Наша древняя столица, стр. 31
Только было бы чем биться,
Будем брать с тобой столицу.
Верь мне, батюшка Степан,
Справедливый атаман!»
Тут Алёна вдруг смешалась,
Провела рукой по лбу,
Замолчала и прижалась
К деревянному столбу.
В стенки гулко ударяясь,
Шмель кружился под шатром;
Атаманы, удивляясь,
Все молчали впятером.
«Не видал ещё доселе, —
Вдруг подумал Стенька вслух, —
Чтобы в слабом бабьем теле
Жил такой могучий дух!
Ну, голубушка-черница,
Бабья сила велика:
Ни в одной донской станице
Нет такого казака.
Дам тебе вооруженья —
Много дать я не могу,
Но для первого сраженья
Кое-чем вам помогу.
Дальше сами добывайте,
У боярства отбирайте.
А за то, что ты со мной,
Вот поклон тебе земной!»
Стенька встал перед Алёной
И Алёне удивлённой
Поклонился до земли.
Кудри на землю легли.
Молодцы молчали стоя,
Не сводя со Стеньки глаз:
С грозным батькою такое
Сотворилось в первый раз.
А вверху, невидим глазу,
Всё гудел косматый шмель
И замолк внезапно, сразу —
Отыскал, наверно, щель…
Поздно вечером от стана
Отъезжал большой отряд —
То Алёну-атамана
Провожал Степан назад.
Шли возы с тяжёлой клажей,
Охранялись крепкой стражей;
Первым ехал богатырь,
Позабывший монастырь,
В алом бархатном кафтане,
Что пришёлся как литой,
В кушаке, при ятагане
С рукояткой золотой.
То не ворон, то не птица,
Не монахиня-черница —
Воин, долг исполнив свой,
Шёл за славой боевой.
И нашла Алёна славу
На войне, в боях — по праву
Эта слава к ней пришла
За отважные дела.
Был у воина Алёны
И товарищ и слуга —
Светло-серый конь холёный,
Что ходил с ней на врага.
Сколько раз в бою кипучем,
В самый страшный час борьбы,
Под Алёной конь могучий
Становился на дыбы!
И откуда эта сила,
Если женщина сплеча
Наповал врага разила
Острым лезвием меча?
Сколько раз по мановенью
Крепкой маленькой руки
Разбегалися в смятенье
Государевы полки!
Но однажды у Кадома
Из засады пулей вдруг
Был убит врагу знакомый
Серый конь — Алёны друг.
И попала в окруженье
Рать Алёны в этот раз,
Потерпела пораженье
Рать Алёны в этот час.
Всех повстанцев перебили
Государевы полки,
В плен Алёну захватили
Государевы стрелки…
То не зоренька печальная
Обагрила край земли,
Не лучи её прощальные
По-над кровлями легли —
То над площадью базарною
Полыхал, трещал костёр,
Пелену свою угарную
В поднебесье дым простёр.
Город Темников в смятении,
А над ним нависла тень,
На торгу людей скопление
Не в базарный — в будний день.
Глядя в ужасе на зарево,
Говорили, что, мол, тут
Ныне слуги государевы
Атамана-бабу жгут —
Атамана небывалого,
Что за смердов и рабов
Да за старого да малого
Жизнь свою отдать готов.
Атаман, что бабью долюшку
Непокорно скинул с плеч,
Променял на вольну волюшку
Да на грозный, верный меч…
Уж и площадь вся запружена,
А народ всё шёл и шёл —
Шёл заморенный, натруженный
Изо всех окрестных, сёл.
Люди шли, от страха белые,
От волненья чуть дыша,
А в костре горела смелая,
Неподкупная душа,
Героиня легендарная,
Что любила свой народ.
Ей отчизна благодарная
Нынче славу пропоёт.
ПОСЫЛАЕТ ЦАРЬ ВОЙСКА ПРОТИВ СТЕНЬКИ-КАЗАКА
Ой, хоромы, вы, хоромушки,
Развысокие терёмушки,
Терема купца богатого
Славна города Саратова!
Вас громили не разбойнички —
Стеньки Разина работнички.
Нет ни двери, ни крыльца,
Ни купчихи, ни купца!
А добро, добро купецкое
Наша совесть молодецкая
Раздавала нищете
Да холопской бедноте.
Десять тысяч — рать могучая
Подходила грозной тучею,
Эта сила Стеньки Разина
С беднотой повсюду связана:
«Батька Разин, мы с тобою!»
Был Саратов взят без боя —
И Саратов и Самара,
И повсюду дым пожара,
И везде шумит народ —
В Волге топит воевод.
Видит царь — не могут справиться
Воеводы на местах:
Там, где только Разин явится,
Бьют хозяев в пух и прах.
Как с начальниками ярыми
В город разинцы войдут,
Так над местными боярами
Зашумит народный суд.
В каждом городе, селении
Ждёт народ у всех дверей:
Не слыхать ли в отдалении
Приближенья бунтарей?
Видит царь — дела бунтарские
И Москве уже грозят.
Приказал он войско царское
Двинуть тысяч в пятьдесят.
Ой, Симбирск, стена высокая,
Неприступная, широкая!
Двадцать восемь дней под стенами
Со своими неизменными
Силачами-атаманами,
С войском, с пушками, с таранами
Разин город осаждал,
Но Симбирска царь не сдал.
Ой, Симбирск, стена высокая,
Да течёт река глубокая,
От Симбирска недалёкая,
А на той Свияге-реченьке
Стеньке Разину на плеченьки
Навалилася беда,
Что не ждал он никогда.
Слуги царские с огромною,
Непочатой силой тёмною
Навалились на Степановы,
На лихие атамановы,
На холопские, бедняцкие,
На крестьянские, казацкие,
На бунтарские войска.
Ой, Свияга ты река!
Вражье войско было встречено.
Целый день до темна вечера
Билась стойко рать бунтарская
С той боярской, княжьей, царскою.
Там в борьбе жестокой, страшной
Дорвались до рукопашной,
Где не знаешь, бьёшь кого —
То ль врага, то ль своего!
А вода была в Свияге —
Сок смородины в баклаге
Не был той воды алее, —
Кровь пускали не жалея!
Ой, Свияга, речка быстрая,
Не слыхала ли ты выстрела?
Громче всех там кто-то выстрелил,
Крепче всех казак не выстоял!
А казак тот Стенька Разин,
А упал он навзничь наземь.
Он упал, поднялся вновь,
Хоть из раны льётся кровь.
Снова в бой идти приказано,
Хоть уже ослабла рать.
Только нет удачи Разину:
Трудно стало воевать!
И пошли на Стеньку тучами
Те, что сызмальства приучены
Не щадить холопьи головы,
Не щадить босого, голого,
Почерневшего от голода,
От нужды, болезней, холода.
Бедных, взявших меч да щит,
Власть богатых не щадит!
Ой, Свияга ты река!
Где ж ты, слава казака?
Проиграла рать сражение,
Потерпела поражение
С атаманом Стенькой Разиным,
На Свияге тяжко раненным.
Обессилен, побеждён,
Он ушёл на тихий Дон.
Он ушёл за пополнением.
А по всей стране волнениям
Нет ни края ни конца:
Ждут Степана-молодца,
Своего освободителя,
И заступника, и мстителя,
Славу русскую свою,
Что сильна была в бою!
1671 год
КАЗНЬ СТЕПАНА РАЗИНА
В апрельский серенький денёк,
Когда над тихим Доном
Дремал Кагальник-городок