Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох, стр. 29

Глава 15

– Ветеринарная клиника находится всего в нескольких кварталах отсюда, – сообщил Митчел, помогая ей сойти на пристань капитана Ходжеса в Филипсберге, оживленном живописном городке на голландской территории Сен-Мартена. – Туда можно легко добраться пешком, но с вашей сумкой и собакой лучше взять такси.

– Вы, наверное, правы, – начала она, но тут зазвонил ее мобильник. Вынув его из сумочки, она посмотрела на номер звонившего. – Я должна ответить. Уезжая, я просила управляющего рестораном звонить на этот номер.

– Я пока заберу сумку, собаку и найду такси, – пообещал Митчел, отходя.

Кейт поднесла трубку к уху и закрыла ладонью другое, поскольку уличный шум был почти невыносим: с моря доносилось тарахтенье лодочных моторов, а по мостовой проносились машины. Под конец пришлось поставить звук на полную громкость.

– Я вас не слышала, Луис, но сейчас все в порядке. Вчера что-то случилось, о чем мне следует знать?

Медленно бредя вслед за Митчелом, Кейт слушала, как Луис Келлард перебирает все вчерашние события. Поставщик овощей привез только половину от заказанного, и фирменное блюдо закончилось к середине вечера; бармен отказался подавать спиртное пьяному, который закатил скандал, за что и был выброшен из ресторана; утром звонил его адвокат и пригрозил подать в суд, требуя возмещения за моральный ущерб, нанесенный клиенту; запас вин нужно пополнить еще до возвращения Кейт...

Не прекращая разговора, Кейт уселась на заднее сиденье такси, и Макс немедленно устроился рядом, так что ей пришлось забиться в уголок и уже оттуда давать Луису инструкции:

– Если адвокат перезвонит, не вступай с ним в спор. Просто переадресуй его к нашему адвокату. Какой бармен дежурил вчера? Джимми? Передай ему, что следует быть более тактичным. Отец говорил мне, что он ведет себя как настоящая примадонна и что давно пора бы его уволить. Ты поговорил с поставщиком овощей? Выяснил, почему наш заказ сократили вдвое?

Пока такси медленно катилось по Фронт-стрит, усеянной лавчонками и забитой туристами, Кейт слушала бесчисленные жалобы Луиса, стараясь как можно быстрее решить все проблемы, но чаще всего отвечала вопросом на вопрос:

– А как бы поступил мой отец?

К тому времени как разговор закончился, Кейт вовсю паниковала, чувствуя себя совершенно беспомощной и ничтожной.

– Перезвони сегодня, как только узнаешь, что случилось с заказом на овощи и почему столового белья вдруг перестало хватать, – напомнила она, перед тем как он повесил трубку, после чего закрыла телефон, сунула в сумочку и тяжело вздохнула.

Митчел повернулся к ней, недоуменно вскинув брови.

– Хотите спросить насчет этого звонка?

– Я невольно слышал все, что вы говорили, и несколько удивлен. У меня создалось впечатление, что вы социальный работник, а ресторан принадлежит вашему отцу. Похоже, вы решили управлять им вместо отца?

Кейт прерывисто вздохнула, но голос прозвучал ровно.

– Мой отец мертв. Убит по пути домой из ресторана, три недели назад поздно ночью. Полиция считает, что это обычное разбойное нападение, потому что несколько дней назад в этом же квартале произошел еще один подобный случай.

– И теперь вы пытаетесь управлять рестораном?

Кейт кивнула.

– Уволилась с работы, чтобы целиком посвятить себя отцовскому делу. Я работала в ресторане неполный день, когда училась в старших классах и колледже, но не уверена, что смогу достойно заметить отца. Я... – Она осеклась и опустила глаза, запоздало сообразив, что Макс, положив голову ей на колени, встревоженно смотрит на нее.

– Боитесь, что потерпите неудачу? – тихо докончил за нее Митчел.

– Перепугана до смерти, – призналась Кейт.

– Может, лучше его продать?

– Это не так легко сделать, как кажется. Мой отец любил этот ресторан и вложил в него всю душу. Он и меня любил, и поскольку большую часть времени проводил в ресторане, многие мои счастливые воспоминания связаны с этим местом. Ресторан был частью нас обоих. Теперь это все, что осталось от него... вернее, от нас... это трудно объяснить...

Удивленная внезапным желанием рассказать Митчел у о жизни с отцом, она молча гладила Макса, пытаясь справиться с ненужным порывом. После долгой нерешительной паузы она искоса взглянула на Митчела, ожидая встретить рассеянный или скучающий взгляд. А наткнулась на пристально-сочувственный.

– Продолжайте, – попросил он.

Кейт попыталась доходчивее объяснить, почему ресторан хранил дорогие воспоминания о счастливых минутах жизни с отцом, и остановилась на первом, что пришло в голову:

– Обычно ресторан был закрыт днем, поэтому в детстве примерно с трех до пяти я делала уроки, сидя за стойкой бара рядом с отцом, пока тот занимался своими делами. И всякий раз, когда мне требовалась помощь, я обращалась к нему. Собственно, мы и сидели рядом, поскольку для него это было единственным способом убедиться, что я действительно делаю домашние задания. Вообще он любил математику, историю и естествознание, но ненавидел английскую грамматику и правописание. А я так люто ненавидела все предметы, поэтому, чтобы сквитаться с отцом, заставляла заниматься со мной грамматикой и правописанием.

Митчел, не отвечая, вопросительно смотрел на нее, безмолвно требуя продолжать. Несколько удивленная его искренним интересом, Кейт решила привести еще один пример.

– Когда я была в четвертом классе, – подумав, заговорила она, – мне пришло в голову ездить на каток и брать уроки катания на роликах. Отцу не нравились те подростки, которые там ошивались, и вместо этого он записал меня в балетную школу, хотя я вовсе не желала заниматься балетом. Занятия там проходили дважды в неделю. Но балетная школа сгорела через день после моего первого урока – и на случай, если вы что-то заподозрили, я не имею к этому никакого отношения.

– Да я и подумать такое не посмел бы, – заверил Митчел.

Кейт поняла, что он не шутит, и едва не засмеялась. Похоже, он представлял ее кем-то вроде маленького ангела, а не дьявольского отродья, которым она и была в то время.

– Когда балетная школа сгорела, оказалось, что до ближайшей нужно добираться автобусом, а отец никогда бы этого не допустил. Но я ныла и ныла, как мне жаль преподавательницу и как ужасно, что меня лишили любимого занятия...

– И? – коротко спросил Митчел, когда Кейт остановилась передохнуть.

– Отец пригласил преподавательницу проводить занятия в ресторане. Господи, до чего же забавно было наблюдать, как он старался не морщиться, когда тридцать маленьких балерин в пачках дважды в неделю скакали по его столовой под аккомпанемент пианино, которое едва не разваливалось под пальцами грузной особы, весившей не менее трехсот фунтов!

Кейт с улыбкой замолчала, вспоминая о своих днях рождения, которые неизменно праздновались в ресторане. Поймав выжидающий взгляд Митчела, она пояснила:

– Я думала о праздниках. Каждый год, в мой день рождения, он устраивал большую вечеринку-сюрприз, на которую приглашал всех моих одноклассников. По всему залу были развешаны воздушные шары, и под конец всегда выносили чудесный торт, шоколадный, с розовой глазурью. Розовой – потому что я была девочкой. Задолго до этого он пытался одурачить меня, убеждая, что в этом году вечеринки не будет, потому что зал сдан под чье-то другое торжество. Или потому что денег нет, или потому что должен в этот день куда-то уехать. Он так искренне хотел меня удивить, что я, входя в ресторан и видя собравшихся гостей, всегда делала вид, что уж такого никак не ожидала.

– Но на самом деле вы вовсе не удивлялись.

– Ну разумеется. Ну как можно было не заметить большую кастрюлю с розовой глазурью за день до моего дня рождения, или ведерки с шоколадным мороженым, которыми был забит холодильник, или двести шаров и баллон с гелием в задней комнате. Кроме того, он всегда просил моих подруг оповестить всех одноклассников, а уж они все пересказывали мне.

– Да уж, где ему было вас одурачить! – ухмыльнулся Митчел.