Удивительные приключения подмастерье Хлапича, стр. 8
IV
Представление
Хлапич как раз размышлял: как бы ему найти Гиту и отнести ей что-нибудь поесть. Но тут им всем, сидевшим за столом, вдруг послышалось, что где-то поблизости, кто-то затрубил в маленькую звонкую трубу…
Все работники, конечно, очень удивились: что за диво такое? А у некоторых даже ложки попадали из рук.
То, что они увидели, поистине, было достойно удивления! Откуда не возьмись, на маленькой тележке, той самой, из рощи, на которой привозили воду, к ним ехала Гита — неузнаваемо-нарядная и прекрасная! Тележка была украшена цветами и гирляндами из веток. В тележку был впряжён Бундаш, тоже украшенный и очень собой гордый. На его шее красовался венок из цветов, и даже его верёвочная упряжь была увита цветами. В мохнатый хвост Бундаша был вплетены три широкие красные ленты, развевающиеся на ветру — и это было замечательно красиво! К тележке был приделан высокий шест с маленькой перекладиной наверху, а на этой перекладине сидел зелёный Попугай, тоже очень собой гордый и в прекрасном расположении духа.
Но самым прекрасным среди всего этого прекрасного была, конечно, сама Гита. Она сидела в тележке, как принцесса на троне — в золотом платье, в замечательно-красивом веночке с лентами на голове, со своими прекрасными распущенными золотыми волосами… Она трубила в маленькую золотую трубу, выводя невыразимо-прекрасную мелодию… Как вы понимаете, и золотую трубу, и платье, и ленты Гита, конечно, извлекла из своего красного узелка, а то — где б им тут взяться!?
Тем временем, Бундаш вез всё это, невыразимое и прекрасное, прямиком к столу, где ужинали работники.
Как это Бундаш научился за один день возить тележку, как заправский конь — останется ещё одной тайной Гиты. Но, действительно, это была большая удача, что у Хлапича в его путешествии был Бундаш — такой бесценный друг, с которым всегда хорошо! Который и в печали, и в радости остаётся по-настоящему верным, мудрым, добрым и находчивым!
Все работники, опомнившись от удивления, начали аплодировать и смеяться от радости, — так им было неожиданно видеть здесь Гиту в этой чудесной тележке, её Попугая, и запряжённого в тележку Бундаша!
Когда же тележка подъехала поближе, началось представление.
Гита выпрыгнула из тележки, и вмиг расстелила, как ковёр, огромный брезент, которым тут обычно накрывают сено, и начала плясать. Плясала и кружилась она, как заводной волчок, а скакала и подпрыгивала, как живая птичка, при этом, она аккомпанировала сама себе, ударяя в маленький бубен с серебряными бубенцами.
Танцуя, она ещё и прыгала через маленький обруч, такой маленький, что было не ясно, как это Гите вообще удаётся в него пролезть? Но она легко проскальзывала через него, словно была настоящей «гуттаперчевой девочкой», вообще не имеющей костей! Или волшебницей, или феей. Или, вообще, всем этим сразу!
Это было небывало и чудесно!
А вскоре стало ещё чудеснее. Оказалось, что между двумя старыми дубами, очень высоко, Гита натянула верёвку. И вот, она как кошка взобралась на дерево и — тут у всех замерло сердце! — вступила на эту верёвку и… пошла по ней, приплясывая, высоко над землёй. И была она, со своими широко раскинутыми руками, словно ласточка в небе!
Хлапич страшно испугался и побежал под эту натянутую в небе верёвку, чтоб подхватить Гиту, если вдруг она, не дай Бог! — упадёт. Но Гита, смеясь, шла себе на страшной высоте, по этой тонкой верёвке, так же спокойно, как кто другой шёл бы по земле! Когда же она дошла до края, то соскользнула по стволу вниз, легче маленькой птички.
«Да, такого я ещё не видел, — сказал сам себе Хлапич. — Теперь мы легко найдем и шкатулку Гиты, и мои сапоги! — решил он. — Потому что, если Чёрный человек спрятал их в подвале, — Гита, которая так легко может проскользнуть через маленький обруч, сможет, в этот подвал и через мышиную нору пролезть! А если он спрятал их на чердаке, — Гита, которая, так легко ходит по канату на страшной высоте, пройдёт спокойно по любым крышам и найдёт там и мои сапожки, и свою шкатулку».
Конечно, рассуждая так, Хлапич обманывал себя. Гита научилась пролезать через обруч и ходить по канату — исключительно для того, чтобы пролезать через обруч и ходить по канату! А другой пользы ни для Хлапича, ни для кого другого, от её больших талантов — не было. Нет.
Все прочие работники в это время так изумлялись мастерству этой удивительной девочки, что даже забыли про свой фасолевый суп и картошку.
А Гита вернулась к своей тележке, взяла шест с Попугаем и подняла его высоко вверх. При этом она стала легонько постукивать ногой в свой бубен и тихонько запела какую-то таинственную песню, которую понимают, наверно, только цирковые комедианты да говорящий Попугай.
Так вот, тут наш Попугай стал крутиться вокруг шеста, висеть на нём головой вниз, и даже, висеть на одном клюве, подняв лапки вверх. Затем, он стал чинно раскланиваться, церемонно наклоняя голову, как это делают знатные дамы на прогулке. Затем, стал плясать, переваливаясь с ноги на ногу, как это делает медведь. Затем — свистеть и гудеть, как паровоз на железной дороге. И, в конце концов, — крутиться винтом вокруг своей перекладины.
Крутился он так быстро, что можно было подумать, что это и не попугай вовсе, а белка, например, или и вообще неведомо кто.
И это было последним номером программы, и одновременно самым смешным, как это и должно быть в конце всякого настоящего представления.
Гита подняла шест с попугаем высоко над головой, выкрикнула: «Спокойной ночи!», и наклонила шест в сторону Хлапича.
А Попугай тут же слетел Хлапичу на плечо, сорвал клювом картуз с его головы, бросил его на землю и стал крутиться во все стороны раскланиваться, и кричать человеческим голосом:
— Благодарим! Благодарим! Спокойной ночи!
Все работники и хозяин стали без удержу смеяться и аплодировать, а хозяйка, та и вовсе начала крутиться от смеха, точно так, как это делал учёный Попугай.
Только Хлапич стоял с попугаем на плече, окаменевший от удивления.
— Спокойной ночи! Спокойной ночи! — стали кричать работники, а следом и сам Хлапич.
«Ну, уж если комедия, так — комедия!» — подумал тогда Хлапич, и сбросив Попугая с плеча на землю, быстро накрыл его картузом.
— Ну-ка, поклонись ещё разок! — сказал он Попугаю. Но Попугай сделать этого никак не мог, поскольку картуз накрыла его с головы до хвоста. Он пустился бежать вместе с картузом, как слепая курица! И наверняка крутился бы под ним до самого утра, точно сало на сковородке, но Гита, вызволила его. А он тут же принялся её учтиво благодарить, будто и взаправду понимал что к чему… Все смеялись ещё больше. Вот как закончилось это чудесное представление.
А затем Гиту, с большим почётом, пригласили за стол и угостили ужином. Да, и сам хозяин больше на неё не сердился, потому что ведь невозможно же, и злиться, и смеяться — одновременно!?
— Видишь, теперь как хорошо быть «циркачкой»!? Правда, прекрасная у меня работа!? — гордо спросила Гита Хлапича. Но Хлапич про себя подумал: «Да, прекрасная, когда настоящей работы работать не умеешь…»
А затем все отправились спать…
V
О чём Хлапич говорил с работниками
