Алмазный тигр, стр. 33
Арам грустно взглянул на ван Луйка, однако смолчал. То, что говорил ван Луйк, было правдой.
— Россия гарантирует хорошие цены для израильских ювелиров, которые занимаются изготовлением бриллиантовых украшений, — продолжал ван Луйк, глядя на Яракова. — Более того, Израиль согласился принять на учебу ряд русских мастеров, чтобы научить их изготовлению высококлассных украшений.
— Соединенные Штаты не будут возражать до тех пор, покуда конечный результат не повлияет на положение Израиля в мировой экономике, — заметила Фолкнер, выпуская табачный дым.
Ван Луйк понимающе кивнул, почувствовав некоторое облегчение. Все зависело от позиции Фолкнер. И тот факт, что она воздержалась от принципиальных возражений, означало, что и сегодня на встрече главными будут сугубо экономические мотивы.
— Мистер Арам? — Ван Луйк повернулся к израильскому представителю.
— Мы со своей стороны просим заключить на двадцатилетний период соглашение о сотрудничестве, — резко сказал Арам. — Мы готовы обучать русских искусству огранки и изготовления изделий. Но не получится ли так, что потом русские выживут нас с мирового рынка?
— На пять лет, — сказал Яраков, пристально разглядывая свои ногти и при этом нарочито не глядя на Арама.
— Ну хоть на пятнадцать.
— На пять!
— На тр…
— На пять, я сказал, — оборвал его Яраков. — Это мое последнее слово.
— Может, ваше и последнее, но вот вопрос: сумеете ли вы заручиться поддержкой Москвы? — поинтересовалась Фолкнер. Она перекладывала бокал со льдом из руки в руку, и ледышки тихо позвякивали, ударяясь друг о друга и о стекло. Яраков ничего не ответил. Тогда Фолкнер повернулась к Араму. — Так как насчет двадцати лет?
Голос ее был таким, будто она спрашивала о некоей малозначительной подробности. Однако в ее словах все всегда было важным. Арам, поколебавшись, согласно кивнул. Яраков с кислой миной на лице также кивнул, давая понять, что вынужден принять данное условие.
— Мисс Фолкнер, должен заметить, что просьба вашей страны на удивление скромна, — сказал ван Луйк.
— Так ведь и наш рынок невелик.
— С этим мы не согласны. Проведенные нами исследования позволяют говорить о том, что в мире увеличивается потребность в бриллиантах. Мы полагаем, что и американский рынок расширится, особенно учитывая то, что американские ювелиры намерены в ближайшем будущем развернуть новую рекламную кампанию в масштабах всей страны.
Сбив пепел с сигары, Фолкнер скептически посмотрела на ван Луйка.
— А тема грядущей рекламной кампании — «Настало время показаться во всем блеске. Подари любимому человеку бриллиант, равный твоей любви». Особый упор будет сделан на продажу камней весом от одного карата, — добавил ван Луйк.
Фолкнер покачала головой, отчего в ее серьгах заплясали превосходные бриллианты.
— Чтобы как следует раскрутить подобную кампанию, понадобится немало времени. Большинство дорогах ювелирных изделий будут дожидаться своего часа. Дайте нам хоть годовую отсрочку!
Ван Луйк что-то записал в своем блокноте.
— Даем три месяца, мисс Фолкнер.
Фолкнер сбила в пепельницу пепел и ничего не ответила.
— Ну что же, будем считать, что мы обо всем договорились? — уточнил ван Луйк, оглядывая собравшихся за столом. Никто не выказал ни малейшего протеста.
Фолкнер отодвинула свое кресло и направилась к выходу. В одном она была сейчас уверена: до зарезу необходимо новое месторождение ювелирных алмазов. Причем такое, контроль над которым находился бы в руках Соединенных Штатов, а не у Конмина.
Глава 15
Эрин подняла голову от тарелки и увидела подходившего к ней Коула. Вокруг шумел ресторанный зал, но Эрин почти ничего не слышала, сосредоточенно наблюдая за тем, как размеренно и красиво шагал Коул. Так же, затаив дыхание, она всегда прислушивалась к тому, что он говорил ей, так же внимательно смотрела в его серые глаза. Ей даже нравилось вдыхать воздух, сохранявший запах его тела. Вчера вечером она заснула, сидя у него на коленях. При том, что ей в бедро упиралось вполне достаточное доказательство возбужденности Коула. Утром она проснулась одетая, одна-одинешенька в своей постели. Хотя возбуждение Коула было чрезвычайно сильным, воли рукам, однако, он не дал.
Мысль об этом не выходила у Эрин из головы, заставляя по-новому взглянуть на некоторые эпизоды из их прошлого: эта мысль одновременно и успокаивала ее, и наполняла душу женщины сладким предвкушением.
Хотя подобное чувство не покидало Эрин, она знала, что не следует преувеличивать выдержку Коула. Он хотел ее, но был достаточно умен и отлично понимал, что, ускоряя ход событий, никогда ее не добьется. Впрочем, ее тоже тянуло к Коулу. Но Эрин понимала, что при этом рискует. Она была уверена, что Коул Блэкберн не из тех мужчин, которые позволят даже очень сильному чувству возобладать над прочими его устремлениями. Но и она была не из тех женщин, кто отдается без любви первому встречному.
— Ну как, готова? — спросил Коул, протянув ей руку.
Эрин поднялась из-за стола и накрыла его руку своей ладонью.
— Они с тобой?
— Я спрятал их на поясе. Снял номер в другом отеле и уже перевез туда все наше барахло.
— И сумку с моими камерами? — спросила она.
Он мягко улыбнулся.
— Там надежнее. В номере есть сейф. Но только снимать тебе пока не придется. Кто бы за тобой ни следил, все равно не примет тебя за обычную туристку.
Она вздохнула.
Коул чуть пожал ей руку, желая приободрить.
— Мы возьмем машину, предъявим наши новые паспорта и завтра утром отправимся в путь. Как только выедем из города, можешь фотографировать сколько угодно.
— Не забудь же о своих словах. Иначе я напомню о данном тобой обещании.
Улыбаясь, Коул и Эрин вышли из ресторана, держась за руки. Они выглядели парочкой влюбленных, которые решили провести вечерок в центре. Погода была теплая и сырая, воздух был пропитан малоприятными запахами большого города, к которым примешивался аромат свежей зелени.
Когда они вышли из круга света, отбрасываемого уличным фонарем, их силуэты сразу же слились с темнотой, ибо на Коуле были легкие летние слаксы, рубашка и модные туфли — все черного цвета. Так же в черном была и Эрин. По настоянию Коула вечерами они носили черное, а днем одежду цвета хаки. И поскольку он купил все необходимое, в том числе и нейлоновые туристические рюкзаки для багажа, у Эрин не было оснований для недовольства. Из прежних вещей у нее осталась старая сумка для фотопринадлежностей и алмазы, которые она прятала у себя на поясе, под одеждой.
С океана подул легкий бриз.
— Ну хоть теперь-то позволишь мне увидеть Индийский океан? — спросила его Эрин.
— Точнее говоря, Тиморское море.
— Какая разница!
Негромко рассмеявшись, Коул взглянул на грациозную женщину, вышагивавшую рядом. С тех пор как она заснула у него на коленях, что-то в Эрин изменилось. Она очень свободно вела себя в его присутствии и взяла привычку слегка подтрунивать над ним. Все это лишь разжигало его желание. Разжигало желание и выражение одобрения, с которым она смотрела на него.
— Иди сюда, — сказал Коул. — Тут можно спуститься к морю.
К воде зигзагами вела тропинка, невидимая сейчас в темноте и остро пахнущая водорослями. До пляжа оставалось всего несколько футов, когда Коул, вдруг резко остановившись, с силой прижал Эрин к стволу ближайшего дерева. Он всем телом навалился на нее, словно они были влюбленной парой, нашедшей наконец-то уединенное местечко. После того, как прошел первоначальный страх, вызванный грубым мужским натиском, Эрин успокоилась и расслабилась. Хищный взгляд Коула был устремлен вовсе не на нее. Он смотрел на тропинку, по которой они только что спустились.
— Мне показалось, я услышал за спиной шаги, — сказал Коул на ухо Эрин.
Он ослабил свой натиск и медленно выпустил девушку из объятий. Лишь в глубине души Эрин еще оставалось что-то, отдаленно напоминавшее страх. Все ее существо сейчас охватило новое чувство — желание.