Атомный поезд, стр. 124

Молчаливый водитель вёл машину ровно и уверенно.

Синицын прикурил сигарету и обернулся назад. В салоне всё было спокойно. Пленник вёл себя тихо, да и куда ему дёргаться со сломанной клешнёй и раненой ногой! Сержанты сидели ровно, не отвлекались на анекдоты и даже не лузгали семечки. Капитан покосился на наручные часы. Восемнадцать сорок. Через двадцать минут надо садиться за стол! Хотя обычно все задерживаются: в милиции никто не уходит с работы по звонку.

— Куда ж ты прёшь, кретин! — неожиданно гаркнул водитель и резко затормозил.

Синицына бросило на лобовое стекло, сзади упал автомат и выругался сержант.

Дорогу перегородила замызганная «шестёрка» с затемнёнными до черноты стёклами. Ещё чуть-чуть, и «УАЗ» ударил бы её в борт.

— Сейчас выйду и права отберу у мудака, — возмущался младший сержант, но Синицын вдруг понял, что это не обычный дорожный инцидент, а ЧП, связанное с тихо сидящим в клетке чеченцем.

— Назад давай! Живо назад! — закричал он и, сунув руку под пиджак, выхватил из поясной кобуры пистолет. Водитель со скрежетом включил заднюю передачу. Но больше они сделать ничего не успели.

Затемнённые стекла «шестёрки» поползли вниз, обнажая, к ужасу капитана и младшего сержанта, нетерпеливо подрагивающие дула автоматов.

— Огонь! — крикнул Синицын, передёргивая затвор, и в тот же миг, будто выполняя его команду, автоматы изрыгнули в «УАЗ» содержимое своих магазинов.

На таком расстоянии промахнуться невозможно: десятки пуль раскрошили в мелкие осколки лобовое стекло, прошивая все на своём пути, прошли сквозь водителя и капитана. Синицын почувствовал, как грудь загорелась огнём, краем глаза заметил, что водителя отшвырнуло назад с простреленным черепом, он вскинул руку и наугад выстрелил, чему потом очень удивился судебно-медицинский эксперт: капитан Синицын стрелял фактически мёртвым. Изрешечённые тела на передних сиденьях откинулись в стороны.

Сзади дело обстояло по-иному: ослабленные пули натолкнулись на бронежилеты и с визгом рикошетировали. Но пуль было слишком много: одна рикошетом задела голову того сержанта, что помоложе, вторая пробила плечо тому, который постарше.

Обливаясь кровью, контуженые милиционеры вывалились из «УАЗа» и открыли ответный огонь.

Несколько секунд четыре автомата с трёх метров выпускали друг в друга свой боезапас. «Шестёрке» тоже не поздоровилось: чёрными брызгами разлетелись тонированные стёкла, тонкий металл покрылся десятками отверстий, превращаясь в подобие дуршлага, из которого брызгала липкая красная жидкость. Автоматы нападающих замолкли и с лязгом вывалились на мостовую, один за другим.

Самый молодой сержант лежал на асфальте без сознания, второй ещё держался на ногах, намертво вжимая спуск опустевшего автомата. Но бой ещё не кончился. Потому что выскочившие из «шестёрки» минутой раньше два человека открыли огонь с флангов. Сержант уронил автомат, упал и, скрючившись, привалился к заднему колесу «УАЗа». Короткая «контрольная» очередь прошила его тело и пробила резину: с протяжным, похожим на стон звуком колесо спустило.

Сзади, из отделения для задержанных, доносились крики на чеченском языке: Исрапил Галинбаев звал соплеменников на помощь. Но когда нападающие заглянули в тесный задний отсек, по их глазам он понял, что был прав: свои не простят ему предательства. В следующую секунду два автомата обрушили на него смертоносные свинцовые струи.

Глава 4

Перевербовка

— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — сказал Мачо, глядя в сторону. — Требую связаться с посольством Соединённых Штатов.

— Это можно, — кивнул Влад Малков. — Только тогда дело перейдёт в официальную плоскость. И, несмотря на протесты посла и юридическую помощь, вы получите лет восемь за шпионаж. Вы же не думаете, что удастся отделаться только незаконным пересечением границы? У нас есть записи ваших телефонных переговоров, есть показания вашей сообщницы Кудасовой, есть даже радиомаяк, который вы поручили ей внедрить в секретный поезд через её мужа!

Здесь капитан блефовал. От маяка ничего не осталось. И доказать факт его существования в суде вряд ли удастся.

— И маяк попал в поезд, только другой, но тоже секретный! А его взорвали! Эксперты не пришли к единому мнению — фугасом или ракетой, да для вас это и неважно. Это соучастие в терроризме! Представляете, какой резонанс это может вызвать в мире?

Мачо смотрел в пол. Дела его были плохи. Только слово «может» внушало надежду. Не «вызовет в мире», а «может вызвать в мире». Значит, может вызвать, а может и не вызвать. Если бы его собирались выводить на показательный процесс, такой альтернативы бы не существовало. Значит, речь пойдёт о сделке…

— Что с девушкой? — угрюмо спросил он. Капитан Малков усмехнулся.

— Она, естественно, арестована.

— Бедняжка… Она вообще ничего не знала.

Мачо перехватил удивлённый взгляд огромного блондина. Да, действительно, он повёл себя не так, как подобает холодному профессионалу. Он тяжело вздохнул.

— Оставьте личные переживания, Джефферсон. Вернёмся к делу. Я предлагаю вам договориться.

— Сделка? — оживился шпион. — Чего вы от меня хотите?

— Салима. Вы, по сравнению с ним, — нашкодивший школьник.

Мачо задумался.

— Это очень трудная задача. Гораздо более трудная, чем вам кажется.

Малков развёл руками.

— Но более лёгкая, чем когда он прячется в разных частях мира. Сейчас он здесь, в Южном округе. Вы знаете его в лицо, и он вам доверяет…

— Он никому не доверяет! И всегда обвешан взрывчаткой! А взрыватели у него и для рук, и для ног, и для зубов!

— Не надо набивать цену! Итак, наше условие — Салим!

Мачо задумался, но ненадолго. Если выбирать между русской тюрьмой и привычным риском, то ясно, что окажется предпочтительней…

— Хорошо. А вот мои условия…

Когда он закончил говорить, Малков посмотрел с ещё большим удивлением.

— Такую просьбу я встречаю впервые. Я должен доложить её руководству. Но думаю, вам пойдут навстречу.

Мачо кивнул:

— Тогда я согласен.

Салим позвонил через два дня. Звонок раздался в одиночной камере внутренней тюрьмы ФСБ. Ответили на него не донские рыбы, как обещал Мачо, а он сам.

— Надо встретиться, — прежним безжизненным голосом сказал Салим.

— Давай. Где?

Номер звонящего, как и следовало ожидать, не определялся. Параллельно подключённый телефон держал в руках капитан Малков. Они с напарником специально перебрались в Тиходонск и круглосуточно находились в состоянии боевой готовности.

— Потом скажу. Садись в поезд, езжай в Ахтырск, — Салим отключился.

Через несколько минут состоялось оперативное совещание по подготовке к операции. Это обыденное мероприятие, рутина любых оперативных служб. Такие сотнями проводятся и в ЦРУ и в ФСБ. Уникальность ему придавало то, что на этот раз в нём участвовали российские контрразведчики и сотрудник ЦРУ одновременно.

— Этот трюк известен, — Влад Малков потёр шею — перебитые нервы иногда напоминали о себе тупой тянущей болью. — Потом он позвонит и скажет, где выйти. Или даже выпрыгнуть на ходу. При таком способе невозможно поставить засаду или осуществить сопровождение.

— С таким дьяволом, как Салим, вы ещё не встречались, — сказал Мачо. — Он всегда переигрывает тех, кто его ловит. И расставляет им массу ловушек. Я знаю три случая, когда он отправлял на тот свет охотников за собой и потом преследовал их семьи! Мне кажется, что захватить его невозможно!

— Так что будем делать? — поинтересовался Ломов.

— Захватить его невозможно, — задумчиво повторил Мачо. — Но его можно убить!

Близнецы переглянулись.

— Видишь ли, не знаю, как у вас, а у нас так грубо и прямолинейно задачи не ставятся, — сказал Малков. — Мы не можем ориентировать тебя именно на такой конечный результат. Хотя если ситуация обусловит ликвидацию особо опасного террориста, то это всех устроит.