Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории, стр. 54
Никому Мария-Антуанетта не рассказывала о том, что разглядела в резких слепящих хрустальных гранях. И только уже перед смертью она поведала о том давнем свидании с Калиостро одной из своих фрейлин. Фрейлина выжила и записала рассказ королевы. Так он и дошел до нас.
Что ж, все предсказанное Калиостро оказалось правдой. Людовик XVI, а с ним и Мария-Антуанетта взошли на престол уже 10 мая 1774 года, то есть спустя пару недель после встречи с магом. Старший их сын умер от болезни накануне революции 1789 года. Наследником-дофином стал младший сын Луи, которого роялисты назовут некоронованным королем Людовиком XVII. Однако ему будет суждено умереть в тюрьме – революция не пощадит даже малолетнего ребенка. Супругу Марии-Антуанетты, Людовику XVI, отрубят голову. Она и сама взойдет на эшафот и умрет под ножом гильотины. Именно этот роковой взмах ножа королева и увидела в далеком 1774 году в резких гранях хрустального графина.
Ну разве после такого предсказания можно говорить, что Александр Калиостро был ТОЛЬКО ловким авантюристом? Нет. Сей авантюрист явно был еще и реальным предсказателем. Дар, как известно, не развеет ни одна иллюзия…
Роковой обед в узком кругу
Люди, пораженные невиданными дотоле зверствами и потоком несчастий, обрушившихся на конкретные семьи и всю страну во времена Великой французской революции, часто говорили и писали потом в своих воспоминаниях, что предчувствовали недоброе. Кто-то вспоминал, что видел вещие сны, кто-то слышал голоса предупреждения, кто-то вспоминал нехорошие приметы. Но все это – постфактум, когда несчастья уже случились, и предчувствия нельзя было проверить. Но история знает один невероятный случай истинного ПРЕДчувствия событий, о которых никто и не подозревал. Больше того, во время, когда эти предположения были высказаны, те, кто их услышал, были уверены в совершенно ином развитии событий. И надо сразу же сказать, что человек, предвидевший истинный ход истории, был простым и не слишком-то обеспеченным, и уж никак не пророком или предсказателем. Его невероятные речи впоследствии записал в своих мемуарах известный писатель, теоретик классицизма Жан Франсуа Лагарп, который лично присутствовал при данном предсказании. В 1806 году мемуары были опубликованы в Париже.
В начале 1788 года на обеде у влиятельного парижского вельможи собралось общество ценителей искусств – компания немалая и довольно пестрая: придворные короля Людовика XVI, поэты, литераторы, ученые, священники, даже члены Французской академии. Обед удался. Все присутствующие были в отличном расположении духа. После чревоугодных удовольствий последовали духовные – литераторы начали чтение своих произведений. Потом последовала бурная дискуссия о модном атеизме. Целый поток острот низвергся на религию, несмотря на присутствие священнослужителей, которые тоже охотно ругали церковное начальство. Потом восхваляли Вольтера, который произвел революцию в умах. Наконец, посетовали, что даже самые молодые не доживут до столь счастливых событий – прихода царства разума и триумфа революции.
И тут встал некто, сидевший в уголке. По залу прошел шепот: «Кто это?»
«Жак Казот, – отвечали сведущие. – Понемногу занимается поэзией, баснями и статейками. Но ничего особенного не создал. На собрания его охотно приглашают потому, что он – отличный рассказчик. Правда, выдумывает много».
Казот поднял руку, и веселье, разливавшееся по залу, вдруг стихло. «Господа, вы желаете увидеть эту великую, потрясающую революцию? Будьте довольны – ваше желание исполнится! – проговорил он с тоской в голосе. – Но знаете ли вы, что случится в результате этой революции, которую вы ожидаете с таким нетерпением?» Поклонник революционных веяний, известный светский повеса граф Кондорсе, который любил именоваться по-демократически без титула – просто «месье», недоверчиво воскликнул: «И что же?»
Казот прищурился: «Вы, месье Кондорсе, умрете на соломе в темнице. Счастливые события, о которых вы жадно мечтаете, заставят вас принять яд, чтобы избежать секиры палача». – «Что за глупости! – вскричали гости. – Вы не понимаете, месье Казот, мы жаждем увидеть царство разума!» Казот глухо вздохнул: «В этом царстве разума вы, господин Шамфор, вскроете себе вены. Да и вы, месье д’Азир, скончаетесь от потери крови. Вы же, Мальзерб и Николани, умрете на эшафоте. Вы, господин Байи, там же».
«Какие ужасы вы говорите! – взвизгнула герцогиня Беатрис де Граммон. – Слава богу, хоть нас, бедных женщин, никакие революции не касаются!» Казот криво улыбнулся: «Ошибаетесь, мадам! Женщин станут карать, как и мужчин. Например, вас привезут на эшафот в тележке палача со связанными за спиной руками, как преступницу. У вас даже не будет исповедника! – Лицо пророчествующего побелело как мел. – Впрочем, его не будет почти у всех вас. Последний казнимый, кому выпадет такая милость, будет…» – Казот запнулся. «Какому же счастливцу выпадет такая удача?» – грубо процедил месье Кондорсе. «Королю Франции, – проговорил Казот. – Но это будет его единственная удача…»
Хозяин дома резко поднялся и подошел к Казоту: «Все говорят, что вы – отличный рассказчик, месье. Но ваш розыгрыш сильно затянулся. Извольте покинуть мой дом!» Казот вздрогнул, как от удара: «Розыгрыши судьбы не затягиваются. Не пройдет и года, как начнет сбываться предсказанное мною. Не пройдет и шести лет, как все это случится, к ужасу моему».
«Тогда скажите нам, что станется с вами?» – зло поинтересовалась герцогиня де Граммон. «Помните ли вы историю об осаде Иерусалима, мадам? – Казот взглянул в глаза герцогини. – Один человек в течение семи дней кряду обходил крепостные стены на виду у всех осаждавших и осаждаемых и кричал: «Горе Иерусалиму! Горе мне самому!» На седьмой день камень, пущенный из метательной машины, попал в него и раздавал насмерть. Это участь всех предсказателей».
И Казот, не кланяясь, пошел из гостиной. На пороге остановился и повернулся к застывшим в ужасе людям: «Всех вас уже нет, господа…»
Так кто такой был этот Казот? С чего вдруг начал вещать столь крамольно? Ведь к концу 1770-х годов вся Франция уже не уважала монархию, ненавидела аристократов и уже грезила будущим царством разума. Революционные веяния просто летали в воздухе. И вдруг такие речи от малоизвестного литератора.
Действительно, Жак Казот не хватал звезд с литературного небосклона. Он даже не был поклонником вольнодумца Вольтера, которого тогдашнее французское общество почитало, словно Бога. Казот же уважал традиции, чтил власть и церковь, хотя в литературном творчестве ему и приходилось следовать модным традициям и обращаться к мистике. Один из современников так его описывал: «К выражению живых голубых глаз и мягкой привлекательности облика Казот присоединял драгоценнейший талант лучшего в мире рассказчика историй, причудливых и наивных… Природа одарила его особым даром видеть вещи в фантастическом свете…»
Биография Казота мало изучена. Он родился в 1720 году в Дижоне, учился в колледже иезуитов. Те пристроили способного ученика в министерство морского флота в Париже. Однако карьера Казота не задалась – он стал всего лишь инспектором на острове Мартиника. Но там сумел жениться (и по любви!) на дочке главного судьи острова Элизабет Руаньян. Получил хорошее приданое и вернулся с женой в Париж. Здесь, имея средства к существованию, Казот и смог заняться любимым делом – писательством. Однако литературные круги не спешили принимать незнакомца. Казот сочинял стихи и сказки в духе «Тысячи и одной ночи», поэмы и песни, создал авантюрный роман «Влюбленный дьявол», где мистические легенды переплетались с горькой иронией автора. Но особого успеха не добился. Некоторой известностью пользовались только его устные рассказы, которые он обычно сочинял прямо перед публикой. Но ни один его рассказ не имел такого успеха, как реплики за тем странным обедом.