Лекарь (Истринский цикл). Тетралогия (СИ), стр. 225
Подойдя к одной из кают, он подумал секунды три, и решительно толкнул дверь.
В каюте, узкой, как пенал для карандашей, находился один человек, сидевший на жёсткой кровати в позе лотоса. Это был молодой на вид человек — около тридцати лет, с худым, аскетичным лицом и глубоко запавшими глазами. Его наряд составляла чёрная туника с капюшоном и такие же чёрные свободные брюки, из под которых выглядывали босые ноги
— На, читай, что твоя Великая мать пишет! — капитан швырнул в расслабленно сидящего парня свиток, перехваченный нитью и ожидал, что-то ударится в невозмутимое лицо мага, но тот, не открывая глаз поймал летящий объект, развернул его и открыв глаза бросил на лист беглый взгляд.
Затем маг бесцветным и бесполым голосом сказал:
— И что вас интересует?
— Всё! Что за подкрепление, откуда оно придёт, как оно придёт — всё, на что я могу надеяться в случае необходимости!
— Вы узнаете это в должное время и в должном месте — таким же бесцветным голосом продолжил маг и невозмутимо закрыл глаза, медитируя, нагло игнорируя командира корпуса вторжения — если вам что-то не нравится — обратитесь к вашему императору за разъяснениями, и выскажите ему претензии — всё, что сейчас происходит и будет происходить, с ним согласовано.
Упоминание об Императоре, славящемся крутым нравом и маниакальной подозрительность, приведшей многих слишком смелых в обращении с ним людей на плаху, остудило пыл Сартанола, и повернувшись через плечо он вышел из каюты, окинув, напоследок, наглеца яростным и бессильным взглядом…
Глава 8
— Сядь сюда! Закрой глаза и расслабься! — Марина провела рукой над головой паренька и тот упал назад, на постель, впав в транс — господин Влад, готово!
Влад вышел из неприметной двери, вделанной в стену, посмотрел на паренька, лежащего на постели и спросил:
— Какой по счёту?
— Тридцать второй. Устали? Ещё немножко осталось. Может отдохнёте?
— Некогда отдыхать. Их срочно нужно ставить в строй.
Влад устало потёр руками лицо и закрыл глаза, отдыхая перед началом сеанса. Целый день после того, как они с Мариной и отрядом рекрутов переместились в поместье фельдмаршала, лекарь занимался тем, что создавал из парней и девчонок отряд боевых магов, пушкарей.
Работать пришлось в ускоренном порядке, время поджимало и потому Влад не прерывался и не отвлекался — ну, не считая, двадцати минут на обед и туалет. Его голова болела, и это было странно — как может болеть голова у существа, система регенерации которого мгновенно устраняет все повреждения организма? Но она всё равно болела.
Влад думал над этим и пришёл к выводу, что это что-то такое психическое — так мозг показывает что ему надоело беспрерывное выдирание знаний и перенос их в другие объекты.
А переносить пришлось многое — все знания по магии, знания по воинским искусствам. Пришлось переделывать и тела, замыкая их на регенерацию, расширяя возможности организма в магии и физических возможностях. В общем — он делал из них тех же самых магов, которых ранее сделал из своих помощников. Конечно, при этом полностью их подчиняя.
У него не было другого выхода, если он хотел уцелеть, и если хотел, чтобы уцелели его друзья и близкие.
Лекарь закончил с парнишкой и посмотрел на Марину:
— Готово. Выводи этого и давай следующего.
Влад снова скрылся в комнатке рядом с той, в которой производилась операция и Марина разбудила пациента. Парень открыл глаза и недоумённо спросил:
— Что, уже всё? Ох, демонство! Голова-то как болит!
— Давай, выходи — там тебе скажут куда пройти, а ты давай, зови следующего.
Марина устало откинулась на спинку кресла и проводила взглядом выходящего из двери парня. Влад ничего не стал в нём изменять в отношении внешности — парнишка остался таким, каким и был — внешне. Внутренне — это был готовый магистр магии, заточенный под боевую магию, фактически сверхмаг.
Марина подумала: «Если бы не ментальное сдерживание — затея была бы очень, очень опасной…впрочем — не опаснее сорокатысячной армии возле стен Пазина! А что ему остаётся? Или он сделает этих боевых магов, или погибнет сам и погибнем все мы! Не завидую ему — знать, что ты помимо воли, помимо человеческих понятий о справедливости подчиняешь людей…это должно быть тяжело. Если так разобраться — что мы потеряли в результате переделки? Свою волю? Она у нас есть — если только она не вредит Владу, а Влад, в первую очередь, думает о нашем же благополучии. Мы вечно здоровы, вечно молоды и красивы, нас почти невозможно убить, мы обеспечены настолько, насколько нам надо, а что ещё желать? Если кто-то начнёт говорить о всеобщем подчинении злым менталистом — пусть это скажет крестьянам, живущим во владениях графов и баронов — они бы посмеялись над таким моралистом! Вот там и правда отсутствие воли, там — полное подчинение. Здесь — партнёрство. Всё в мире относительно — свобода — тоже»
Её мысли прервала девушка, вошедшая в комнату и с испугом посмотревшая на наставницу.
— Не бойся. Присаживайся на кровать. Закрой глаза…
И работа продолжилась дальше…
Макобер сосредоточился, в его памяти всплыла информация, переданная ему Владом, в воздухе повисло напряжение…
— Есть! Получилось! — маг радостно схватил чёрный наконечник и стал внимательно рассматривать то, что у него вышло. На его ладони лежал угольно-чёрный наконечник стрелы, острый, как шило, небольшой, но достаточный для того, чтобы насадить его на древко стрелы.
Маг ещё сосредоточился и стал накачивать Силу в наконечник-артефакт. После десяти минут закачивания, понял — всё, то что он хотел — сделал. Это был далеко не первый из множества алмазных наконечников-артефактов, тех, что ему предстояло сделать. В углу лаборатории стояли десять деревянных кадок, наполненных наконечниками из угля.
Они с Панфиловым нашли всех резчиков, до которых могли дотянуться их длинные руки и усадили их вытачивать угольные наконечники. Резчики были ошеломлены заказом — но что делать, если за каждый сделанный объект платят денег, а при отказе обещают посадить в темницу? В общем — двадцать резчиков скоро сидели под охраной в скрытом от глаз цехе и точили наконечники.
Макобер и Панфилов не требовали особой красоты от этих изделий — главное, чтобы они были точно по образцу и их было много. Впрочем — профессиональные резчики по дереву не могли делать плохо, тем более что материал был мягок и легко поддавался обработке. Одно только но — уголь хрупок и неоднороден, пронизан прожилками различных минеральных включений, а значит в брак уходило не менее тридцати процентов. Однако, и при всём этом дело продвигалось очень быстро, особенно тогда, когда к производству подключили ещё пятьдесят человек, способных держать в руках резец.
Макобер нахмурился, отхлебнул вина из глиняной бутылки, которую захватил с собой, сморщился и буркнул под нос:
— Какого рожна я пью? Всё равно не пьянею! Нет — в этой системе регенерации что-то неправильное — ну зачем она убирает опьянение? Тьфу!
Щёлкнули молнии, и из воздуха вывалился небольшой свиток.
Маг резко встал, поднял свиток со стола, развернув прочитал его, сунул в карман наконечник из чёрного алмаза и пошёл вниз по лестнице, из лаборатории, на площадь перед Академией — можно было уйти в портал и в лаборатории, но сопутствующие эффекты в виде молний могли повредить оборудование и растения, бережно им лелеемые. Как бы ни был старый маг сумасброден, но свои опыты и свою работу он любил превыше всего.
Выйдя из здания, Макобер мгновенно создал портал перемещения, шагнул туда и тут же оказался на площадке в поместье, окружённый собаками.
Они почему-то всегда настороженно относились к его личности и сбегались со всех сторон чтобы внимательно его обнюхать.
Макобер относил это к тому, что его запах — настоящего мудреца и великого учёного — привлекал низших животных, тянущихся ко всему светлому и величественному, поэтому он никак не мог остаться без их внимания. Амалия же определяла это проще, объясняя повышенное внимание собак его кобелиным запахом и наличием застарелого жира от жаркого на заляпанной соусами одежде. Старый маг считал это совершеннейшими наветами, подтверждаемыми практикой — вот сегодня он в новом наряде, форме военного мага, а эти существа всё равно жадно нюхают его и таращат глаза, как на миску с собачьим супом.