Чёрный всадник, стр. 40

— Дай-то боже! — сказал Палий. — За это мы не пожалеем и самой жизни! Счастье, что у нас такой военный предводитель, как батько кошевой. Будем надеяться, он завершит все задуманное и то, за что боролся всю свою жизнь!

— Э-э, сынок, старого хвали, да из дому веди! — остановил его жестом Серко. — Завершат, должно, другие, а мне бы ещё разок разгромить супостата Мюрад-Гирея, отомстить ему за прошлогоднее нападение на Сечь, за разорение земель наших, за слезы люда православного!.. А главное — дать ему по зубам так, чтоб отпала охота пройтись летом по Левобережью!

У Арсена радостно заблестели глаза. Он вскочил.

— Батько, значит, будет, будет поход на Крым?.. Когда же?

Серко обнял казака, усадил рядом с собой.

— Понимаю тебя сынок… Но не торопись — всему своё время!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«КРЫМ НЕЩАДНО ТРЯХАНУТЬ!»

1

Серко вёл на Крым двадцать тысяч запорожцев. Столько воинов одновременно Сечь не выставляла никогда. В морские походы обычно ходили тысяча или две, в сухопутные — шесть-восемь тысяч казаков. Сейчас же на клич прославленного кошевого отозвались все, кто мог держать саблю в руках. А таких после турецкого нашествия на Правобережье в запорожских владениях оказалось немало. Кто потерял в эту смутную пору семью, кто не хотел гнуть спину на левобережную старшину, которая загордилась, забарствовала и начала насаждать выгодные для себя крепостнические порядки, тот бежал в Понизовье и пополнял сечевое войско.

На следующий день после перехода на левый берег Днепра кошевой, вместо того чтобы направиться по знакомым степным тропам сразу на юг, к Перекопу, как много раз ходили запорожцы, повернул войско на восток, к речке Молочной.

Молодые казаки удивлялись и потихоньку роптали, старые молчали, доверяя своему опытному вожаку, но в душе тоже были недовольны. Шутка ли — сделать такой крюк! Однако никто не смел возражать: в походе кошевой или наказной атаман обладал неограниченной властью и за непослушание мог предать смертной казни.

— И чего это батька удумал? — бурчал Метелица. — Так, чего доброго, мы и до самого Азова отмахаем!

— Цыть, Корней, ежли не хочешь киёв отведать! — шипел Шевчик, оглядываясь. — Серко знает, что делает!

Серко действительно знал, что делал. Дойдя до Молочной, он дал войску дневной отдых, а потом, круто повернув на юг, быстро двинулся к Сивашу. Теперь шли только ночью, определяя путь по звёздам и едва приметным в темноте степным курганам да оврагам, а днём отдыхали в глубоких долинах, варили кашу, пасли коней. Сторожевые отряды, разосланные кошевым на расстояния, которые мог просматривать всадник, бдительно стерегли покой войска: они брали в плен или уничтожали всех татар-кочевников, которые попадались на пути.

Поэтому ни перекопский бей, ни тем более хан Мюрад-Гирей не знали, что над Крымом нависла опасность.

Запорожцы вброд перешли Сиваш и появились в Крыму внезапно. В основании неширокого полуострова, глубоко врезавшегося в море, разбили лагерь. Это место было удобным для обороны. К тому же здесь имелась вода: в отлогой, поросшей травою балке бурлил большой родник.

Пока запорожцы стреноживали коней, приводили в порядок оружие и сбрую да наскоро завтракали солоноватой саламахой, Серко собрал атаманов и видных казаков на раду. Уселись полукругом на траве.

— Братья атаманы, молодцы запорожские, — обратился к ним кошевой, стоя в центре, — вот мы снова на земле Крыма, проклятой земле агарянской, басурманской! Силы у нас ныне велики, но залог военного успеха — в неожиданности нападения! Нам до сих пор сопутствовала удача. Обойдя Перекоп, скрытно пробрались мы ногайскими степями и вышли в тыл врагу. Теперь, братья, победа — на острие казацкой сабли, в быстром беге наших коней! И ещё — в твёрдости и мужестве наших сердец!.. Мы промчимся как буря по трём направлениям — к Бахчисараю, к Козлову [40] и к Кафе [41] — и сметём все на своём пути… Так вот, слушайте меня внимательно: я с двумя куренями останусь здесь и буду ждать вас ровно пять дней. В субботу в полдень, в пору самой короткой тени, вы все должны возвратиться сюда. Кто запоздает, пусть полагается на свои силы и самостоятельно пробивается домой!.. Наказным атаманом Кафского отряда я назначаю Ивана Рога, а на случай его смерти или тяжкого ранения — Василия Заболотного. Козловский отряд возглавят Иван Стягайло и Андрей Могила. На Бахчисарай пойдёт куренной атаман Матвей Шумило… А ему в помощь… — Серко выдержал паузу и оглядел присутствующих. — Семён Палий…

— Молод ещё! — буркнул кто-то из старых седоусых казаков, которых задело за живое, что недавно принятого в кош новичка назначили войсковым товарищем наказного атамана.

Серко не любил, когда ему перечили. Он сурово глянул в сторону говорившего. Твёрдо отрубил:

— Будет так, как я сказал!.. Палий и впрямь моложе многих из нас и кое-кому годится в сыновья. Но зато разума у него хватит на троих. А разум в военном деле — тоже не последняя вещь. Ибо, как известно, тому булава, у кого голова!

Арсен незаметно толкнул Палия в бок. Тот скосил глаза и улыбнулся в небольшие усы. Видимо, ему было приятно, что сам Серко так высоко оценил его.

А тем временем кошевой продолжал:

— Выступайте, братья, немедля. Мой вам последний наказ: мы пришли сюда не только мстить, не только убивать и жечь. Тех, кто не сопротивляется, берите в полон — мы их потом обменяем на наших… И вызволяйте ясырь, люд христианский из неволи басурманской. Нужно нещадно тряхануть Крым! Отомстить за разорённую землю нашу, за слезы, кровь и страдания людей наших! На том я стоял и стоять буду до последних дней своих… А теперь — трогайтесь с богом!

2

Тремя огненными смерчами покатились казачьи отряды по Крыму. Мчались они так стремительно, что крымчаки не успевали предупредить о смертельной опасности своих одноплеменников, живущих в глубине полуострова. Застигнутые врасплох, степные улусы становились лёгкой добычей запорожцев.

Салтаны, беи, мурзы и другие богатые люди бросали на произвол судьбы своё имущество и, прихватив только драгоценности и родных, стремглав удирали на юг. Освобождённые из рабства невольники забирали хозяйских коней, оружие и становились в ряды запорожцев. Жажда мести жгла их сердца. Для них Крым был ненавистной землёй. Здесь они годами мучились в страшной неволе. И теперь, неожиданно обретя свободу, со злостью и беспощадностью набрасывались на врагов — били, ломали и сжигали все, что не могли забрать с собой.

Свой пятитысячный отряд наказной атаман Матвей Шумило разделил на четыре части. С двумя тысячами казаков он напрямик шёл на Бахчисарай, а три тысячных отряда, которые в свою очередь подразделялись на меньшие, послал другими дорогами, чтобы получше прочесать ханские владения.

Первое сильное сопротивление татары оказали в Ак-Мечети [42], селении с приземистыми глиняными саклями, тесно обступившими дворец калги [43] и большой каменный дом салтана Гази-бея. Калга в своей резиденции жил только наездами, и вся власть здесь принадлежала Гази-бею.

Стараясь спасти свою семью, салтан с сотней всадников бесстрашно ринулся навстречу запорожцам. Тем временем его жены и дети в сопровождении преданных слуг что было сил спешили к Бахчисараю.

Но что могла сделать сотня сейменов против двух тысяч казаков? Спустя несколько минут все они полегли, как трава под косой. Единственным утешением погибших могло быть лишь то, что вместе с собою они успели прихватить в райские сады аллаха десятка полтора запорожцев, а с ними и наказного атамана Шумило. Седоусый атаман не привык прятаться за спины товарищей и шёл в первой лаве. В одной из узеньких улочек, обрамлённых облупленными глиняными заборами, его поразила в самое сердце длинная татарская стрела. Он даже не вскрикнул, не охнул — упал на сухую землю и сразу скончался.