней халат. После этого Озем достал из кармана платок и, наклонив свою бутылку, обильно смочил его краком. Обнажив живот Златы, он тщательно втер жидкость в кожу вокруг пупка и, посадив на это место мышь, закрыл глаза и принялся вполголоса читать заклинание. Серый зверек продолжал сидеть совершенно неподвижно, и только кончик его хвоста часто и мелко дрожал. Когда голос беля смолк, мышонок начал медленно пропадать, словно он был сделан из клочка дыма и на него пахнуло слабым дуновением ветра. Слабая тень зверька колебалась над белоснежной кожей живота, медленно погружаясь в тело, будто бы просачиваясь сквозь поры.