Отчаяние драконов, стр. 54

В конце концов я убедился, что в мое отсутствие проникнуть в башню постороннему будет несколько проблематично, еще раз пересмотрел дорожный мешок, проверяя, все ли необходимое взял, — и вышел на старую узкую тропку, ведущую вниз, к берегу моря. Путь предстоял долгий, и проделать его иначе как пешком не представлялось возможным. Уже стоя внизу и глядя на закрывавшую полгоризонта башню, я — в который раз — подумал о том, что демоны почти никогда и никого не боялись.

Оборвал мысль и пошел вниз, задумчиво глядя на плещущиеся у ног волны прибоя.

Мы рано или поздно все умрем.

И в землю ляжем или пеплом по ветру развеемся. Но, друг, пока живем, мы пьем до дна всех бедствий чашу полную.

Хоть лжет мудрец, и выбор есть всегда:

коль хочешь — то сгоришь, а хочешь — будешь вечно тлеть.

И если в жилах кровь, а не вода, умей, раскрывши дверь, достойно встретить смерть!

8

…Состав биографии наряду со встречающимися в ней действующими лицами требует еще и участия тайной неведомой силы, лица почти символического, являющегося на помощь без зова…

Борис Пастернак

Ренкр сжимал рукоять меча обеими руками, внутренне приготовившись к смерти. Поэтому, когда его резко толкнули в спину, отшвырнув в сторону, долинщик просто-таки опешил от подобного обращения. Тем более что сзади никого не должно было быть.

Он облегченно вздохнул, когда понял, что при падении не изрезал себя на кусочки своим же клинком, — поднялся и, развернувшись, посмотрел вокруг.

В мрачном полутемном коридоре, который освещали несколько крупных фосфоресцирующих пауков размером с кулачок младенца, стоял альв, одетый во все черное. Подобный наряд делал пришельца почти незаметным в нагромождении ломаных теней тоннеля. Шагах в трех-четырех перед незнакомцем яростно шипела льдистая змея, та самая, которой удалось протиснуться в коридор. Обнажив меч, обладатель черных одежд шагнул навстречу рептилии; змея сделала выпад, пришелец уклонился и, в свою очередь, рубанул тварь мечом. Затем — повторил то же еще раз. Змея отчаянно зашипела, отпрянула, разбрызгивая по стенам голубую кровь, после чего рухнула на пол и замерла.

Ренкр решил, что его собственная смерть откладывается. Потом внимательнее присмотрелся к незнакомцу… Да, все одно к одному.

Пришелец /Темный бог/ вытер черный клинок замшевой тряпицей, извлеченной из мешочка на поясе, вложил меч в ножны и повернулся к Ренкру. Внимательно осмотрел парня с головы до ног, улыбнулся — не то чтобы очень уж приветливо, но по крайней мере и не особенно угрожающе — и заметил:

— Симпатичная тварь. Здесь поблизости должен быть целый котлован, битком набитый такими. Случайно не знаешь, где он?

Ренкр покосился на дохлую змею и вдруг увидел, что тело ее начало изменяться. Потемневшие чешуи кусками отваливались от туловища и плыли в тягучей вязкой жидкости, в которую превратилась туша. Эта жидкость начала пузыриться и медленно наплывать на альва в черном.

В общем, ответить на вопрос парень так и не смог. Его собеседник догадался, что у него за спиной творится что-то неладное, обернулся, молниеносно выхватывая меч, чтобы посмотреть на это неладное, а потом громко и непонятно выругался. И отошел подальше, так и не вкладывая клинка в ножны, хотя было непонятно, чем тот сможет помочь в случае проявления агрессии со стороны… лужи.

— Слушай-ка, дружище, — сказал незнакомец, — не знаю, как ты, а я, пожалуй, пойду отсюда — и как можно дальше. Боюсь, в котлован сегодня мне уже не попасть.

С этими словами он зашагал по коридору прочь.

Ренкр спрятал меч, еще раз опасливо взглянул на лужу (та не подавала признаков жизни, только тихонько булькала и пускала пузыри), мысленно соглашаясь с тем, что идея убраться отсюда подальше достаточно разумна. Кроме того, долинщика страшно заинтриговал незнакомец. Теперь он не казался парню Темным богом, по крайней мере, мощи, о которой упоминал Монн, в пришельце не чувствовалось. Да и речь незнакомца мало соответствовала Ренкровым представлениям о богах. Предмет его нынешних размышлений, как оказалось, ушел недалеко. Он стоял, прислонившись к покрытой капельками влаги стене коридора, и ожидал Ренкра.

Дождавшись, незнакомец повернул к нему свое загорелое лицо:

— А теперь рассказывай, кто ты такой?

Это прозвучало как приказ, вернее, это и был приказ. А за последнее время Ренкр слишком устал от приказов, в особенности от собственных, — от чужих же он просто отвык. И привыкать не собирался.

Парень стоял перед пришельцем и нахально, в упор рассматривал его.

Он был загорелым и широкоплечим, этот дерзкий незнакомец. Его черные волнистые волосы опускались на плечи, а густые брови почти срослись над острым, с горбинкой, носом. Тонкогубый рот сжимался в усталой снисходительной улыбке, а глаза… Они оказались самыми странными в незнакомце. Глаза были темно-карие, глубокие, их взгляд оставался цепким, скучающим и усталым одновременно. Все остальное: черные невысокие сапоги, черные штаны и куртка, черный плащ и черный пояс с черными ножнами, — все казалось малозначительным по сравнению с этими глазами. Словно в них застыла сама вечность.

Незнакомец пошевелился, рукав куртки чуть съехал, и Ренкр увидел, что вся кожа альва на запястье и ладони покрыта шрамами. Это жуткое зрелище отвлекло парня от мягкой туманной мысли: «Где-то я его уже видел».

— Ты неблагодарен и невежлив, — заметил незнакомец.

— Я не просил помогать мне, — отрезал Ренкр.

— Не просил, — согласился пришелец. — Но помощи моей был рад, тем более что пришлась она как нельзя кстати.

— С чего ты взял? — огрызнулся парень, понемногу выходя из себя от слишком самоуверенного тона собеседника.

— Облегчение. Облегчение в твоих глазах, когда ты понял, что со змеей покончено. А теперь расскажи мне, кто ты такой и что ты здесь делаешь.

— С какой стати я должен тебе что-либо рассказывать? И зачем тебе это нужно?

— Мне скучно, а это, возможно, поможет мне развеять скуку.

— Но кто ты такой? Сперва расскажи о себе.

Незнакомец медленно, словно забавляясь, покачал головой.

— Только после тебя. Может быть, расскажу.

— Я не стану выполнять чьих-либо приказов. Я ухожу. — Ренкр шагнул вперед, но черный альв легко и быстро пошевелился, загораживая собой коридор и все так же невозмутимо рассматривая своего собеседника.

— Ты не уйдешь, — спокойно сказал пришелец.

— Уйду. Если понадобится, я убью тебя, но уйду своей дорогой.

— Нет.

В Ренкре тугой пружиной развернулось упрямство. Он сжал губы.

— Ну что же… — Долинщик обнажил клинок и сделал шаг вперед. — Защищайся.

Незнакомец покачал головой и не двинулся с места.

— Змея тебя съешь! — взорвался Ренкр. — Ты что, оглох?

Ответа не последовало. Взбешенный, парень поднял клинок, намереваясь приставить его к горлу незнакомца, но тот неожиданно пошатнулся и нарочно (нарочно?!) рухнул на меч. Лезвие легко вошло в горло пришельца, и оттуда сумасшедшим фонтаном брызнула кровь.

Ренкр выругался и потянул оружие на себя. Меч выскользнул из мертвого тела, и оно рухнуло на парня, потом содрогнулось — и свалилось на пол. Долинщик растерянно посмотрел на свою нечаянную жертву и увидел, как она внезапно окуталась расплывчатым колебанием воздуха, похожим на то, которое возникает вблизи от костра. И там, за этой зыбкой пеленой, что-то шевелилось.

СТРАННИК

Совершенно случайно в голове всплыла фраза, звучавшая в каком-то сказочном фильме на Земле: «Бессмертный я, бессмертный. Только кафтан порвал!..» Впрочем, паренек скорее уж не порвал, а беспощадно выпачкал свою — да и мою — одежду в крови.

Разумеется, процесс регенерации проходит болезненно, и, в общем-то, никаких особых причин лишний раз бросаться грудью на клинок у меня не было. Просто этот вариант казался самым эффективным, чтобы убедить парня. А мне требовалось с ним поговорить, — похоже, он что-то знал о котловане.