Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории, стр. 107
Поразительные строки! А ведь сверстники Левы в эти дни жили совсем иными чувствами: светлыми, радостными, праздничными ожиданиями выпускных вечеров, когда юный человек покидает стены школы и вступает в новую счастливую взрослую жизнь. И только Лева Федотов знал, что готовит им эта новая жизнь…
Знание это, однако, оказалось чересчур тяжелым. Через месяц после начала войны Лева написал почти с ужасом: «Справедливость моих предположений была явно не по мне. Я бы хотел, чтобы я лучше оказался не прав!» Но он оказался прав. И в описаниях масштабного отступления, и в предсказаниях эпохальной победы: в ночь с 22 на 23 июля Федотов написал, что Красная армия освободит не только свою страну, но и страны Европы, занятые фашистами, дойдет до Берлина, и там после тяжелейших боев будет подписан пакт Победы.
Как московский школьник смог столь точно описать ход войны – загадка. Как, впрочем, и личность этого юного вундеркинда. По свидетельствам его друзей-одноклассников, он вообще был «человеком тайны». За энциклопедические знания в школе его звали «местным Гумбольдтом», за множество невероятных талантов «Леонардо из 7-б». Федотов изучал океанографию и палеонтологию, историю и литературу. Он писал фантастические романы и научные трактаты в стиле XVIII века, рисовал картины и сочинял музыку. Но всегда его притягивали «старинные и странные времена»: обычаи и религия Древнего Египта, история тайных обществ Европы. Друг и однокашник Федотова, будущий писатель Юрий Трифонов, говорил: «Он был так не похож на всех! …страстно развивал свою личность, поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир. Он точно боялся опоздать куда-то!»
И вот что примечательно: всегда открытый для друзей Лева ни слова не сказал им о своих дневниках. Видно, понимал, что написанное – явная крамола, за которую можно и пострадать, ведь его видения шли вразрез с генеральной линией партии на быструю и победоносную войну. Но вот вопрос: видя будущее страны, знал ли Лев Федотов о своем будущем? Тогда его поступок вдвойне велик: ибо, обладая законным белым билетом (как все ученые гении, он был сильно близорук да еще и плохо слышал), Лев Федотов пошел добровольцем на войну. Впрочем, воевать ему не пришлось: в грузовик, который вез его на фронт под Тулой, попала бомба. Лев Федотов погиб 25 июня 1943 года. Впрочем, есть и иные версии…
Современные исследователи допускают, что НКВД прознал про дневники и молодого предсказателя арестовали, едва он выехал из Москвы. Из застенков он не вернулся. Ну а подрыв машины инсценирован. Обычный сценарий тех страшных лет.
Что ж, закон выживания был прост: меньше знаешь, крепче спишь. А вернее: живешь, пока не знаешь. Лев Федотов ЗНАЛ. А значит, и ему не суждено было долго жить. Ведь знание – смертельно опасно…
Мир кино: осторожно – предвидение!
Американская киноиндустрия знает множество легендарных предсказаний. Но те, о которых пойдет речь, исключительны. И что удивительно, никаких ясновидящих – напротив, пророками стали те, кто не верил ни в какую мистику.
Легендарный американский композитор и музыкант, руководитель известного во всем мире джазового оркестра, любимец публики Глен Миллер был ярым оптимистом и не верил ни в какие предсказания. Из всех пророчеств доверял лишь одному, которое повторял регулярно: «Я предсказываю на завтра день куда лучший, чем сегодня!»
Хоть оркестр Глена Миллера и считался эталоном во всем мире, а его самого называли королем джаза, маэстро не зазнался. Он всегда был прост и доброжелателен, общителен и весел. Любил хорошую шутку, легко и вдохновенно мог сам подшутить над друзьями и приятелями. При этом шутки его не содержали ничего обидного. К коллегам по работе, особенно к членам своего оркестра, Миллер относился практически как к ближайшим родственникам. Объяснял так: «Я как тот самый еврейский мальчик, который любит большую семью. Чем больше вокруг людей, тем лучше и спокойнее в жизни я себя чувствую!»
Вот только в Рождество 1943 года окружающие заметили, что живчик Миллер как-то притих. Он даже не хотел идти на ежегодную джазовую вечеринку, которая устраивалась лучшими джазистами аж с 1925 года и получить приглашение на которую мечтал каждый музыкант. Да что вечеринка! Он не пошел на премьеру нового фильма, где снялся его оркестр. «Да мой оркестр постоянно играет на сцене и мелькает в кино…» – только и проворчал он.
С начала нового 1944 года настроение короля джаза еще больше испортилось. «О чем ты так переживаешь?» – волновались друзья. «О будущем Рождестве!» – раздраженно отвечал музыкант. Впрочем, все списывали его мрачное настроение на тяжелые военные времена, в Европе ведь гремела Вторая мировая война.
В то время многие актеры, литераторы, музыканты мечтали внести свою, пусть хоть небольшую, лепту в приближение победы. Но что они могли сделать? Только поддержать дух нации. Но в 1944 году стало возможным давать концерты перед английскими войсками, тем более что в Англию были направлены некоторые части американских войск. Вот и оркестр Глена Миллера уже летал в июне 1944 года в Англию, чтобы выступить перед расквартированными там американскими солдатами. Принимали его самым восторженным образом, преподносили трогательные подарки, которые было не просто достать в условиях военного времени. Но Миллер становился все мрачнее. Никто не понимал, в чем дело, ведь война явно подходила к концу, открытие второго фронта давало американцам большие надежды и вселяло оптимизм, столь необходимый во времена всеобщих лишений.
В декабре, на Рождество, оркестр Миллера пригласили выступить в Париже на концерте для союзных войск. Накануне вылета Глен детально обсудил будущие выступления. Все были веселы и, вдохновленные победой, строили грандиозные планы.
Миллер тоже развеселился. Но когда все уже собирались расходиться, вдруг вздохнул и, словно очнувшись, проговорил: «Не знаю, зачем я трачу время на эти разговоры… У меня такое предчувствие, что вы, ребята, вернетесь домой без меня…»
Слова были настолько неожиданны, что музыканты решили сделать вид, что ничего не слышали. На другое утро оркестр вылетел в Париж. Сам Миллер поднялся в воздух на другом самолете – частном, легком, одномоторном. Было это в ночь на 15 декабря 1944 года. В Европу самолет не прилетел. И вообще никто больше не видел ни его, ни экипажа, ни самого Миллера. Все исчезли непонятным образом.
Другой классический пример странного пророчества относится к судьбе культового голливудского актера Джеймса Дина. Этот молодой, 24-летний американец славился бесшабашностью, любовью к вечеринкам и эксклюзивным вещам. Но он очень хотел, чтобы не только Голливуд, но и представители серьезного искусства приняли его в свое общество. В те дни в Америке как раз находился великий английский трагический актер, неподражаемый исполнитель Гамлета, Шейлока и других ролей шекспировского репертуара Алек Гиннес. Дин решил произвести на Гиннеса ошеломляющее впечатление. 23 сентября 1955 года он пригласил актера в самый роскошный ресторан Лос-Анджелеса. Сам же прибыл на роскошном гоночном автомобиле, недавно купленном. Этот серебристый «Порше-550-спайдер» так очаровал Дина, что он дал своему железному коню имя – Маленький Негодяй.
После обеда Дин вывел Гиннеса и его импресарио, с которым пришел великий англичанин, к стоянке и с лучезарной улыбкой и законной гордостью продемонстрировал свой автомобиль.
Реакция Алека Гиннеса оказалась поразительной. Он окинул внимательным взглядом Маленького Негодяя и его молодого хозяина и вдруг выпалил: «Сейчас 10 часов вечера, 23 октября 1955 года. Если ты, Джеймс, сядешь в этот автомобиль через неделю в это же время, тебя найдут мертвым в этой машине!»
Дин сначала оцепенел, а потом расхохотался: «Да ты перепил, дружище!» Пришлось Гиннесу извиниться за свою внезапную вспышку. Но его импресарио видел, как актеру неприятно случившееся. Дин отлично знал, что Гиннес не раз попадал в мистические ситуации. Недаром же он играл Макбета, признанного самой мистической ролью, приносящей несчастье. Но вот Гиннесу несчастий роль не принесла. Напротив, он словно получил благословление ангела-хранителя сцены. Например, однажды он опоздал с выходом на сцену. Выскочил впопыхах, но все равно не сумел попасть на нужный пятачок в свете софита, где должен был говорить свой монолог. Подумал: «Кошмар!» Но в это время тот самый софит, под которым он должен был стоять, рухнул вниз.