Красный реванш, стр. 82
Плотное патрулирование велось еще целые сутки. Но противник, видимо, решил не рисковать вертолетами, пока в небе висят «Су-27». За это время армейские патрули успели выловить всех вражеских летчиков. Югославским солдатам в этом помогли сигналы спасательных маяков. Попутно были обнаружены два схрона бандитов. «И то хлеб», – как выразились по этому поводу в штабе.
Вечером за ужином в столовой полковник Андрей Пугачев молча поднял стакан с красным вином. Единственным алкоголем, который позволяли летчикам, и то только в лечебных целях. Полк молча встал и, не чокаясь, выпил в память о погибших сегодня ребятах. В отличие от обычных вечеров, сегодня в столовой ели молча. Только доносилось звяканье посуды. Официантки, стараясь не шуметь, сновали по залу. День траура, все понимали, что завтра сами могут не вернуться из боя. И только полковник поздно ночью будет писать похоронки.
После ужина все потянулись в красный уголок. Витя Чернов достал гитару, мягко пробежал по струнам, проверяя настройку. И в комнате зазвучали грустные гитарные ритмы. Эту песню он слышал по радио, какая-то малоизвестная группа. Но сегодня эти слова были самым лучшим бальзамом для душ ребят:
Глава 26
Снежная жара. 1999 г.
– Паша, ты не забыл? Через час совещание. – Бодрый голос Верховного в трубке лишний раз напомнил Шумилову о жестком рабочем графике.
– Не забыл. Буду вовремя.
– Хорошо, не забудь материалы для Рычкова.
Положив трубку, Шумилов первым делом достал из верхнего ящика стола пухлую красную папку с гербом СССР. И на самом деле лучше положить ее на стол, чтоб не пришлось возвращаться. Там были рекомендации и инструкции для МИДа, основные контуры политики и подробное изложение отдельных аспектов на период операции «Снежная жара». Под руку попался доклад о положении дел в химической промышленности. Это потом. Павел Николаевич положил бумагу в стопку для дел средней важности. Пусть помощники и эксперты разбираются, а у Председателя Совета Министров сегодня есть дела поважнее.
Сегодня пора начинать большую финансовую войну. Рыть могилу для глобальной Империи Зла. Павел Николаевич со вкусом повторил вслух последнюю фразу и, протерев носовым платком очки, взял в руки биржевые сводки. Все складывалось как нельзя лучше, на Нью-Йоркской фондовой бирже уже неделю паника. Неудачное начало войны в Югославии привело к резкому падению курса американских ценных бумаг. Последующие события не добавили оптимизма брокерам, котировки стремительно падали. В то же время росли цены на золото и нефть. Японские и европейские акции держались на одном уровне или незначительно опускались в цене.
Шумилов довольно улыбнулся, сравнивая котировки. Падение котировок переросло в панику с помощью удачных своевременных выбросов активов на рынок, устроенных агентами советского Центробанка. Это была прелюдия, подготовка основной фазы наступления. И действовать Павел Николаевич собирался жестко, энергично, неустанно навязывая противнику свою волю. Все в лучших традициях Александра Суворова. Пусть вместо пушек и солдат у Шумилова пакеты ценных бумаг, валютные резервы и биржевые маклеры, это не меняет сути. Он прекрасно понимал, что благополучие Американской Империи зиждется на непререкаемом авторитете доллара. Кто контролирует мировую валюту, тот контролирует мир. Именно это позволило наследникам великого Рузвельта приступить к глобализации по-американски и созданию информационной постиндустриальной экономики. Системе, при которой главным товаром является воздух и спекулятивные ожидания.
Идея в принципе интересная, но Советский Союз она не устраивала. Если одна страна живет, практически ничего не производя, только перепродавая дутые спекулятивные капиталы, значит, остальной мир вынужден работать бесплатно. Сейчас США наступают, активно втягивают ранее независимые страны в паутину глобальной экономики – системы, декларирующей равные возможности, но на деле дающей неоспоримое преимущество американским корпорациям. Еще лет десять, и США подчинят большую часть мировой экономики. При таком развитии событий СССР ожидает либо постепенное угасание, либо роль высокотехнологичного цеха Глобальной Империи. Руководство Союза такая перспектива не вдохновляла. Здесь искренне считали, что уровень развития определяется уровнем производства машиностроения, космической техникой, сельхозпродукцией, а не биржевыми спекуляциями, необеспеченными реальными ресурсами.
Наконец закончив изучение сводок, Шумилов посмотрел на часы и потянулся к телефону. У него еще было время на один звонок.
– Алло, Леонид Сергеевич, это Шумилов говорит. Что у нас с инвестициями в Центральную Европу?
Совещание проходило в знакомом всем присутствующим кремлевском кабинете Бугрова. Настроение у людей было приподнятым. Со всех сторон слышались смешки и шутки. Главком авиации Андреев приехал в парадной маршальской форме с целым иконостасом орденов и медалей на груди. Обычно скромный Шумилов щеголял звездой Героя социалистического труда.
– Приступим, господа-товарищи. Что скажет армия? – традиционно открыл совещание Бугров.
– У нас все хорошо, Арсений Степанович. Просто великолепно, – широко улыбнулся Андреев. Обычно он отличался серьезностью, но сегодня буквально лучился от радости.
– А конкретнее?
– С начала операции противник практически не добился успехов. Югославская армия смогла отразить все удары и нанести значительный урон противнику. Все стратегические объекты и промышленность прикрыты ПВО. В таких условиях Югославия может продержаться хоть год.
– А янки?
– У этих хуже. – После слов Андреева в кабинете раздались аплодисменты. – Половина ударной группировки выбита. Мы насчитали около 700 сбитых самолетов противника. И еще полторы сотни упали в море и на соседние страны или были уничтожены на земле.