Больше, чем страсть, стр. 68

Прежде чем Филипп успел возразить Люсьену, что если от разбитого носа Дэниелса Маргарет и не полегчает, то сам он отведет при этом душу, Маргарет застонала и он быстро повернулся к ней. Схватив жену за руку, он заметил, что веки ее затрепетали и темно-золотые ресницы задрожали на бледных щеках.

Маргарет чувствовала, как тепло и сила, исходящие от его руки, разливаются по ее холодной коже, призывая прийти в себя. Она пыталась побороть какие-то серые клочья, затуманивающие ее сознание. С огромным усилием она открыла глаза, вздрогнув от резкой боли, пронзившей голову, когда в глаза ей ударил свет.

— Филипп. — Она с трудом узнала лицо склонившегося к ней человека. Но он был какой-то другой. Его смуглая кожа прорезана морщинами, а в сверкающих глазах, казалось, отражаются какие-то сильные чувства. Скорее всего гнев. Поняв это, она разом пришла в себя.

— Маргарет! — Его резкий голос болезненно отозвался у нее в голове. — Вы поранились?

— Голова болит, — прошептала она.

— Что же здесь удивительного, миледи? — заметил Люсьен. — У вас ужасная шишка на виске.

Маргарет изо всех сил пыталась рассмотреть того, кто наклонялся над плечом Филиппа. Это его друг; она все-таки узнала его, хотя никак не могла вспомнить, как его зовут. «Но почему он здесь? — раздраженно подумала она. — Для постоялого двора в такой глухомани здесь явно собралось слишком много светской публики».

— Вы не могли бы рассказать мне, что здесь, черт побери, происходит? — В путаницу ее мыслей врезался твердый голос Филиппа.

— Не кричите на кузину Маргарет, — набравшись храбрости, произнесла Друзилла. — Разве вы не понимаете, что у нее болит голова? И вы ни чуточки не романтик! Бедная кузина Маргарет!

— Поберегите вашу жалость, Друзилла! — Маргарет непроизвольно встала на защиту Филиппа, смотревшего на Друзиллу так, словно она сошла с ума. — Мне не нужен муж-романтик. Я скорее предпочту того, кто знает, как нужно собираться в дорогу. Филипп ни за что не отправился бы в путешествие, не имея достаточной суммы, чтобы оплатить его. Не правда ли?

— Именно так, — пробормотал Филипп, все больше убеждающийся в том, что Люсьен был прав. Это фарс. Но с другой стороны, Маргарет сказала, что предпочитает его романтически настроенному человеку. Неужели это так? Может ли быть, что она испытывает к нему хоть какую-то привязанность, несмотря на то что он все так запутал?

При внезапной вспышке надежды на сердце у него потеплело. Но прежде чем он станет обдумывать ее слова, ему нужно остаться с ней наедине и сделать все что нужно, чтобы разобраться в этой путанице.

— Что вы делаете на этом постоялом дворе, мисс Мейну-аринг? — Филипп обратился к девушке как к самому слабому из присутствующих людей.

— Ну… я… я убежала с мистером Дэниелсом, — выпалила Друзилла.

Брови у Филиппа взлетели, повинуясь охватившей его радости. Значит, Маргарет не увлечена Дэниелсом!

— Это никуда не годится, мисс Мейнуаринг, — сказал Люсьен.

— Оставьте, Люсьен. Зачем вы втянули мою жену в этот скандал, мисс Мейнуаринг? — спросил Филипп.

— Она меня не втягивала, я приехала сюда по собственной воле. — Маргарет попыталась защитить Друзиллу, у которой был такой вид, словно она вот-вот опять расплачется. — Или, точнее, я поехала за ними. Должен же был кто-то остановить ее и вернуть домой, — добавила она в качестве самозащиты в ответ на недоверчивый взгляд Филиппа.

— Сдается мне, это должен был сделать ее отец, — сказал Филипп.

— Вы не расскажете отцу! Он так рассердится! — И Друзилла шумно всхлипнула.

— Филипп, вы не способствуете разрешению ситуации, — укоризненно сказала Маргарет.

— А я не хочу разрешать ситуацию. Я хочу отвезти вас домой и вызвать врача, чтобы он осмотрел вашу рану.

— Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. — Маргарет решительно села.

На мгновение ей показалось, что она снова потеряет сознание, потому что мир устрашающе поплыл, но, к счастью, в глазах у нее почти сразу же прояснилось. Сейчас нет времени болеть. Друзиллу необходимо отвезти домой до того, как слуги заметят, что ее отсутствие затянулось.

— Друзилла, перестаньте плакать. Вы прекрасно знаете, что придется все рассказать вашему отцу. Невозможно будет придумать убедительное объяснение, почему вы возвращаетесь домой так поздно.

Друзилла ничего не ответила, и Маргарет обратилась к Дэниелсу:

— Мистер Дэниеле, я думаю, вы согласитесь, что ваше присутствие здесь de trop00.

Дэниеле бросил разочарованный взгляд на всхлипывающую Друзиллу и пожал плечами.

— Я допускаю, что переоценил глубину чувства, испытываемого ко мне мисс Мейнуаринг, и удаляюсь с поля битвы, но, к несчастью, я несколько стеснен в средствах.

— А когда вы не были стеснены в средствах? — спросил Люсьен, словно ответ действительно интересовал его.

Дэниеле не обратил внимания на вопрос, как и Маргарет. Порывшись в ридикюле, она достала остатки денег, взятых из стола Филиппа. Дэниеле ей не нравился, и особенно ей не нравилось то, как он попытался воспользоваться наивностью Друзиллы, но честность, лежащая в основе характера Маргарет, вынуждала ее признать, что она в большой степени ответственна за то, что произошло. И кроме того, она знала, какой это ужас — остаться совершенно без денег в незнакомом месте.

— Я не намерен снабжать деньгами этого презренного типа, — сказал Филипп, поняв, что она собирается сделать.

— А я намерена. — И Маргарет сунула пачку банкнот Дэниелсу, который поторопился спрятать их от Филиппа. Дэниеле ухмыльнулся — чувствовалось, что он не испытывает никакого раскаяния — и вышел.

— Из всех дурацких… — Филипп запнулся, потому что бушующие в нем чувства захлестнули его.

— Я считаю, что она права. — К удивлению Маргарет, Люсьен встал на ее защиту. — Хотя ему не стоило давать ни гроша, кто знает, на что он решится, чтобы поднять ветер, если мы бросим его здесь на мели? И тогда этот побег может стать всем известен, а мы этого, разумеется, не хотим.

— Разумеется, нет! — Маргарет встала, слегка пошатываясь. Филипп тут же подхватил ее под руку.

— Вы сможете дойти до экипажа? — спросил он.

— Смогу, — успокоила его Маргарет. Друзилла давно перестала плакать и сказала:

— Мне нужно в туалетную комнату.

Филипп бросил на нее подозрительный взгляд, и глаза его устремились на дверь, через которую за минуту до того вышел Дэниеле.

— Разумеется, мисс Мейнуаринг, — сказал он. — Мистер Рейберн проводит вас, чтобы с вами не заговаривали личности с дурной репутацией, которые, кажется, посещают этот трактир-

Люсьен, который всю жизнь занимался тем, что оттачивал хорошие манеры, улыбнулся расстроенной девушке и сказал:

— Сочту за честь, мисс Мейнуаринг. Едва за ними закрылась дверь, Филипп проговорил:

— А теперь, госпожа супруга, пока мы ждем их, я хотел бы получить ответы на кое-какие вопросы.

«А я не хотела бы, — подумала Маргарет. — Мне все это не нравится. Ни побег Друзиллы, ни мое в нем участие, и больше всего — предложение объясниться».

Глава 22

— Ну? — требовательно спросил Филипп.

— Что «ну»? — Маргарет медлила, не желая давать ему исчерпывающее объяснение на тот случай, если он еще не понял всего, что она натворила.

— Предположим, мы начнем вот с этого. — Филипп вытащил из кармана своего серого пальто сложенный пожелтевший лист бумаги.

Маргарет недоверчиво смотрела на лист. Как попало ему в руки брачное Свидетельство ее матери? Ведь оно лежало у нее в ридикюле и… Она рассыпала его содержимое в кабинете и, очевидно, подобрала не все,

Отчаяние душило ее, нижняя губа у нее задрожала, несмотря на все старания овладеть собой. Она так устала, и у нее так болит голова… И Маргарет поступила так, как почти никогда не поступала, — расплакалась.

— Маргарет! — Испуганный голос Филиппа наполнил всю комнату. — Не плачьте!

Приказание его звучало резко, но рука, обнимающая ее, была необычайно нежной. Он привлек ее к своей широкой груди, она спрятала лицо в накрахмаленных складках его шейного платка и заплакала еще громче.