Наша древняя столица, стр. 32

В кольце садов зелёном, 

Когда притих бунтарский стан, 

Храня молчанье злое,

Когда напрасно атаман 

Мечтал вернуть былое, 

Когда в садах окрестных сёл 

Цвести боялись вишни, — 

Корнила Яковлев пришёл, 

Степана враг давнишний. 

Пришёл проведать бунтаря 

И по боярским проискам, 

И по велению царя 

Пришёл с огромным войском. 

Принять непрошеных гостей 

Степану было б нужно — 

По ним из крепости своей 

Из пушек грянуть дружно. 

Не мог Степан вступить в борьбу, 

Не ждал Степан Корнилы, 

И тот пустил на голытьбу 

Казачьи вражьи силы. 

Казака убивал казак 

И бедняка богатый — 

Так победил жестокий враг, 

Степана враг заклятый. 

И сам убил он наповал 

Подручных атамана, 

Он сам в железо заковал 

И Фрола и Степана. 

Глумясь над Разиным, он сам 

В лицо его ударил 

И притащил его к стрельцам 

И к дьякам государя. 

И повезли богатыря, 

Закованного в цепи, 

Когда апрельская заря 

Позолотила степи. 

И травы, и степной простор, 

И зори огневые 

Ловил его пытливый взор

Как будто бы впервые, 

И жажду жизни он борол 

В своей груди могучей. 

А рядом молча ехал Фрол, 

Трясясь в арбе скрипучей… 

Его пытали много дней 

Огнём, водой и дыбой, 

Ему бы дали сто смертей, 

Когда их дать могли бы. 

Все каты выбились из сил, 

Им становилось жутко, 

Когда он, еле жив, твердил: 

«Да что за мука? Шутка!» 

И он не сдался ни на миг, 

Любимый сын свободы, 

И ни единый стон, ни крик 

Не огласили своды. 

Терпел он муки вновь и вновь, 

И, на углях сгорая, 

Он знал, что всюду льётся кровь, 

Что люди умирают. 

Терпел он пытки ночью, днём, 

Как верный сын отчизны, 

Чтоб ни один холоп о нём 

Не вспомнил с укоризной. 

Но вот всему пришёл конец, 

Как долгожданный праздник: 

Привёз коломенский гонец 

Приказ царя о казни… 

Гудел набат, вблизи, вдали, 

Предупреждал заране, 

На площадь Красную чтоб шли, 

Спешили горожане. 

Над всей Москвой гудел не зря 

Набат, как над погостом. 

Как слёзы, капли янтаря

Повисли под помостом. 

Помост сосновый, новый сруб, 

И с топором на плахе 

Стоял палач, угрюм и груб, 

В расстёгнутой рубахе. 

Толпились москвичи вокруг 

В молчании тяжёлом.

Телега показалась вдруг

Со Стенькою и с Фролом.

Раздвинулась людей стена,

Телегу пропуская.

Как немота, в толпе страшна

И тишина такая!

Степан сошёл с телеги сам,

Хоть пыткой был замучен,

Он показался москвичам

Прекрасным и могучим.

И, как хозяин входит в дом,

Взошёл он на ступени

И оглядел толпу кругом,

Смятенья в нём — ни тени!

И на кремлёвские зубцы

Смотрел он строго, просто.

А Фрола под руки стрельцы

Тащили по помосту…

Дьяк прочитал царя приказ:

Четвертовать смутьяна.

Куранты свой пробили час,

Последний час Степана.

И Стенька, сын своей страны,

В лице не изменился,

Лишь на четыре стороны

Народу поклонился.

И лёг на плаху сам, один,

Герой — душа большая,

И трижды взмыл топор над ним,

Приказ царя свершая.

Народ в молчанье отступил,

Смолой слезилась плаха.

И только Фрол вдруг завопил

В беспамятстве от страха:

«Я всё скажу вам! Виноват!»

Взвился топор заплечный.

«Молчи, собака!» — молвил брат

И сам умолк навечно.

Умолк навечно, навсегда…

А на Руси повсюду

Пылали сёла, города —

Царь мстил жестоко люду.

И долго не могла страна

Поверить в смерть Степана,

И всё вестей ждала страна

Из разинского стана.

Ходила по стране молва,

И чтоб страна молчала,

Три года Стеньки голова

Всё на колу торчала…

Прошло уже три сотни лет,

Прошло уже три века,

Но не забудет белый свет

Такого человека.

А нынче за Москвой-рекой,

На площади Болоте,

Раскинут новый сквер такой,

Что мимо не пройдёте.

Как зеленеет здесь трава,

Цветник вокруг фонтана…

Здесь всех пугала голова

Степана-атамана.

За свой народ душой горя,

Царя не свергнул Стенька,

Но бунт — к свержению царя

Ещё одна ступенька.

И так в отечестве своём

Прослыл Степан героем.

Ему мы славу пропоём

Й книгу здесь закроем.

ФАКЕЛ ДРУЖБЫ НА ЗЕМЛЕ ЗАЖИГАЕТСЯ В КРЕМЛЕ

Мой читатель! Кто б ты ни был —

Ленинградец, иль москвич,

Иль из Мурманска ты прибыл,

Или с Волги — костромич,

Может, вырос ты в станице,

Любишь Дона берега,

Но тебе Москва-столица

Бесконечно дорога.

Узнаёшь про этот город

С самых первых, детских дней,

Древний Кремль тебе так дорог —

Сердце родины твоей.

Взоры всех народов мира,

Тех, что не хотят войны,

На оплот людского мира —

На Москву устремлены.

Тут надежда всей вселенной,

Всех, кто ныне в кабале,

Тут очаг её нетленный

Братской дружбы на земле.

Мы отчизне верно служим,

Ты — один из сыновей,

Так расти, чтоб ты был нужен,

Дорог родине своей!

Ждёт тебя за труд награда —

Цель прекрасная вдали,

Но оглядываться надо

На пути, что мы прошли.

Ничего нет лучше, краше

Милой родины твоей!

Оглянись на предков наших,

На героев прошлых дней.

Вспоминай их добрым словом —

Слава им, борцам суровым!

СЛАВА НАШЕЙ СТОРОНЕ!

СЛАВА РУССКОЙ СТАРИНЕ!

Конец третьей книги