Помнишь ли ты..., стр. 24

На следующее утро сотрудники производственного отдела обычно опаздывали на работу, то и дело потирали красные от недосыпания глаза, а Диана выглядела свежей, отдохнувшей и переполненной сочувствием к своим служащим. Переутомление действовало на Диану совсем по-другому, нежели на остальных сослуживцев. Диана принимала их шуточки с улыбкой или; смеясь, отвечала, что когда-нибудь все это на ней еще скажется, а потом переводила разговор на обсуждение следующего выпуска или неизбежных проблем.

Зная, что Диана никогда не впадает в пессимизм, учитывая ее способность осуществлять сразу с десяток различных планов, не забывая при этом о сотнях мелких подробностей. Салли была удивлена и пришла в умиление, обнаружив, что у Дианы есть две слабости: ей требовался более или менее жесткий график работы и абсолютный порядок в кабинете. Отсутствие того или другого смущало ее и вызывало неудовольствие.

Диана преспокойно сносила хаос производственного отдела, созерцая пол и столы, усеянные отвергнутыми макетами и ксерокопиями, и принимала жизненно важные решения с безупречной четкостью — но даже сесть не могла за собственный стол, если столешница в стиле Луи XIV не была идеально чистой, а каждый предмет не стоял на своем месте.

На прошлой неделе, прежде чем встретиться с одним из юристов корпорации, Диана посетила регулярное бюджетное собрание. Она сумела разрешить спор между двумя на редкость талантливыми и темпераментными художниками, отдать распоряжения ревизору компании и просмотреть содержание контракта, который Салли принесла ей на подпись. Все это Диана ухитрилась сделать, не упуская ни единого напечатанного или произнесенного вслух слова, но, когда уже была готова подписать контракт, сунула руку в кейс в поисках ручки с золотым пером и, не найдя ее там, мгновенно растерялась.

Она подписала документ ручкой ревизора, но все еще продолжала шарить в кейсе, а затем в сумочке, разыскивая собственную ручку, и когда спорщики пожелали узнать, есть ли у нее компромиссное решение, Диана непонимающе взглянула на них и пробормотала: «А о чем, собственно, речь?»

Как вскоре обнаружила Салли, тайной страстью Дианы было маниакальное стремление к порядку. Каждую пятницу, в половине восьмого утра, невзирая на погоду, она отправлялась на сеанс массажа в центр здоровья хьюстонского отеля, а потом делала маникюр и педикюр в излюбленном салоне. В офисе Диана появлялась в десять утра. Служащий забирал у нее ключи от машины, мыл авто, заправлял и возвращал на стоянку к полудню, чтобы Диана могла отправиться на ленч. Она выписывала чек, чтобы оплатить личные расходы, по первым и пятнадцатым числам ежемесячно — где бы ни была при этом и на какой бы день недели ни приходились эти числа, а каждое воскресенье в десять утра отправлялась в церковь. И, возвращаясь с ленча, Диана всегда спрашивала у Салли прежде всего о звонках в ее отсутствие, а затем — какие дела назначены у нее на день.

Но сегодня она не сделала ни того, ни другого, и Салли с нарастающим беспокойством поглядывала на газету, которую Диана швырнула на стол, прямо поверх драгоценной хрустальной лягушки от Стьюбена, и на вишневый шерстяной жакет, рукав которого свисал со спинки кресла почти до пола.

— Диана! — робко начала Салли. — Мне не хотелось бы лезть не в свои дела, но все-таки что случилось?

Салли сначала показалось, что Диана либо не слышала ее, либо не желала отвечать, но тут начальница подняла голову и оглянулась через плечо. Ее зеленые глаза ярко блестели.

— Сейчас поймешь, — дрожащим шепотом ответила она. И когда Салли уставилась на нее в беспомощном замешательстве, Диана кивнула на газету:

— Я только что увидела первую страницу «Нэшнл инкуайрер».

Салли протянула руку за газетой, чувствуя, как ее пониманию случившегося уже мешает негодование. Несмотря на то что Салли приготовилась к оскорблению, заголовок и фотографии на первой странице подействовали на нее, как резкий удар в живот.

«ГРОМ В РАЮ! ДИАНУ ФОСТЕР БРОСИЛ ЕЕ ЖЕНИХ». Под заголовком красовалась огромная фотография: смазливый жених Дианы загорает на пляже рядом с пышнотелой блондинкой. Ниже было набрано помельче: «Жених Дианы Фостер, Дэн Пенворт, проводит медовый месяц, со своей юной женой, восемнадцатилетней моделью и богатой наследницей, итальянкой Кристиной Дельмонте». Салли просмотрела статью, сдерживая тошноту. «Вчера в Риме Кристина Дельмонте оставила с носом издательницу журнала» Красивая жизнь» Диану Фостер… В последнее время империю Фостеров осаждают конкуренты, которые насмехаются над непрестанными и успешными попытками мисс Фостер избежать брачных уз и материнства, в то время как ее детище проповедует блаженство и красоту того и другого…»

— Подлец! — выдохнула Салли. — Этот негодяй, этот… — Она осеклась, увидев, что в кабинет вошла Кори — встрепанная и, по-видимому, не подозревающая о несчастье.

— Похоже, с макетом мы разобрались, — заявила Кори, отдышалась и вгляделась в лица растерянных женщин. — Что случилось?

В ответ Салли протянула газету. Кори взяла ее и почти сразу же прошипела:

— Ублюдок! Он… он…

— Трус, — подсказала Салли.

— Ничтожество, — нашлась Кори.

— Безмозглый осел…

— Спасибо вам обеим, — с принужденным смешком перебила Диана. — В такие минуты ничто не ценится так, как преданность.

Кори и Салли сочувственно переглянулись, и секретарша ушла, прикрыв за собой дверь, а Кори приблизилась к сестре.

— Мне так жаль, — прошептала она, крепко обнимая Диану.

— Мне тоже, — ответила Диана испуганно и робко, как ребенок, наказанный за проступок, которого он не совершал.

— Идем. — Кори мягко, но настойчиво заставила Диану отвернуться от окна и повела к столу. — Возьми жакет и сумку, и поедем отсюда. Нам нужно сообщить родным о случившемся.

— Я не могу уехать так рано. — Диане удалось чуть приподнять подбородок, но она по-прежнему смотрела на Кори глазами раненого зверя. — Я не могу сбежать. К вечеру о статье будет знать весь офис. Сотрудники заметят, что я рано уехала, и решат, что я боюсь смотреть им в глаза.

— Диана, — непререкаемым тоном возразила Кори, — ни к одному президенту крупной компании служащие не питают такой любви и восхищения, как к тебе. Все они будут на твоей стороне.

— Мне не нужна жалость, — покачала головой Диана, наконец овладев собой.

Кори поняла: спорить бесполезно. Диана слишком горда и отважна, и эти качества помогут ей пережить неприятность — не важно, какой ценой.

— Ладно, только не работай допоздна. Я позвоню маме и скажу, что мы приедем к ужину, в половине седьмого. Если повезет, мы известим родных прежде, чем они услышат новость от кого-нибудь другого.

Кори не сомневалась, что сестра гордо откажется от ее помощи, но этого не произошло.

— Спасибо, — кивнула Диана.

Глава 14

К тому времени как Диана покинула офис, слух уже разнесся повсюду, и она стала объектом жалостливых взглядов служащих, охранников и даже сторожа на автостоянке. Пока Кори ждала на улице в машине, Диана поднялась к себе в квартиру, чтобы переодеться. Ее автоответчик был переполнен сообщениями от журналистов, друзей, даже знакомых, которые редко звонили, — Диана не сомневалась, что все они стремились разузнать пикантные подробности. Еще раз вспомнив о Дэне, она испытала ярость и унижение.

Едва Диана и Кори вошли в дом на Ривер-Оукс, негодующие и раздраженные лица близких подсказали им, что новость уже известна всей семье.

— Мы все услышали по телевизору, незадолго до вашего прихода. Не могу поверить, что Дэн способен на такое — ведь он не поставил тебя в известность ни звонком, ни телеграммой, — возмущенно заявила миссис Фостер, пока они ждали ужина.

Диана устремила невидящий взгляд на руки, вертя на пальце кольцо с бриллиантом в четыре карата, подаренное Дэном в честь помолвки.

— Позавчера Дэн звонил из Италии, но мы выпускали номер, и я не смогла ответить на его звонок. Вчера мы работали до полуночи, и если учитывать разницу во времени, я еще успела бы позвонить ему, вернувшись домой, но заснула, положив руку на телефонную трубку. Этим утром я долго спала, а когда приехала на работу, вынуждена была разбираться сразу с десятком проблем. Вероятно, он хотел сообщить мне о разрыве нашей помолвки, но я была слишком занята, чтобы поговорить с ним, — горько заключила она. — Только я виновата в том, что теперь вынуждена читать о его свадьбе в газетах…