Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный., стр. 30
СТИХ 40
ГОЛОС СТАРИКА
В это время
Подручные кузнеца —
Дюжие, жилистые сыновья,
Долговязые внуки его,
Поддерживая с трех сторон,
Подняли грозного
С крепкой судьбой, —
Из подземной кузни,
Где пламень пылал,
Выбраться наверх помогли —
Привели
Прославленного ковача?
Чье имя Куэх Эллемэй,
А иначе — Баалтааны,
А еще — Кытай Бахсылааны.
У него за тысячу лет
От жара металла,
От жара огня
Обгорели железные волоски
Густых ресниц и бровей,
Он глядел
Глазами цвета золы,
Слезы были на веках его;
На могучих руках,
На широкой груди
Белели ожогов следы.
Было в морщинах лицо кузнеца,
Как старое кожаное ведро;
Болталась, тряслась его голова,
Будто собрали ее
Из множества говорливых голов
Черных уток,
Озерных гусей…
К старости Баалтааны
Стал, как гагара, болтлив,
Пел он все, про что вспоминал,
Песни днем и ночью слагал.
Но теперь
Прервал он пенье свое,
Древние заклинанья свои,
Заповедные стал слова говорить,
Завещанье свое объявил.
Раскрыл он темный, глубокий рот,
Распахнул широкую пасть;
То раскрывал он рот во всю ширь,
То закрывал, пока говорил;
Железные ржавые зубы его,
Черные кривые клыки,
Похожие на сошники,
То и дело мелькали во рту.
Раскатистая громовая речь
Великого кузнеца
Ревела, как буря в горах,
Гудела, как ураган.
СТИХ 41
КЫТАЙ БАХСЫЛААНЫ
Буйаа-буйаа!!!
Буйака!!! Дайака!!!
Да будет тебе добро на века!
Да не прогнется толща земли
Под громадой благословений моих!
Эй, владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур!
Парой чутких своих ушей
Внимай моим вещим словам,
Вникай в их тайную суть,
Протяжное пенье мое пойми!
Вот я сам
Пред тобой предстал —
В подлинном обличье своем.
Это я — кузнец Баалтааны,
Это я — старик Барык Буурай…
Это мой — в дыму и огне —
Неумолчно молот стучит!
Это я — кузнец Куэттээни,
Оружейник древний — Куэх Эллемэй…
Глубоко вздыхают мехи
В грохочущей кузне моей.
Это я — главарь ковачей,
Богатырь Кытатай Бэргэн,
Кытай Бахсылааны!
В красном зареве горна всегда
У меня наковальня звенит.
Сбрую ратную,
Бранный доспех
Ты избрал теперь для себя;
Я их для илбиса предназначал,
Для кровавой битвы ковал.
Трехслойную кольчугу ты взял,
Непробиваемую броню,
Сверкающую серебром;
Лучшую ты рогатину взял,
Лучший меч
Из моих мечей.
Оружие, избранное тобой,
Я для мести грозной ковал,
Неотрывно стоя на месте одном
Перед наковальней своей,
В теченье жизни тройной
Трех долголетних людей…
Как зеница ока —
Мне этот булат,
Как десны моих зубов,
Я поил его кровавой слезой
Глаза левого моего,
Я поил его жаркой слезой
Глаза правого моего!
Я в своем поту булат закалил,
Закалял его,
Чарами заговорил!
Средь великой долины Кыладыкы,
Где, воя, кружится
Крылатый илбис,
Где, пылая красным огнем,
Рассыпается камень-сата,
Где прежде не жил никто из людей,
Там построил я для тебя
Огромный прекрасный дом
О тридцати покоях больших,
Чтобы ты поселился в нем!
Вот поэтому должен ты
Благодарностью нам воздать
За долгий упорный труд,
За изделья добротные
Наших рук,
За множество наших услуг…
Вспомни о нас,
Как вернешься домой!
В жертву за нас принеси
Лучших коней из своих табунов,
Чтобы удаганки камлали там,
Призывали милость для нас.
В день седьмой —
По седьмой луне —
Ты пошли нам
Стадо коров,
Ты пошли нам
Коричнево-черных быков,
С белым пятном
Посредине лба!
Если долго заставишь нас
Добрых твоих даров ожидать,
Может нас постигнуть беда…
Коль в ладони черные наших рук,
Заскорузлые от труда,
Ничего не положишь ты,
По локоть руки
Отсохнут у нас,
В крючья согнутся
Пальцы у нас…
Наши ногти вопьются
В ладони нам,
Мы не сможем молот держать…
Наши зубы, как черные сошники,
Отрастут,
Торча изо рта,
И загнутся потом,
И вонзятся нам
В черные скулы широких лиц.
Рта открыть нам будет нельзя,
И тогда мы все пропадем,
От голода отощаем,
Умрем.
Если замедлишь
С ответом ты,
Если забудешь нас,
Бедные наши глаза,
В обгорелых ресницах
Наши глаза,
Глядящие на дорогу твою,
Ждущие даров от тебя,
От жаркого раскаленного горна
Воспаленные наши глаза
По векам нарастами обрастут,
Закроются,
Слепнуть начнут,
Будем мы в слепоте умирать…
Вот для чего,
Сынок мой тойон,
О благодарности не забудь,
Заплати за наши труды поскорей,
Не подвергай страданиям нас!
Да будет жирной удачей тебе
Благословенье мое!
Восемь жизней живи,
Девять жизней живи!
И за весь безмерно долгий твой век,
Кто бы оружьем тебе ни грозил,
Ты не страшись никого!
Сокруши врагов
И смерти не знай,
Пусть тебя стрела не сразит,
Пусть тебя копье не пронзит!
По отточенным остриям,
По рогатинам, по острогам
Невредимо всюду пройди,
Растягиваясь, не рвись,
В хребте не переломись!
Так живи, чтоб за долгий век
Упрека не заслужить,
Чтоб от равных тебе
Хулы не нажить,
Чтобы людям обиды не причинить,
Чтобы все восхваляли тебя,
Чтоб не порицали тебя…
Да будет обилен молочный скот
В обширных загонах твоих,
Да будут счастливы потомки твои
В изобильном доме твоем!
Пусть твой род
Счастливо и долго живет! —
Так Нюргун Боотура великий кузнец
Прощаясь, благословил.
Широко дышала могучая грудь,
Протяжная смолкла песнь.