Горец II, стр. 33
И тут с того конца трубки донесся короткий приглушенный вскрик, звук борьбы — и все стихло.
Мак-Лауд оторвался от телефона. Луиза и Рамирес пристально смотрели на него. Они уже догадались, что новость будет не из веселых.
— Алан Найман схвачен, — сказал Конан ничего не выражающим голосом. — Похоже корпорация начинает охоту…
Все уже было приготовлено — это оказалось делом нескольких минут. Когда настало время спускаться вниз, к машине, Рамирес отозвал Конана в сторону.
— Скажи мне… Когда ты говорил по этой штуке, — он указал на телефон, — не узнал ли ты чего-нибудь сверх того, что сказал нам вслух?
Лицо Мак-Лауда было словно вырублено из железа.
— Да, я не все хотел говорить при девушке. Но от тебя у меня нет тайн, Катана.
— Черный Воин?
— Не знаю… Но я привык верить своим предчувствиям.
— Понятно… — Рамирес кивнул, соглашаясь. Он тоже верил своим предчувствиям.
— Ну что ж, Клеймора… Наступило время перемен!
И его кулак со звоном обрушился на покрывающую глобус прозрачную сферу — так, что осколки брызнули во все стороны.
— Присядем, — сказал Рамирес.
И они сели перед дорогой, исполняя древний обычай. Рамирес — в кресло, а Конан — на диване рядом с Луизой. И ее рука была в его ладони…
— Кто это? — негромко спросила девушка.
Мак-Лауд проследил за ее взглядом. Она смотрела на стену перед собой, на портреты…
Два женских портрета смотрели на них с этой стены. Один выглядел очень древним — словно из произведений старых мастеров. Другой…
Другой вообще не был портретом. Это была великолепно выполненная цветная фотография.
Несмотря на всю разницу, оба изображения вовсе не казались друг другу чуждыми. Между ними словно существовала какая-то связь. Не на уровне обычного сходства, нет — что-то более глубокое…
И на этом же глубинном уровне — улавливалась общность их с третьим женским лицом, что находилось сейчас в этой комнате. Не нарисованным, а живым…
— Много женщин было у меня и много ран избороздило мое тело, — ответил Конан, словно издалека. — Но лишь о двух ранах, как и о двух женщинах, память сохраняется навсегда. О первой и о последней… И нет тебе нужды в их именах.
Он улыбнулся одними глазами.
— Последней раны еще не довелось мне изведать. Однако думал я, что прошла уже сквозь мою жизнь последняя из женщин… Так я думал, пока не появилась ты.
И Луиза спрятала свое лицо у него на груди, как делала она это впервые два дня назад.
36
Первый кордон они миновали без особых затруднений: сработала карточка Мак-Лауда, который официально являлся почетным и пожизненным членом правления корпорации.
Лейтенант, командовавший охраной, только глянул на удостоверение — и, щелкнув каблуками, вытянулся в струнку. Хорошо, что он не догадался сличить фотографию с «натурой». Сходство их, действительно, было сейчас весьма отдаленным…
Рамирес весело подмигнул Конану, но тот лишь покачал головой, предвидя скорые трудности. Они, действительно не заставили себя долго ждать…
Еще издали в уши им ударил стандартизованный женский голос автоматической системы:
— Вы проникли в запретную зону. Повторяю… В запретную зону. Остановиться и ждать, приготовив документы… Повторяю…
— Жми! — азартно шепнул Рамирес. Но Конан снова качнул головой.
— Нет… Сначала поговорим с ними.
Вторым кордоном командовал капитан. Это было уже посерьезней. Правда, при виде контрольной карточки он козырнул и вытянулся не хуже лейтенанта. Однако проход освобождать не спешил…
— Сожалею, сэр, но этих документов недостаточно.
— Почему?
— Со вчерашнего дня введен особый пропускной режим.
— Бросьте, молодой человек, — Мак-Лауд изо всех сил ссутулился, стараясь держать лицо в тени. — Бросьте… меня это не касается.
— Сожалею, но это касается всех, сэр. А кто ваш спутник?
— Я — Санчос де ла Лопес де Рамирес! — последовал гордый ответ.
— У вас тоже нет документов… сэр?
Рамирес вздохнул и посмотрел на Конана.
Мак-Лауд молча кивнул. Было совершенно ясно, что дальше вести разговоры бессмысленно.
— Вперед!
Смяв шлагбаум, мощный автомобиль устремился внутрь запретной зоны.
На территорию корпорации «Шилд».
Охранники, не ожидавшие открытого неповиновения, не сразу догадались открыть огонь. А когда открыли — несколько первых очередей прошли мимо.
— М-мазилы! — с чувством сказал Конан.
Если так пойдет дальше, им, чего доброго, удастся прорваться живыми… Это нарушало их планы!
Но вот автоматы ударили прицельно и долго били со злобной меткостью, вгоняя в мозг, сердце и легкие шипящий свинец.
Это была долгая, очень долгая смерть… Самая долгая на памяти Мак-Лауда.
Когда охранники подбежали к остановившейся машине, все уже было кончено. Два трупа на переднем сидении замерли, иссеченные пулями настолько, что нельзя было разобрать ни одежды, ни черт лица.
— Какого дьявола?! — потрясенно спросил один из солдат.
— На что они рассчитывали, идиоты?
Его напарник только пожал плечами. Он тоже этого не понимал. Наконец подоспевший капитан приказал произвести обыск.
Ни в салоне автомобиля, ни на самих убитых ничего особенного не оказалось. Впрочем, многих удивили длинные клинки в ножнах — при полном отсутствии огнестрельного оружия. Эти клинки — один прямой, другой изогнутый — висели за плечами убитых, накрепко привязанные к телу сложной системой ремней и тросиков.
(Это было очень важно — то, что мечи нельзя отделить от тела. Значит и внесут их в морг вместе с убитыми — во всяком случае, сначала.)
И еще расчет был на то, что специально оборудованной мертвецкой в корпорации нет — незачем.
Следовательно, трупы, скорее всего, должны на время поместить где-нибудь в медпункте — там же, где осматривают раненых.
Разве что угол занавесками отгородят…
Когда охранники открыли багажник, их поджидал сюрприз.
Девушка… Совсем не испуганная, и, кажется, не пострадавшая. Впрочем, ее все-таки слегка царапнуло: легкое платье на плече порвано и окрашено кровью. Но пуля, похоже, скользнула вдоль тела, не причинив особого вреда…
— Привет! — расцвела она неожиданно лучезарной улыбкой словно увидев старых друзей.
— Привет… — машинально ответил капитан.
— Ой, ка-акие ружья! — девушка округлила глаза. — Ребята, вы ведь не застрелите меня, правда?
Конечно, ее не застрелили. Охранники даже достаточно галантно протянули ей руки, помогая выбраться из багажника.
Она легко спрыгнула на землю, продолжая улыбаться и трещать без умолку:
— Ой ребята, меня одна парочка «сняла» в ресторане, а потом… Ой, кажется, выпили, потом я куда-то ехала, меня трясло… ой! Как я сюда попала — ничего не помню…
Луизе было вовсе не до смеха — она рисковала своей единственной жизнью не меньше, чем во время прорыва трехдневной давности.
Они правильно рассчитали, что рядовые охранники не узнают ее в таком амплуа, хотя приметы главы организации «Кобол» им, конечно, сообщили.
(«Кобол»… Как давно это было… Да не так уж и давно! Но все равно
— будто в другой жизни.)
Однако вполне могла ее задеть случайная пуля из числа решетивших машину. Задеть всерьез, не «понарошку».
Но приходилось идти на риск.
Однако о собственном риске Луиза даже не думала. Все ее силы уходили на то, чтобы не оглянуться. Не увидеть того, что находилось за ее спиной. Она слишком хорошо знала, что она может увидеть.
Изуродованное, растерзанное пулями тело любимого человека. И еще одно тело рядом с ним — человека, который за короткие часы знакомства успел стать ей близким другом.
Знала она и то, что смерть эта — временная, мнимая. Но намного ли легче от этого? Ей не удалось бы изобразить беззаботное веселье, кинь она хоть один взгляд назад…
37
— Здравствуйте! — кивнул головой человек в белом халате, входя в помещение медицинского пункта. — Меня зовут Тони Джексон. Можно просто Тони.