Муравьиный мед, стр. 82
– Рич! Ты жива?
«Кессаа меня зовут», – уткнулись в кляп не сказанные слова, и только слезы вдруг покатились из глаз.
– Эй! – На лестнице появился отблеск тусклой лампы и раздался смутно знакомый голос. – Ты чего тут гремишь? Пятерых положил? И все бабы?.. Отомстил, похоже, всему женскому роду за обман явный и обман неразведанный? Где твоя попутчица-то? Жива?
– Жива! – обрадовался Зиди, сбил ударом серого клинка замок и подхватил на руки стянутое ремнями тело.
– Ты бы поосторожнее замки рубил, – недовольно проворчал Яриг. – Это ж не доспехи! Мог бы и ногой сбить.
– Рич! Рич!.. Жива! – радостно шептал баль, освобождая Кессаа.
Глава двадцать пятая
Поутру ударил легкий морозец и посыпал мелкий сухой снег, который из-за порывистого, но настойчивого ветерка не смог удержаться на крутых кровлях и загулял дештскими улицами и переулками, забираясь за шивороты, в обшлага рукавов и под платье. Синг поднял аруховских птенцов затемно, и к рассвету Айра продрогла, несмотря на теплую одежду и то, что у северных ворот пылали костры. Не хотелось ей ступать на подтаявший от жара камень, потому что за грязным словом стражники в карман не лезли, плевали под ноги, да и мочились тут же, забежав за сбитую из навощенных досок будку. Приложила бы их заклинанием, что и до будки бы не успели, да придирчивый Синг стоял рядом, глаз не спускал. Словно не за горожанами, неизвестно отчего решившими покинуть Дешту в ярмарочный день, следил, а среди собственных жрецов чужака высматривал. Все прочие ворота из города запирались в ярмарочный день, чтобы, если какая пакость на площади случится, вора, разбойника, ловчилу какого в одном месте поймать было можно. Потому и всякий путник, которому хоть сто раз на юг не терпелось, покорно выбирался из города через северные ворота и, проклиная несуразные скирские порядки, тащился пять лиг в обход внешней крепостной стены.
Только простых путников с утра мелькало не много. Сначала одно за другим – кто на лошадях, кто в повозках в сопровождении немногочисленной, но грозной охраны – выкатились посольства, торопясь засветло удалиться от скирского гостеприимства. Затем потянулась тысяча стражей домов Скира, вовсе не жаждущих, судя по раздосадованным лицам, отдавать жизни за оборону далекой и чужой Гивв. Строй замыкал сам Седд Креча, который окатил презрительным взглядом и крепостную стену, и стражу у костров, и соглядатаев Аруха и Ирунга, кутавшихся в жиденькие кожушки у ворот еще до Айры. В некотором отдалении за Седдом проследовал на неторопливой кобылке седой маг. Вид у него был страдальческий – и то, кто бы смеялся и напевал, будь у него подбиты оба глаза и сломан нос? Едва несчастный скрылся в проездных воротах, как сразу три неприметные личности, напоминающие то ли торговцев, то ли скупщиков, тронули лошадей вслед. «Следить будет Ирунг за гордым таном», – поняла Айра и почувствовала прикосновение Синга.
– Трогаемся! – прошипел колдун, усердно прощупывая взглядом площадь у ворот. – Сам Димуинн отправляется в храм Сето! С ним Ирунг и Арух и три сотни лучших воинов, но мы должны оказаться у храма раньше. День ярмарочный, но в храме служат обряды. Больных и калечных на исцелении после полудня будет предостаточно. Браки будут освещать, новорожденных, покупку жилья, лошадей… Кстати, лошадей сейчас братья твои приведут, с тобой – пять молодых магов, головой за них отвечаешь!
«А ты как же?» – усмехнулась, но не сказала Айра.
– Я с Арухом в свите Димуинна! – гордо выпрямился Синг.
– Что я буду делать у храма? – поинтересовалась Айра, глядя, как, тесня разукрашенные шкурами белок свадебные повозки, в ворота полился отряд Ролла Рейду. Полсотни крепких воинов не в пример отряду Седда Креча явно не тяготились предстоящим путешествием, вот только то и дело оборачивались на замыкающие строй три черные фигуры.
– Тини со своими ведьмами! – прошипел недовольно Синг.
– Что я буду делать у храма? – повторила вопрос Айра и поморщилась, потому что вновь на пальцах возникло ощущение легкой слизи. Уж не от Тини ли это колдовство? Да нет же… Неужели отец?
– Смотреть двумя глазами, не моргая! – рявкнул Синг и, задрав полы кожуха, побежал в сторону запретного города, где как раз седлались кони и собирался обоз для путешествия Димуинна.
Айра уже знала о том, что так и не пойманная ею девчонка оказалась дочерью Седда и вовсе не погибла перед Боркой в выжженном лесу. Знала она и о том, что та должна появиться у храма – недаром и Ирунг и Арух загодя отправили туда слуг, а теперь и сами в свите Димуинна собирались почтить присутствием храм.
Не понимала, правда, Айра, отчего чуть ли не весь Скир занят охотой за беглянкой, но на собственном опыте портовом знала: если перебежишь дорогу сильному, он обо всем забудет, лишь бы раздавить наглеца. Многое Айра знала, вот только Димуинна понять не могла, зачем ему какая-то девчонка, если по одному слову сотня прекраснейших рабынь немедленно будет доставлена в его полное распоряжение? Многое Айра знала, да не сказала никому, что видела беглянку в городе. То ли проклюнулся внутри девчонки росточек своеволия, то ли и раньше уже был там, только казалось теперь Айре, что пока еще она бродит среди озлобленного зверья, но в любой момент может расправить крылья и взлететь. Потому что и уходящие, и остающиеся в Деште стражники, и тайные слуги Ирунга, и встревоженные посольства, и испуганный Синг, и даже торопящиеся в храм молодые пары – все они обречены. То ли шепот какой услышала, то ли приснилось что, но чернота в глазах появилась, и все, выходящие из ворот Дешты, словно тонули в ней. И невидимая петля была наброшена на горло каждого. Так с чего бы ей старание выказывать? А вот смотреть да присматриваться, слушать да прислушиваться придется со всем вниманием, не то сдует собственную жизнь как огонек масляной лампы с храмового столба.
– Айра! – с опаской окликнул колдунью юный аруховский ученик. – Держи коня.
Колдунья ловко перехватила поводья, быстро ощупала притороченные к седлу мешки, оружие, одним движением взлетела в седло. Пять пар беспокойных глаз уставились на нее.
– Не отставать от меня больше чем на пять шагов, – прошипела Айра в сторону юнцов и направила коня к воротам.
Десятник, разглядев в седле девчонку, которая чуть ли не с середины ночи торчком промаялась на холоде, сделал шаг вперед, чтобы остановить, проверить мешки, ущипнуть за колено, а то и повыше, но не успел. Айра щелкнула пальцами, и командир вместе с собственной стражей и подвернувшимися под руку странниками мгновенно присел. Досада на его лице сменилась ужасом. Айра ударила воина в плечо, сбила с ног, усугубив страдания несчастного, и под дружный вой стражи выскользнула из крепости. Уже за крепостной стеной колдунья придержала лошадь и с удовлетворением подумала, глядя на взмокшие лица юнцов: «Устояли! Но так ведь и я осторожнее была, чем обычно».
Катилась по разбитой дороге праздничная повозка. Пощелкивал бичом над спиной лошаденки, украшенной зелеными ветвями корептской сосны, Яриг. Пощелкивал да сутулился, натянув на голову шляпу чуть ли не до самых плеч. Молчала, прижавшись к ободу с пришнурованным тентом, кутаясь в теплую овчинную шубку, Кессаа. Зиди обернулся один раз, пригляделся к вспыхнувшему через сетку платка молодой невесты взгляду и больше глазами не косил. И так чувствовал себя старым пнем, на котором вдруг ни с того ни с сего зеленая веточка проклюнулась.
– Нельзя по-другому, – увещевал Кессаа прошедшей ночью Яриг, когда девчонка вдруг воспротивилась ехать в храм в свадебной повозке. – И лиги не пройдете, стражники руки за спиной скрутят!
– Примета плохая, – твердила Кессаа. – Попусту в свадебной повозке прокатиться – счастья не видать.
– А жизнь, выходит, дешевле счастья ценишь? – кривился Яриг.
Кессаа только вздыхала и опускала лицо на руки. Вымывшись в закутке горячей водой, она постаралась стянуть короткие волосы в упругий пучок, но все равно с выцветшими ресницами и бровями напоминала очаровательного то ли мальчишку, то ли вовсе лесного зверька. Правда, сердце у Зиди вырываться из груди все равно начинало, стоило ему только взгляд бросить на девчонку.