Урал-батыр.Башкирский народный эпос (перепечатано с издания 1981 года), стр. 29
Нет, не красавец мне нужен, а батыр, такой батыр, что сможет меч в руке удержать булатный. Тот меч солнце закаляло своим пламенем долгие годы. Огонь, способный расплавить весь мир, не причинит вреда этому мечу. Ничто на свете для него не преграда.
Тот меч в руках сможет удержать лишь тот, кто в небо взметнет камень в семьдесят батманов, лишь тот, кто удержит эту тяжесть на кончиках трех пальцев. Лишь этого мужчину назову я батыром.
Тот, кто хочет стать спутником мне, пусть испытает сперва силу свою!
Услышали люди, что сказал Акбузат, отправились к подножью горы, туда, где лежали огромные камни. Нашли они камень в семьдесят батманов, но силы сдвинуть с места у них не нашлось. Час прошел, за ним другой, и вот на майдан явились посланцы. Не можем сдвинуть с места камень, говорят. Услышав эти речи, посмотрела Хумай на Шульгена. Блеснули ее глаза огнем. — Подними этот камень и брось его в небо — говорил это взгляд.
Отправился к камню Шульген. Ощупал его со всех сторон, встал поудобнее и набросился на него как на врага. Покачнулся камень, сдвинулся с места, а Шульген ушел в землю по колено. Не сдается он, думает, что удача близка, что забросит он камень в небо, получит Хумай и Акбузата.
Час стоял, два стоял, жилы напряглись у него, ушел он в землю по пояс, но сдвинуть камень так и не смог. Устал, дышать уже не может, наконец бросил он эту затею, отошел в сторону, пряча глаза.
Глянула тогда Хумай на Урала, все было в этом взгляде — и любовь, и надежда.
В гневе подошел к камню Урал-батыр, обидно было ему, что брат его опозорился. Даже теперь больше думал Урал о Шульгене, чем о себе. Ударил он кулаком по тому камню, и покатился камень, словно галька на речном берегу. Поднял Урал камень в семьдесят батманов и бросил его в небеса. Легко бросил, без напряжения. Люди что стояли невдалеке, только и увидели, что взлетела махина в небо и скрылась из глаз. Час смотрели в небо, два часа смотрели, наконец устали. У кого шея заболела, кого солнечный удар хватил.
Полдень прошел, вечер настал. Тогда в небе послышался грозный гул, и в небе показалось что-то летящее к земле. Это летел камень. Испугались люди, заплакали. Ведь упадет камень на землю, беда будет. Легко поймал камень Урал-батыр, вытянул руку, удержал глыбу на кончике трех пальцев. Только спросил:
— В какой стороне живет Азрака?
Люди, не веря, что избежали страшной напасти, хором стали кричать, показывать рукой, недоумевая, зачем это Уралу.
А батыр поднял камень над головой и сильно метнул его в страну падишаха Азраки.
Переглянулись люди, удивились, стали гадать, куда упадет камень.
А в это время Акбузат, что застыл на майдане, пробудился и медленно подошел к Уралу, склонив перед ним голову.
— Батыр, отныне я твой, — сказал он. Увидев это, зашумел, возликовал народ. Все видели, какой славный подвиг совершил Урал-батыр.
И тогда вперед выступил падишах Самрау. Подал он руку Урал-батыру и сказал ему:
— Будь моим зятем.
Еще сильнее закричал народ на площади. Все пели хвалу Урал батыру, невесте его Хумай, все прославляли мудрость падишаха Самрау.
И начался тогда пир, равному которого не было ни до, после. Продолжался этот пир три дня и три ночи. Никто не остался в стороне от того пира, каждый там был, и каждый получил подарки. Все были довольны и счастливы, всем казалось на том пиру, что началась новая, радостная жизнь.
Как Шульген вновь обрел жену
Один только человек не радовался, один только человек не улыбался на этом празднике. Это был Шульген. Лютой, глубокой ненавистью воспылал он к своему брату — за унижение свое, за бесславие свое, за ту славу, которую обрел его брат. Зло перекатывалось в его душе словно камни, которые по весне выворачивает из земли бурное половодье.
Видел Урал-батыр несчастье своего брата, жалел его, но обо всем, что творилось в его душе — не догадывался. Сговорился он с Хумай и пошли они к падишаху птиц просить выдать за Шульгена Айхылу — младшую сестру Хумай. Не стал перечить их желанию Самрау, согласился и тогда посреди пира объявила Хумай о новой свадьбе. «Славно, славно! — стали восклицать люди. — Справедливо!»
Не успели отзвучать здравицы, как задрожала земля и небосвод окрасился алым цветом, словно кто-то щедро опрыскал его кровью. Все повскакали с мест, никто не знал, что случилось, принялись гадать, что это может быть.
— Не див ли это идет на нас войной? — раздались испуганные крики.
В это время с небес с воплем отчаяния пал огненный клубок. Подхватил его Урал-батыр, не дал ему удариться о землю. Посмотрели все и узнали, то была Айхылу.
Откачали ее, стали расспрашивать, что случилось.
С трудом разлепив губы, прошептала она, что видела, как Урал-батыр метнул в небо камень, как поймал его снова и бросил в сторону падишаха Азраки. Камень тот через горы и моря перелетел во мгновение ока, упал на страну дивов. И сейчас же земля треснула напополам, взметнулось пламя до самого неба, захлестнуло Айхылу и сбросила с небес.
Подивились люди, но и порадовались — то-то шуму наделали Азраке, теперь не пойдет он с войной на страну падишаха Самрау, побоится.
— Два моих зятя — моя опора, — возгласил старый падишах, и люди шумными криками поддержали его. И свадьба разгорелась с новой силой.
Как Урал-батыр отдал свой посох Шульгену и что из этого вышло
Увидев Айхылу, понял Шульген, что див обманул его, выдав ее за свою дочь. Испугался он, что Айхылу может его выдать, заметался, не зная, что делать. Бросился он к Хумай, поговорить, предупредить, но оказалось, что она спустилась в подземелье к Заркуму. Струсил Шульген, боялся он, что теперь и Заркум расскажет о том, что Шульген предал Урала. Охваченный страхом, он отправился к Уралу и стал просить его отдать волшебный посох падишаха Азраки.
— Я тоже хочу прославиться, — твердил он, как безумный. — Тебя все знают, а надо мной все смеются.
Жалко стало Уралу своего несчастного брата, пробовал он уговорить Шульгена остановиться, предлагал вместе пойти, но Шульген не слушал его, знай твердил свое. И тогда Урал-батыр отдал ему волшебный посох падишаха.
Исказила лицо Шульгена безумная радость, и он выбежал прочь из дворца. В стороне от людей, на горе он ударил посохом о землю и скрылся из глаз.
Земля расступилась, и из недр ее хлынул мощный поток, во мгновение ока затопивший всю округу.
Пришла вода и в подземелье, в котором томился Заркум и куда пришла расспросить его Хумай. Сбил Хумай с ног могучий поток подземных вод, а Заркум, сразу смекнув, что кто-то привел в действие посох, превратился в огромную рыбу и проглотил Хумай.
Вся земля погрузилась во тьму. Само солнце перестало светить без Хумай, и люди с ужасом поняли, что они лишились не только земли под ногами, но и света и тепла. Крик вырвался из их груди, но крик этот был заглушен могучим топотом копыт-то вырвался из конюшни своей Акбузат!
Заслонил он дорогу потоку, преградил путь Заркуму. Желая спастись во чтобы то ни стало, выпустил Заркум из своей пасти Хумай, превратился в водную крысу и узкими щелочками пробился далеко в море, подальше от грозных копыт Акбузата.
А великий конь бережно доставил Хумай во дворец. Очнувшись, она тут же позвала Урала и рассказала ему все, что узнала от Заркума.
— Мой брат оказался врагом, — только и сказал Урал. На сердце у него была печаль.
Высох бушующий поток, не хватило у него сил противостоять Акбузату, вновь появилось на небе солнце, ведь Хумай была спасена.
Заркум и Шульген снова у падишаха дивов
И вновь встретились в пути Шульген и Заркум — вела их одна дорога к падишаху дивов Азраке. Радостно приветствовали они друг друга, но в душе каждый из них был насторожен. Шульген не забыл, как обманул его Заркум, сказав, что Айхылу его сестра, а Заркум сразу же понял, что кто теперь хозяин волшебного посоха. «Дождусь подходящего случая и отберу посох. Он по праву мой», — подумал он, и потому ядовитая улыбка окрасила его лицо.