Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный., стр. 116
СТИХ 253
УОТ УСУМУ
Стой, мерзавка!
Вот я тебя ухвачу,
Глотку твою разорву,
Шею тебе сверну,
Покажу тебе,
Как воровать
Из-под носу у меня
Лакомые куски!..
Брюхо я тебе распорю! —
Вскочил Уот Усуму,
За старухою погнался…
А старуха, взлетев
На выступ горы,
Заклинанье пробормотав,
Пробуравила сквозную дыру,
Прорыла своим колдовством
Восемь подземных
Глубоких ходов,
Пробила сквозь толщу земли
Семь проходов в семи местах
И опустилась, гремя,
На крыльях железных своих
В преисподнюю —
В глубокую падь,
Где ядовитый клубится пар
Над озером Улахан-Кудулу,
Где на черных сучьях дерев,
Челюсти ощеря, торчат
Черепа убитых богатырей,
Головы женщин висят,
Косы длинные уронив,
Где вороны в чаще кричат,
Где медведи бродят, рычат,
Где на ветках кровь запеклась…
СТИХ 254
УОТ УСУМУ
Старуха Дьэгэликээн,
Взъерошенные крылья свои
С грохотом распластав,
В глубокое опустилась жерло
Огненной, дымной горы,
Где скрипели три
Колыбели ее,
Дверцами трясучими дребезжа…
Только что хотела она
В колыбель дитя уложить,
Подлетела добрая Айыысыт
И, младенца вырвав у ней,
В ладони крепкие взяв,
В солнечный мир
Его унесла —
На крутой загривок Средней земли,
Где ничто не грозило ему,
Где ничья не ступала нога.
Там — в глиняном домике,
В теплом гнезде
Уложила младенца спать…
Спал малыш,
Вырастал во сне;
Проснулся, есть захотел.
Вышел из дому,
Огляделся вокруг;
Выломал сук,
Согнул себе лук,
Стал озерную птицу стрелять,
Стал охотой дичь добывать.
Счета времени он не знал,
Сколько прожил — не ведал о том…
А подросши,
Раздумывать начал он:
— Кто я?
Откуда я?
Если бы я сверху пришел —
С облачных белых небес —
Был бы сверху на мне
На три пальца снег…
Если бы я снизу пришел —
Из подземной пропасти ледяной —
Был бы снизу лед
На шесть пальцев на мне…
Если бы на привольной земле —
В Среднем мире родился я,
Не был бы я одинок, —
Был бы лысеющий
Отец у меня,
Была бы седеющая
Мать у меня!
На обильных пастбищах
Дальних стран,
В травянистых долинах
Иных земель
Тоже, наверно,
Люди живут,
Похожие на меня,
Бегающие на двух ногах,
Двухглазые,
С открытым лицом!
Должен я
Других людей отыскать,
Должен я обо всем
У них расспросить…
Может быть, расскажут они —
Кто отец мой,
Кто мать моя?
Может быть, укажут они —
Где племя мое живет?
Сколько я вокруг ни гляжу,
Здесь один только я брожу…
А кругом — у зверей, у птиц —
Рождаются, что ни год,
Звереныши и птенцы;
Матерью рождены,
Вырастают в родном гнезде,
Играя, бегают по полям,
Стаями кружатся в высоте…
Или я один на земле
Иначе сотворен? —
Молвив эти слова,
Одинокий малыш
Прямо на восток побежал,
Нагишом, как был,
Босиком полетел…
Он приход весны
По дождям узнавал,
Он приход зимы
По снегам узнавал.
По степям и холмам пробежав,
Пробираясь через лесной бурелом,
По кочкам прыгая через топь,
По болотам черным пройдя,
До холодной тундры дошел;
Долго ль странствовал —
Того и не знал…
До такого места
Добрался он,
Где восточного неба
Крапчатый край
Перистые облака опускал
К поднятому краю земли,
Где земля и небо сошлись,
Прошитые швом двойным,
Где на привольном мысу —
У слиянья трех говорливых рек,
Кипенем клокоча,
Изобилье белое разлилось,
Где, золотом на солнце горя,
Изобилье желтое поднялось,
Где узлом сплетались
Девять дорог,
Где, сбегая с гор
На привольный простор,
Пересекались восемь дорог.
Оглядясь, увидал малыш —
На необозримом просторе том,
На равнине широкой той,
На поле золотом —
Величавый, красный
Глиняный холм;
А на глиняном, высоком холме
Девять могучих елей росли;
А на елях этих густых,
На вековых крестовинах их
Красовалось девять
Сверкающих гнезд.
Остановился малыш,
Присмотрелся и разглядел,
Что в сверкающих этих
Гнездах сидят,
Глядя ласково на него,
Девять прекрасных
Небесных сестер —
Девять девушек рода айыы.
Обрадовался одинокий малыш,
Что живых людей повстречал,
Трижды он поклонился им
И такое слово сказал.