Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный., стр. 50
СТИХ 80
АЙЫНГА СИЭР ТОЙОН
Ух, как слово твое горчит!
Угорела ты?
Прибежала — кричит!
Одурела ты?
Пусть ты восемь небес вольна заклинать,
На девяти небесах колдовать,
Ты осмелилась мне угрожать?
Уж не силой ли собираешься ты
Вырвать волос мой золотой,
Выросший на макушке моей?
Ах ты, бесстыдница с бледным лицом!
Ах ты, дерзкая!
Как осмелилась ты
Так говорить с отцом?
Мне дороже жизни троих детей
Эти три моих волоска…
Ни одного не отдам!
Твой Юрюнг Уолан по своей вине
Очутился теперь в западне…
Пусть он трижды умрет… Ну, что ж,
Видно судьба его такова,
Ты меня не тронь, не тревожь!
Ты к Дьылга Тойону пойди,
Ты к Чынгыс Хаану пойди,
Ты их проси!
Они захотят — спасут. —
Так почтенный старец на дочь кричал,
Так сердито он отвечал,
Крытую шкурами трех соболей
Островерхую шапку свою
Крепко под бородой завязал
И умолк,
О каменный пол —
О лучисто молочные плиты его
Посохом постукивая костяным…
Тут хозяйка блистающего жилья,
Айыы Нуоральдьын Хотун —
Мать небесных богатырей —
Завыла, заголосила навзрыд,
Ладонями серебряными смахнув
Слезы крупные, хлынувшие из глаз;
И по каменному полу дворца
Горстью дорогих жемчугов
Прыгая, раскатились они…
Расторопно хозяйка белых небес
Накинула легкую шубу свою,
Надела бобровый колпак;
Величавая, в пышном наряде своем,
Подвесками солнечными блестя,
На угрюмого старика своего
Надменный взгляд подняла,
Горем терзаясь,
Гневом горя,
Воплями перемежая слова,
Оглашая рыданьями небосвод,
Петь, говорить начала…
СТИХ 81
АЙЫЫ НУОРАЛДЬЫН ХОТУН
О, старик! Старик!
О, как больно было мне услыхать
О том, что мой милый сын
Оказался в беде,
Остался один,
А ты не хочешь помочь!
Доли этой я не снесу,
Долго не проживу…
В мир подземный теперь я пойду,
Мертвого сына найду,
В могиле останусь с ним…
Ты — мужчина, не мучишься ты
Мукой своих детей;
Сын тебе, как чужак…
Я — женщина,
Я дитя свое
Выносила в утробе своей,
В мучениях породила его,
Хилого — вскормила его
Грудью материнской своей…
Изнемогает сердце мое,
Рвется из тела смятенный дух,
Разрывается черная печень моя!
О, если бы мне хоть раз увидать
Сына милого моего,
Зеницу моих очей,
Десну моих крепких зубов —
Я бы с радостью умерла,
Не почуяла бы, как смерть
Душу мою взяла!
Я весь мир обойду,
Я могилу его найду,
В тело его жизнь я вдохну,
Белое дыханье его
На три дня продлю! —
Так, ропща,
Причитая, крича,
Бросилась горемычная мать
К выходу, к широким дверям.
Растерялся старец, вскочил
С сиденья высокого своего,
За полу старушку схватил,
За руки взял,
Обратно повел,
Рядом с собой усадил;
Нарядную — из трех соболей —
Островерхую шапку свою
Развязал, приподнял над головой,
Темя высокое почесал.
СТИХ 82
АЙЫНГА СИЭР ТОЙОН
Ну-ну… успокойся! Постой!
Тоже, время нашла
Бежать, искать
Верзилу-богатыря…
Сила немалая у него,
Сумеет сам за себя постоять!
Ох, какой ты крик подняла…
А куда бы ты побрела?
Где бы ты отыскала его
В беспредельном мире земном,
В бездонной подземной тьме?
По дороге без сил упала бы ты,
Добычей стала бы ты
Воронов и ворон…
Все я сделаю сам,
Что нужно — отдам!
Эй, дочери, где вы там?
Ваша мать собралась умирать…
Подите ко мне скорей,
Один из трех золотых волосков,
Который поменьше других,
Выдерните из макушки моей! —
Три небесных девушки, зов услыхав,
Вышли из боковухи своей,
Где заквашивается кумыс,
Где взбухает густой каймак;
Три девушки, три сестры —
Дочь Солнца, и дочь Луны,
И дочь Голубой звезды
К старику-отцу подошли,
Самый лучший волос его золотой,
Длинный, крепкий, словно аркан,
На шесть рук своих намотав,
В каменный край сиденья отца
Ногами дюжими упершись,
Рванули, что было силы у них;
И сверкающий золотой волосок
Вырвали из темени старика,
Вырвали с мясом — с живым куском
В детскую голову величиной.
Безжалостно рванули они…
Взвыл от боли старец небес,
Громовым голосом завопил:
— Абытаай!!! Абытаай!!!
Адьарайские дочери! Вот я вас!
Ай, что сделали вы со мной!
Лучший вырвали мой волосок! —
Тут почтенный старец вскочил,
Посохом замахнулся на них,
Да где их ему догнать?
Гнев обрушил он на старшую дочь:
— Бесстыдница! Убирайся прочь!
Да попробуй еще раз приди,
Попробуй надоедать
Несуразной своей болтовней,
Несообразной просьбой такой,
Костылем я побью тебя!
Попомню проделки твои! —
Вняв угрозам отца своего,
Взяв чудесный волос его золотой,
Врачевательница девяти небес,
Заклинательница восьми небес,
Удаганка Айыы Умсуур
Отвечала низким поклоном отцу
И умчалась на гулком бубне своем…
Во мгновенье ока перелетев
На грозный берег другой
Ледовитого моря Муус-Кудулу,
Через бурный его залив,
Сушу затопляющий Лэбийэ,
Что плещется, словно утка-турпан,
Шумно хлопает, как нырок,
Перелетев через устья рек,
Через восемь каменных
Горных хребтов,
Подобных огромным ревущим львам,
Вздыбившим гривы свои,
Опустилась Айыы Умсуур
В пустынных местах на краю земли.
Закружилась, завихрив подол одежд,
Мелькая шелком кистей,
Бубенчиками колдовскими звеня;
Прозрачною каменной колотушкой
В четырехугольный бубен свой
Ударяя гулко — дор-дор,
Запела она — дом-дом,
Над провалом в подземный мир
Высоко взлетать начала…