Муравьиный мед, стр. 64
«Точно», – вдруг неожиданно ясно подумала Кессаа.
– Этой магии она не знает, – уверенно потряс жрец горшком. – Это реминские присказки, из-за речки Манги, они в наших храмах не в ходу. Ты, Мэйла, к себе прислушайся, ты ведь колдунья не из последних, да и меня боги силушкой не обидели, а сейчас и присказки не сплетем, как ни старайся. Пока не продышимся, от зелья этого сами не отойдем.
– Может быть, однако опаска не помешает, – пробурчала Мэйла и бросила замершему у стены корепту плеть. – Возьми-ка, Хеен. Калечить девчонку мы не можем, но поберечься ее стоит. Почувствуешь что неладное, хлестнешь. Меня только не задень, молодец!
– Не сомневайся, – расплылся в улыбке воин и ловко выстегнул верхушку фитиля у коптящей лампы.
– Упражняться во дворе будешь, раб, – раздался с лестницы властный голос. – Или ты уже вольную получил? Служба длится, пока не закончится! А вы чего замерли? Рабская служба идет до воли или до смерти, а у вольного и такого выбора нет. Приступайте!
В дверном проеме стоял Седд Креча.
Айра не привыкла задавать вопросы, и если Синг сказал, что разговоры пока откладываются, значит, нечего муку перемолотую молоть. Она и сама на вопросы помощника Аруха без лишних разглагольствований отвечала. Как в Суйку вошла, как эскорт растеряла, как мертвого Тируха нашла, какую магию беглянка в Суйке применяла, каким чудом выбраться смогла.
Синг, наверное, волнения какого-нибудь от Айры ждал, в лицо ее вглядывался, но недавняя его ученица оставалась холодна и спокойна. Одного Синг понять не мог: куда же баль делся? Айра и сама этого не знала – на день она опоздала, не больше. Но ясно было: не только Зиди с танцовщицей у костра в расщелине грелись, гостей они дожидались. Вот только рады ли им были, ответа получить не удалось. Немалый кусок леса выгорел, несколько деревьев до верхушек обуглились. Стоила ли лесная стоянка таких усилий, если обычный след хорошей магией да умелыми руками напрочь стирается? Или девчонка после Суйки очухалась да силы не рассчитала?
Вопросов много, да вот ответов на них гораздо меньше. У Синга даже щеки втянулись, скорбными морщинами лицо покрылось, особенно когда на перекрестке восемь мертвых стражников обнаружились. Впрочем, эти-то смерти как раз понятны были – вино в мехах порченое оказалось. С другой стороны, раньше от такой напасти крепкие скирские воины, ну, за кусты два-три лишних раза сбегали бы и все. А тут карачун поголовный с целым постом случился! Подхватил Синг мех, да к Аруху в Борку помчался неутешительные вести докладывать. Только и крикнул Айре, чтобы не тянула осоку из болота – вечером Арух совет собирать будет.
«Будет», – без злобы подумала Айра, глядя, как крепкие стражники тут же, не отходя от костра, могилу для невезучих соратников роют. Только что этому остроносому со сверкающим искрами левым глазом советы, если все равно по-своему поступать станет? Оно понятно, Айру по молодости никто за язык не тянет, но остальные, даже если и имеют собственное мнение, предпочитают за зубами его держать. Да и кто остальные – двое сотников, приданные Аруху Димуинном, Синг да пяток юных жрецов, которые о Суйке даже думать боятся? Ирунг-то на советы, что Арух собирает, не ходит. Он при надобности Аруха сам к себе призывает.
«Нет, – мысли Айры вновь перескочили на баль, – не мог ты просто так сгинуть. Синг понятно на что надеется: что тебя либо Ирунг настиг, либо бешеный тан Креча. Только если первому скрывать следы вовсе незачем, то второму и силенок на это не хватит». Сказала и тут же себя поправила: «Не спеши, Айра, ни Ирунга силы, ни Креча тебе неведомы. А уж тем более неведомы силы тех, кто им прислуживает, и тех, кому они сами служат».
А кому служит она сама? Не в первый раз задавалась Айра этой мыслью. Годы ее небольшие, правда, позволяли этот ответ не числить в ряду срочных, тем более что сомнений не возникало, пока она служит Аруху, а стало быть, и Ирунгу и Димуинну. Но вопрос этот приходил к ней все чаще.
Сначала девчонке казалось, что сомнения ее связаны с самим Арухом. Уж больно скользким он был, советник Димуинна, перекинувшийся на сторону Скира посол магов Суррары. Никак не удавалось Айре увидеть его насквозь, склонности его определить, настроение. Более того, остроносый словно чувствовал ее прощупывание, часто поворачивался к ней и, ухмыляясь, грозил тонким пальцем. Грози не грози, а исключать собственных замыслов Аруха Айра не собиралась.
И то дело, со времен воровской жизни девчонка твердо усвоила: когда стражники Скира облаву на портовую погань ладят, пусть ты хоть десять раз чист, не дайте тебе боги попасться под тяжелую плеть. Доказывай потом, что невиновен, когда рука обвиснет. Поэтому никакой радости Айре возможное предательство или даже какая-то скрытая игра Аруха не доставляла. С другой стороны, о какой службе может идти речь, если все они, исключая разве что Аруха да помощника его, Синга, который ой как не прост был, и в подвязки для ее платья не годились? Впрочем, не всё, о чем голова думает, в дело следует пускать. Готовиться – да, но тихо и незаметно…
«Главное – быть незаметным», – кивнула сама себе Айра и покрепче закуталась в теплый плащ. Спины у разрывающих не успевшую промерзнуть землю стражников взмокли, но девчонка изрядно замерзла. И Суйка ей не так легко далась, да и прошагала она за последние дни немало. Синг только теперь лошадью ее порадовал, а ведь не железная она, едва семнадцать годков отстучало. Хотя вся жизнь впереди…
– Вся жизнь впереди, – негромко прошептала Айра, мечтая о вечере в одном из теплых боркских трактиров. Если, конечно, Синг или Арух не погонят ее дальше, в Дешту, куда, как они говорили, стремилась беглянка. «Судьбу лицом встречать надо, а не спиной», – вдруг повторила про себя Айра присказку скирского трактирщика Ярига, через которого получала ежемесячно таинственные золотые, и неуловимым движением потерла пальцы друг о друга. Что там говорил Тирух после поисков в лавках таинственного покупателя меда, «след слабый, скользкий»? Так и не нашли тайного скупщика, хотя весь город перевернули. Неужели Синг не почувствовал? Впрочем, и она едва нить поймала. Здесь он был, скупщик тот, он и стражников уморил. Точно, он!
– Быстрее там! – заорала Айра, поднимаясь на ноги. – Забрасывайте тела, как есть, в Борку спешим, срочно!
Стражники посмотрели на колдунью хмуро. И то сказать: девчонка сопливая, едва до плеча самому низкому из них достанет, а гонору столько, что на самого конга хватит! Лица не прячет, глаз не опускает, одежду мужскую носит, да еще и командует. Переломить бы об колено, штаны содрать, да отхлестать как следует, перед тем как телом ее насладиться. Отчего же кровь в жилах стынет и мороз по коже пробегает от одного взгляда ее?..
– Заканчиваем, госпожа Айра!
Глава двадцатая
Двух мертвецов Зиди обнаружил в густом подлеске, когда уже стены Вороньего Гнезда начали проглядывать между стволами. Мимо прошел бы, но уж больно мелочь лесная громко шипела в зарослях. Лица успели белки обглодать. Вскарабкались при виде Зиди на тонкие ветви, засвистели раздраженно – не томи, путник, иди себе, дай полакомиться. Огляделся баль, тела закоченевшие с места ногой сдвинул. Сразу все разглядел – и то, что знакомыми ножами убиты неизвестные, и то, что одежда у них неприметная, но теплая, и то, что смерть они встретили на том месте, на котором дня два, не меньше, потоптаться успели. Оглянулся Зиди еще раз и сообразил, что замок из укрытия целиком не виден, а хлипкий мост и ворота – лучше некуда. Понял, что не повезло лазутчикам, вот только о тех, кто их везение отменил, думать не хотелось. Не так давно отменил, и полдня не прошло. К замку пошел баль, на открытое место выбрался.
«Вот ты какой, Северный Зуб», – прошептал про себя Зиди бальское имя старой сторожевой крепости, отнятой у его народа уже столетия назад. Ничего не добавили к ней владельцы из дома Креча. Пообветшали кровли, трещинами пошли зубчатые стены, которые теперь и защитой служить не могли. Даже ребенок легко взобрался бы к широким бойницам, конечно, если не несли у них службу бдительные стражи. Разруха и запустение царили среди древних камней, словно были у тана дома Креча дела поважнее, чем ремонт старого укрепления. Только скрипучий деревянный мост добавился через узкое ущелье, да и то лишь потому, что бальский, сплетенный из ползучих стволов горной иччи, явно не стал слушаться новых хозяев.